Фактор холода - Сандра Браун

– Не могла найти себе мужчину, старая кляча.

Скотт бросился на Уэса, как полузащитник на футбольном поле. Он врезался головой в живот отцу и отбросил его назад на несколько футов. Уэс врезался спиной в старинное зеркало-психею. Резная деревянная рама треснула и сломалась, стекло разбилось на мелкие осколки. Это не остановило Скотта. Он молотил Уэса кулаками с криком: «Как ты смеешь так говорить с Мэри-Ли?»

Датч понял, что, если он немедленно не вмешается, их обоих порежет в лоскуты осколками. Не обращая внимания на осколки, захрустевшие под башмаками, он ухватил Скотта сзади поперек туловища и оттащил его от Уэса, который никак не мог отдышаться после удара в живот и судорожно ловил ртом воздух.

Датч отбросил Скотта к противоположной стене комнаты.

– Перестань кипятиться, Скотт, и оденься. Уэс! – Он кивнул в сторону двери.

Уэс бросил еще один уничтожающий взгляд на Мэри-Ли и вышел в коридор. Датч вышел вслед за ним и закрыл за собой дверь.

Уэс метался по коридору, как лев в клетке. Датч повернулся к Уильяму, намереваясь предложить, чтобы все они вернулись в гостиную в ожидании объяснений, но вдруг понял, что Уильям не нуждается в объяснениях. На лице маленького аптекаря играла самодовольная улыбочка. И тут в голове у Датча все встало на свои места. Вот почему Уильям так настойчиво добивался, чтобы они зашли в дом и разбудили Мэри-Ли! Это была уловка. Он специально подстроил эту сцену.

– Ты сукин сын! Ты знал.

Уильям даже не пытался это скрыть.

– Моя сестра довольно несдержанна в своих любовных развлечениях. Не говоря уж о Скотте.

Мэри-Ли вышла из спальни. Ее самообладанию можно было позавидовать. Она закуталась в халат, ее волосы были стянуты на затылке в неизменный конский хвост.

– Скотт ушел, – сказала она. – Он очень расстроен.

Уэс набросился на нее:

– Расстроен? Он расстроен?

– Да. И я тревожусь только о нем.

– А зря! Лучше бы тебе побеспокоиться о будущем месте работы. Твоя учительская карьера окончена.

– Я это знаю, Уэс, так что перестань орать на меня. Я тебя не боюсь. Чем бы ты мне ни пригрозил, для меня это не имеет значения. Ты не причинишь мне боли.

– Скольких еще мальчишек ты затащила в свою постель?

– Скотт не мальчишка.

– Ты мне не дерзи. Ты должна у меня прощения просить.

– За то, что спала со Скоттом?

– За то, что трахала его.

– Разве это хуже, чем накачивать его стероидами?

Датч вздрогнул от неожиданности и бросил на Уэса изумленный взгляд, но Уэс ничего не замечал. Он прямо-таки трясся от бешенства. Его пальцы сжимались и разжимались сами собой, словно он готовился задушить Мэри-Ли.

На Мэри-Ли его ярость ничуть не действовала. Она повернулась к брату и посмотрела на него с глубочайшим презрением.

– Так вот что ты предвкушал! Все эти твои самодовольные намеки и колкости. Вот, оказывается, в чем было дело.

– Я хотел воззвать к твоей совести, заставить тебя порвать с ним, пока дело не дошло до скандала.

– Ничего подобного ты не хотел, – отрезала она. – Совсем наоборот. Ты хотел устроить сцену вроде этой, потому что ты мелкий, злобный, обиженный на весь мир ублюдок, Уильям.

– Извини, что напоминаю, Мэри-Ли, но ты не в том положении, чтобы так со мной разговаривать.

– Интересно, чем ты теперь будешь забавляться, – бросила она. – Хотя, вообще-то, мне все равно. Я уеду из этого дома, как только найду себе другое жилье. А ты, Уэс, можешь убираться к черту.

С этими словами Мэри-Ли вернулась в свою спальню, прикрыв за собой дверь.

Уэс повернулся к Уильяму:

– Ты все знал и мне не сказал?

– Испортить такой сюрприз?

Датч перехватил Уэса, когда тот бросился на Уильяма. Из одного Уэса можно было выкроить трех Уильямов. Это было бы убийством.

– Оставь это для другого раза, Уэс. – Когда Уэс перестал брыкаться, Датч обратился к Уильяму: – Давай сюда ключи от снегоходов.

– С какой, собственно, стати я должен их отдавать?

Датч шагнул к нему.

– Я тебе скажу, с какой стати. Если ты сию же минуту не отдашь мне ключи, я отпущу Уэса, и он тебе все кости пересчитает. Он их тебе так переберет, что ты до конца своих дней будешь пищу принимать через трубочку, хреносос плюгавый.

Уильям презрительно фыркнул, словно его не испугала угроза, но все-таки сунул руку в карман брюк и вытащил тяжелую связку ключей, которую все это время носил с собой. Датч выхватил у него ключи.

– Ты идешь? – спросил он Уэса.

Уэс промолчал, но последовал за Датчем через весь дом к задней двери.

Они заговорили, только оказавшись в «Бронко» на обратном пути в школьный гараж.

– Если об этом станет известно, у Скотта не останется ни шанса получить стипендию, – начал Уэс. – Ни одному колледжу не нужны студенты, трахающие своих учителей. – Он несколько раз стукнул кулаком по приборному щитку. – Нет, но этот сукин сын Ритт! Никчемная гадина! Я из него кишки выпущу и по стенке размажу! Он же все специально подстроил, чтобы мы их застукали, верно?

– Он все специально подстроил.

– Но почему?

– Решил поквитаться.

– За что? Что я ему сделал?

Датч бросил на друга укоризненный взгляд.

Уэсу хватило совести напустить на себя сокрушенный вид.

– Он хотел отплатить тебе за все обиды, нанесенные за много лет, истинные и воображаемые. Но я не понимаю, зачем ему понадобилось так унижать свою сестру, – признался Датч. Он на минуту задумался и снова заговорил: – Скотт всего лишь мальчишка. Он урвет свое, где и когда ему предложат, даже если это учительница. Но Мэри-Ли? Я потрясен. Кто бы мог подумать, что она на такое способна?

Уэс разразился презрительным смехом:

– О, они все на это способны. А то ты не знал?! Все они шлюхи.

Его снова разбудила боль. И еще холод, поселившийся в постели, когда Лилли ее покинула. Не открывая глаз, Тирни зарылся поглубже в одеяла и предался воспоминаниям. О прошлой ночи. О Лилли. О том, как все было в первый раз. О, какой это был сладкий, ленивый, молчаливый, тягучий, текучий секс!

Они не сказали друг другу ни слова. Им не требовались слова. Движения, жесты, прикосновения заменили им слова; этим языком они оба владели превосходно. Ведомый тысячелетним инстинктом, он востребовал тело, которого так долго желал. А Лилли непостижимым образом, известным только женщинам, позволила ему питать иллюзию, будто это он был хозяином положения, будто это он овладел ею.

После того первого раза, когда он наконец скатился с нее и повернулся на бок, он увлек ее за собой, и они оказались лицом к лицу. Ему хотелось прочитать ее мысли, понять, сумел ли он вернуть себе ее доверие. Он вглядывался в ее глаза, и ему казалось, что она ему доверяет. Но, может быть, это был всего лишь отблеск только что потрясшего ее оргазма.