Плененная Иудея. Мгновения чужого времени (сборник) - Лариса Склярук

Опять томительно-медленное движение, липкий пот по уставшему телу, прерывистое дыхание в горячем воздухе. Когда они вернулись к лазу, по которому проникли в коридор, на них дунуло прохладным ветром пустыни. Страстно захотелось туда, под звездное ночное небо. Вдыхать полной грудью сладостный воздух. Но азарт заставил их двигаться дальше. Медленно, шаг за шагом, пригнув головы. Поворот, еще поворот. Неожиданный гладкий крутой спуск вниз, по которому они съехали на спинах. Настороженно оглянулись, прикинув расстояние спуска. А смогут ли выбраться?

– Нас двое, – успокоил Сенмут, – встанем друг другу на плечи. Здесь не так высоко.

И вот наконец цель их пути. Небольшая погребальная камера. Стены покрыты рисунками о героических деяниях лежащего в саркофаге.

Квинт Минор мельком огляделся. Его не интересовали все эти нарисованные мужчины, женщины, дети. Стоящие, идущие, сидящие. Взгляд задержался лишь на самом крупном рисунке в центре стены.

На троне сидел почивший фараон в образе Осириса. Лицо бога нежно-зеленого цвета, как зарождающиеся молодые ростки, было красиво и спокойно. Облаченный в белый саван, спускающийся до самого пола, Осирис держал в руках посох свинопаса и бич пастуха. Высокая белая митра покрывала его голову, искусственная приставная борода удлиненно выдавалась вперед. За спиной его, протягивая руки, стояла верная Исида, прекрасная тонкая женщина с короной из рогов коровы и полыхающим красным солнечным диском между рогами. А перед Осирисом стоял его сын, бог Гор, с головой сокола. Как обычно, фигуры были повернуты к зрителям лицами в профиль, телами анфас.

Квинт Минор взглянул и отвернулся. Не затем он сюда пробрался, чтобы рассматривать росписи. Другие у него цели. Его больше интересовали вещи, разложенные здесь. Все эти ларцы и сундучки, оружие и трости, ювелирные украшения из золота и драгоценных камней, браслеты, гибкие и жесткие, полые и массивные, кольца на каждый палец, сосуды, выточенные из камня и наполненные благовониями, – словом, все то, что должно было понадобиться владыке в загробной жизни и что Сенмут уже начал складывать в припасенный мешок. Квинт Минор бросился помогать.

Руки мужчин лихорадочно собирали вещи, когда большая черная тень легла на стену впереди них. Они застыли, разглядывая тень и раздумывая, что, находящееся за спинами, может такую тень отбросить, затем медленно повернулись убедиться, что позади них ничего и никого нет.

Действительно, за спинами грабителей никого не было. Вздох облегчения вырвался из груди трусоватого Квинт Минора, но и более сдержанный Сенмут облегченно вздохнул. Все же ограбление могил преступление великое.

Но что-то все же изменилось, не увиденное сразу, но начавшее уже мучить. Что же, что? И вдруг как озарение: изменились три божественные фигуры. Мужчины видели, что фигуры изменились, но не могли в первое мгновение определить, в чем это изменение. Они смотрели, старательно смотрели, и наконец догадка пронзила их, ледяными ладонями сжала сердце, зашевелила волосы на голове, выступила испариной на лбу.

Три божественные фигуры уже не держали головы традиционно в профиль, а повернули их и пристально разглядывали нарушителей покоя немигающими, но странно блестящими глазами, и от этого неподвижного блеска хотелось зажмуриться, завизжать, втянуть голову в плечи, спрятать лицо в ладонях.

Не меняя стылое выражение глаз, фигура бога Гора стала более выпуклой, отделилась от росписи, выдвинулась из стены и начала расти, становясь при этом воздушнее, прозрачнее, размывая контуры.

Квинт Минор и Сенмут не могли оторвать взгляд от происходящего, не могли шевельнуться. Их глаза округлились, тела дрожали. Единственная свеча, которую они принесли с собой, светила блеклым неясным светом, пламя колебалось от неизвестно откуда взявшегося сквозняка, грозя ежеминутно потухнуть. Тени от пламени свечи устрашающе метались по стенам длинными черными крыльями. Сенмут упал на колени, заломил руки, воззвал неискренне:

– О, Гор, божественный хранитель! Прости недостойных!

Фигура Гора между тем все увеличивалась. Его колыхающиеся бесплотные ноги, не помещаясь на стене, завернулись и легли на пыльные плиты пола. Птичья голова с клювом и единственным глазом, нависая, смотрела на грабителей с потолка. Левая рука призрака медленно поднялась и беззвучно потянулась к Квинт Минору. Все ближе и ближе приближается она. Трясясь всем своим полным телом, Квинт Минор шарахнулся назад, но сзади была стена. Стараясь отодвинуться, не дать туманному образу к себе прикоснуться, мужчина безуспешно пытался вдавиться в эту прохладную и, казалось, спасительную стену, защищаясь, выставил вперед руки.

Неожиданно ярко засветилось, заблистало кольцо на пальце, разноцветные искры хлынули в стороны и, как солнечные зайчики, заплясали по сумрачным стенам.

И в это мгновение Квинт Минор понял, что именно к кольцу тянется рука Гора, вытягивается третий палец его левой руки.

Вот призрак дотянулся до кольца, тронул его, и произошло то, о чем все время мечтал Квинт Минор. Кольцо плавно съехало с его пальца на колышущийся палец бога. Но вместе с кольцом ушла всякая надежда из сердца Квинт Минора. Он проникся ощущением, нет, полной уверенностью, что это и есть конец его жизни, что эта темная, мрачная, полная пугающих призраков гробница и есть то место, где он останется навсегда. С кольцом ушла надежда, а с надеждой исчез страх. Квинт Минора перестала сотрясать нервная дрожь, его зубы перестали выбивать ритм. Им овладели странное равнодушие и примиренность с собственной судьбой.

Но совершенно другие чувства владели Сенмутом. Это был смелый человек, хотя и занимался недостойным делом. Он уже понял, что его неискренние просьбы не достигнут ушей бога, и тогда он вскочил, решительно метнулся вдоль погребальной камеры, вихрем проскочив в своем безумном беге сквозь призрачную туманность Гора, и выбежал в коридор. Послышался звук удаляющихся шагов.

«Неужели ему удастся убежать?» – равнодушно подумал Квинт Минор. Да нет, с богами не поспоришь. На пути Сенмута выросла преграда, о которой он забыл, которая просто вылетела у него из головы, выскочила из памяти. Крутой спуск, достаточно короткий, чтобы преодолеть его вдвоем, и слишком длинный, чтобы выбраться в одиночку.

Бросился Сенмут животом на гладкую поверхность камня, пополз вверх. Кажется, вот-вот – и он ухватится за край, подтянется на сильных руках, вскочит на ноги в верхнем коридоре, убежит, спасется.

Но в самое последнее мгновение, когда пальцы уже чувствуют край, ноги мужчины соскальзывают, он срывается и скатывается вниз. Вновь вскакивает он на ноги и вновь начинает карабкаться в кромешной темноте. И с каждой новой неудачной попыткой отчаяние все больше овладевает им.