Туманные аллеи - Алексей Иванович Слаповский

Он рассеяно шел мимо, увидел меня, улыбнулся как знакомому. Я машинально улыбнулся и кивнул в ответ. Он принял это как приглашение к общению. Подсел, спросил:

– Тоже на Челябинск застряли? Еще на час отложили, погода.

Я всматривался. У меня плохая память на лица.

– Нет, вы меня не знаете, – засмеялся он. – А я вас сразу узнал. Я у вас в друзьях, но под псевдонимом, не люблю светиться. На фейсбуке, – пояснил он. – Некоторые говорят – на фейсбук, а я считаю, попало слово в русский язык – все, склоняйся. Вот из-за кофе спорят – он, оно, а раньше говорили – кофий. Это правильнее. И песня такая была, про чашку кофию. Марина Хлебникова пела, помните ее? Должны помнить, мы примерно одного поколения.

– Помню.

– Я вас читаю, иногда комментирую. Редко. Не ввязываюсь в ваши споры. Вы, как я понял, недавно книжку под Бунина написали? «Туманные аллеи», не ошибаюсь?

– Не ошибаетесь. Я и ссылки давал на некоторые рассказы.

– Врать не буду, не читал. Я, когда вижу ссылки или «читать дальше», то есть текст длинный, не открываю. Да и все, наверно. Серфинг такой у всех – с волны на волну. Если чуть длиннее волна, уже скучно.

– Согласен.

– «Туманные аллеи», интересное название. Если у Бунина секс – дело темное, у вас – туманное? Так?

– Там не совсем про секс.

– Это понятно. Про любовь?

– В том числе.

– Значит, все-таки про секс. Хотим мы того или нет, секс – основа жизни и искусства. Всего вообще. Реклама – секс. Кино – секс. Живопись та же, Возрождение и другие эпохи – сплошное голое тело, тоже секс. Нет, мне это близко, даже более чем. Я с детства эротоман и сексоголик. – Он вздохнул, но вздох был легкий, будто он не каялся в этом симпатичном грехе, а хвастался им. – И человек на самом деле не хомо сапиенс, а хомо, как сказать… Хомо сексус! Латынь не учил, говорю по наитию. Хомо сексус, звучит? Потому что животные занимаются только для продолжения рода, а человек для удовольствия…

– Животные иногда тоже…

– Вы не дослушали, не только для удовольствия. Еще секс для престижа, секс для повышения социального статуса, секс для реабилитации, секс из милосердия, благотворительный такой, у супругов сплошь и рядом встречается, секс вынужденный, тоже у супругов или если секретарша с начальником, секс по пьяному делу, секс по глупости…

Он перечислял еще довольно долго.

Слово «секс» звучало надоедливо, как стрекотание кузнечика.

Я, как часто со мной бывает, кивал, отключившись, думая о своем. Именно поэтому многие считают меня приятным собеседником.

Но тут выловил слухом что-то знакомое.

– Сюжет для рассказа, как у Чехова, кажется. Еще кино такое было. Не помню про что, только название помню. Было такое кино?

– Было. «Сюжет для небольшого рассказа».

– Вот. Нет, у меня для большого. В небольшой не уместишь. Но это ваша тема, именно про секс и про любовь.

– Не совсем моя…

– Стесняетесь? Все стесняются. И я стесняюсь. Но я сейчас немного выпил, так что ловите момент. Я редко про себя рассказываю. Практически никогда. Может, кстати, в бар? Я вон в том был, ничего так. Дорого, конечно, тут везде дорого. Но я угощаю.

– Нет, спасибо.

– Не хотите или не пьете? Мне кажется, непьющих писателей не бывает. Если только завязавшие.

– Я завязавший.

– Сочувствую. Тем более вы меня поймете. Я тоже завязавший практически, в смысле секса, но все равно больной. И ведь постоянно хочется выпить, да?

– Уже нет.

– Тогда вам легче. Мне хочется постоянно. Всегда. Днем и ночью. Но у меня много работы, очень много. Дети от трех браков, что вы хотите. И внуки уже. Половина детей взрослые, сами зарабатывают, некоторые неплохо, но я всем помогаю. Надо же чем-то свое существование оправдывать. И отвлекать себя от секса. Спросите, почему отвлекать, зачем? Причина тупая – проблемы со здоровьем. Поэтому и завязавший. Мучительная штука, между прочим. Вы вот сидите и спокойно читаете, да?

– Читал.

– Намек понял, но я коротко. И это же ваша профессия – слушать, запоминать. Я ведь не про теорию вам, я реальный сюжет расскажу. Сам хотел написать. Начало есть: они дружили три года, но не были знакомы. Эффектно, да?

– Дружба по переписке?

– Догадались. Да, по переписке. Дружили, дружили, а лично знакомы не были.

Он хмыкнул, качнув головой, будто сам удивился такому казусу. При этом глянул в сторону и понизил голос:

– Видите девушку напротив? В голубых джинсах?

– Да.

– И как?

– Что?

– Что чувствуете?

– Милая девушка.

– А я страдаю. Сразу. На тему – почему не моя? Это жутко, я серьезно. Я везде головой кручу на триста шестьдесят градусов. У одной ноги красивые, у другой лицо, у третьей шея, руки, да мало ли. А иногда вся красивая, с головы до ног. Тут я сразу впадаю в депрессию. Серьезно, я всю жизнь страдаю от женской красоты. Терзает она меня просто. Началось очень рано, лет в восемь. У вас когда?

– Что именно? Понимание женской красоты?

– Нет. Тоска по сексу.

– Я бы не сказал, что прямо тоска. Но тоже рано, да.

– А я четко зафиксировал. Мы тогда переехали, пришла к нам соседка. Я увидел – и умер. Она в таком халатике была, коленки голые. Понятно, красивая, но я и до этого красивых видел. А тут по-другому все. Коленки эти, шея, губы. И смеялась так… Волнительно. Короче, впервые почувствовал реальное возбуждение. То есть и раньше чувствовал, но безадресно, физиологическая реакция растущего организма, с утра обычно. А тут… Даже спрятался. С этого и началось. Жил и всех хотел. Одноклассниц красивых, на улице если кого встречу, по телевизору увижу, в кино. У мамы журналы были, вязание там или вышивание, на обложках девушки в свитерах, или блузках, или еще там в чем-то. Главное, лица красивые у всех. Я беру журнал, фонарик, под одеяло прячусь и целую их. Бумажных этих красавиц. А жил с сестрой в одной комнате. Она на два года старше. Чего вы хотите – двухкомнатная квартира, родители в одной комнате, мы с сестрой в другой. И так до восемнадцати лет, представляете? Потом родители сумели кооператив построить, три комнаты, вот было счастье. А сейчас у меня домик неплохой в Подмосковье, семь комнат, плюс квартира в Москве, а счастья нет. Хотя, если честно, и раньше не было. Совершенно спокойно говорю, что я несчастный человек. Почему спокойно? Потому что мы все такие. Кроме