Божественные истории - Эйми Картер

этом мире. Мы зависим от смертных, а они зависят от нас, но они не осознают этого. Большинство из них даже не догадывается. Раньше люди знали, кто мы такие и что мы делаем, и они верили в нас. Теперь же они считают нас не более чем мифами — историями, рассказанными у костра, а не кем-то реальным. А нам нужна их вера.

— И что ты предлагаешь? — спросил Посейдон.

— Мы должны стать кем-то большим. Больше, чем богами и богинями. Больше, чем олимпийцами. И в то же время мы должны стать своими среди людей. Жить среди них, научиться их понимать, помогать им. Перестать нуждаться в признании. Мы должны влиться в их общество и перестать быть великими недосягаемыми божествами. Да, мы бессмертны, но мы переживаем те же чувства, что и он: радость, грусть, злость, волнение… Нам нельзя ставить себя выше них. Пусть в наших венах течёт кровь, а не ихор. Мы должны адаптироваться.

— Я не понимаю, — тихо произнёс Аид. — Как жизнь среди них поможет мне?

— Тебе никак, — ответил я. — Твои подданные всегда будут там. Но они знают, кто ты, хотя бы имеют представление. А вот наши… Они теперь верят в других богов, или только в одного из нас, или ещё в какое-то своё понимание высших сил. Мы должны стать теми богами. Стать теми, кем они нас представляют, — я покачал головой. — Понимаю, звучит безумно. Однако корень проблемы в том, что они не знают, кто мы. И редкими демонстрациями силы и правлением свысока этого не исправить. Но мы можем жить как… как Рея.

По крайней мере, несколько лиц озарилось пониманием.

— Она живёт среди людей. И я не говорю, что мы должны бросить Олимп. Мы просто должны стать ближе к миру смертных и постараться их понять. Пока есть смертные, на земле будут существовать и любовь, и музыка, и путешествия. Чтобы всё это поддерживало нас и дальше, мы должны спуститься на землю и начать олицетворять эти вещи. Все, кого мы встретим, будут знать, кто мы, пускай и под другими именами, но мы прочно войдём в их жизнь. Я ещё раз подчёркиваю, что мы больше не можем ставить себя выше них. Мы ничем не лучше них, и об этом надо помнить. Мы зависим от них так же, как они от нас. Надо признать это и изменить свой подход.

— Мы утратили связь с людьми, — отметила Афина, обводя взглядом остальных. — Мы можем хотя бы попробовать.

Прошла почти минута, пока все пытались осмыслить услышанное. Некоторые перешёптывались друг с другом. И только когда Зевс опустился обратно на свой трон, все заметно выдохнули.

— Мы попробуем, — решил он. — Хотя это всё звучит слишком абстрактно. Есть конкретные предложения о том, что мы можем сделать, чтобы внедрить эти… твои идеи?

— Да, — честно ответил я. — Мы должны выбрать новые имена. Прямо сейчас. Оставить в прошлом наши прежние личности и начать всё заново, чтобы адаптироваться к меняющемуся миру и выжить. Имя — это только начало, но с чего-то же нужно начинать.

Все выглядели не очень довольными этим предложением. Даже Гефест, которому не то чтобы прям повезло с именем.

— И какие это должны быть имена? — нахмурившись, спросила Афродита.

— Не знаю. Имена, которые можно будет использовать веками, хотя, если понадобится, сменим ещё раз, — сказал я. — Мы сделаем всё, для того чтобы выжить.

— Хорошо, — произнёс Зевс. — Почему бы тебе не начать первым? Как тебя теперь звать, сын?

Сын. Пускай для него это просто слово, но для меня — момент признания. Момент, когда мы оставили в прошлом тысячелетия разногласий и вступили в новую эру с чистого листа.

Именно такую жизнь хотела Так. У неё её уже не будет. Но будет у меня.

— Джеймс, — сказал я. — Меня зовут Джеймс.

* * *

Три года спустя мы всё ещё существовали.

Не могу солгать и сказать, что это было просто. Изменения не случились за одну ночь, но к чести Совета — каждый попытался. Только Гера сохранила греческое имя, отказываясь забывать корни, которыми так дорожила. По крайней мере, мы уговорили её сменить имя на менее известное — Каллиопу. Даже Зевс смог выбрать достаточно сильное имя, которое удовлетворило его эго.

Медленно, но верно Совет преобразился. Вместо божеств, правящих миром, который даже не подозревал об их существовании, мы стали проводить больше времени на земле, постоянно общаясь со смертными, чего мало кто из нас делал последние тысячи лет. Это было непросто — несколько попыток обернулись катастрофами, в большинстве своём из-за Афродиты и её смертных поклонников — завоевателей. Очевидно, мир изменился с тех пор, как она последний раз явила себя в небольшой деревушке. Но со временем мы все перестроились. Мы начали длинный путь становления теми, кто сможет выжить.

Все эти три года я часто навещал Мака, Спраута и Перри, иногда вместе с Иридой. Мальчишки довольно быстро перебрались во дворец, и Мак отлично справлялся с ролью графа. Он был добрым, справедливым правителем, как я и надеялся, и со временем моё беспокойство прошло. С ними всё будет в порядке. Уже.

Но несмотря на это, я никак не мог избавиться от чувства вины из-за смерти Так. Мальчишки давно уже оправились, а я так и не смог. Поэтому я так долго тянул с визитом, которым пугал меня до ужаса.

Я подошёл к трону Аида с опущенной головой — отчасти чтобы показать уважение, но главным образом, чтобы не смотреть на пустой трон Персефоны. Он ещё не выбрал себе имя, последний из всех, но ему незачем спешить. Даже если он решит остаться Аидом, его существованию ничего не грозит. Даже когда умрёт последний человек на земле, а все остальные боги угаснут, он продолжит жить вечно. Вот только если он не найдёт замену Персефоне, это будет очень, очень долгая вечная. А я не хотел лишнего напоминания о том, как я с ним поступил.

— Гермес, — жутким голосом произнёс он и помедлил. — Джеймс. Возникли какие-то проблемы с душами, которых ты привёл?

— Нет.

— Тогда зачем ты здесь?

Между нами существовало негласное правило, согласно которому я избегал встреч