История Александра Македонского - Квинт Курций Руф

— обламываться. Можно было подумать, что это не флот идет, а происходят морское сражение между двумя вражескими флотами. (17) Носы кораблей ударялись о кормы, задние корабли, напирая на передние, сбивали их с курса; в раздражении люди доходили до рукопашных схваток.

(18) Прилив затопил уж все прилегающие к реке поля, так что выдавались над водой только в виде островков холмы, к которым в страхе старались подплыть многие оторвавшиеся от кораблей. (19) Разбросанный флот частью стоял на глубокой воде, откуда отхлынули волны, частью, поскольку вода заполняла неровности почвы, застревал на мелких местах, как вдруг произошло новое, еще более страшное явление. (20) Море начало отступать: волны с шумом откатывались до своего прежнего уровня, обнажалась земля, только что покрытая глубокой морской водой. Корабли опрокидывались; одни на нос, другие на борт. Берега оказались завалены снаряжением, оружием, обломками досок и весел. (21) Солдаты не решались ни выйти на сушу, ни оставаться на кораблях, все время ожидая новых, более страшных явлений. Им не верилось, что они сами видят все происходящее с ними: кораблекрушение — на суше; море — в реке. (22) Но на этом бедствия еще не кончились. Не зная, что скоро новый прилив вернет море и поднимет корабли, они предвидели голод и крайние бедствия. Кроме того, по берегу ползали страшные морские чудовища, оставленные морем.

(23) Уже приближалась ночь, и царь, тоже отчаявшись в спасении, предавался мрачным мыслям. Но заботы не сломили его непоколебимого духа: всю ночь он провел в дозоре и послал воинов к устью реки наблюдать, когда начнется подъем воды и сообщить об этом. (24) Он приказывает также починить поломки на кораблях, с приходом волн поднять упавшие и быть наготове к моменту, когда море начнет заливать земли. (25) Вся ночь прошла у него в бодрствовании и увещеваниях; к утру поспешно вернулись всадники, и сейчас же начался прилив. Сначала медленно двигавшиеся волны стали поднимать корабли, а потом, затопив все берега, они погнали и весь флот. (26) Берега моря и реки огласились радостными криками солдат и матросов, безмерно торжествовавших от неожиданного прихода спасения. Они с удивлением расспрашивали: откуда внезапно вернулось море, куда оно отошло накануне, какова природа этой стихии, то будто произвольной, то подчиняющейся законам времени? Царь, на основании происшедшего сообразил, что после восхода солнца бывает устойчивое время. Чтобы предупредить прилив, он среди ночи отплыл с несколькими кораблями к низовьям реки. Выйдя из устья, он проплыл по морю 400 стадиев, удовлетворив наконец свое желание; принеся жертвы богам — покровителям моря и этих мест, он вернулся к своему флоту.

Глава 10

(1) Отсюда флот поплыл вверх по реке и на другой день пристал недалеко от соленого озера. Многие, не зная его свойств, пострадали, неосторожно войдя в его воду. На их тело напала чесотка, и болезнь эта через соприкосновение переходила на других. Лечились маслом. (2) Затем, послав вперед Леонната рыть колодцы на пути, по которому он думал вести свое войско через засушливую местность, сам царь задержался с войском, ожидая весны[420]. (3) Тем временем он основал несколько городов. Опытным в морском деле Неарху и Онесикриту он приказал спустить сильнейшие корабли в море и плыть, пока будет безопасно, исследуя природу моря; когда они захотят вернуться к царю, они смогут это сделать по той же самой реке или по Евфрату. (4) Когда смягчилась зима, он сжег корабли, оказавшиеся излишними, и повел свои войска по суше. (5) Девятью переходами он прибыл в страну арабитов, оттуда за столько же времени — в область кедрусиев. Этот свободный народ, проведя всеобщую сходку, сдался ему; со сдавшихся царь не потребовал ничего, кроме продовольствия. (6) На пятый день он пришел отсюда к реке, которую местные жители называют Араб[421]. Здесь он вступил в бедную водой страну, пройдя которую пришел к оритам. Там он передал большую часть своего войска Гефестиону. Легковооруженные части он поделил с Птолемеем и Леоннатом. (7) Эти три отряда одновременно грабили индов; большая была взята с них добыча. В приморской полосе их разорял Птолемей, остальных — сам царь и с другой стороны — Леоннат. В этой стране он тоже основал город[422], туда были выведены арахосии.

(8) Отсюда он проник к приморским индам[423]. Они обладают обширной и пустынной страной и даже с соседями не состоят ни в каких торговых сношениях. (9) Обладая от природы суровыми нравами, они совсем одичали в уединенности: ногти у них никогда не обрезаются и отрастают, волосы не стрижены и косматы. (10) Хижины они себе строят из раковин и других отбросов моря. Одеваются в шкуры зверей, питаются вяленой рыбой и мясом животных, выбрасываемых морем. (11) Израсходовав свои запасы, македонцы начали терпеть нужду, а потом и голод и стали питаться корнями пальм, так как произрастают здесь только эти деревья. (12) А когда и этой пищи стало не хватать, они закалывали вьючных животных, не жалели и лошадей, и когда не стало скота, чтобы возить поклажу, они предавали огню взятую у врага добычу, ради которой и дошли до крайних восточных стран. (13) За голодом последовали болезни: непривычный вкус нездоровой пищи, трудности пути и подавленное состояние духа содействовали их распространению, и нельзя было без урона в людях ни оставаться на месте, ни продвигаться вперед: в лагере их угнетал голод, в пути еще больше болезни. (14) Однако на дороге оставалось не так много трупов, как полуживых людей. Идти за всеми не могли даже легкобольные, так как движение отряда все ускорялось: людям казалось, что чем скорее они будут продвигаться вперед, тем ближе будут к своему спасению. (15) Поэтому отстающие просили о помощи знакомых и незнакомых. Но не было вьючного скота, чтобы их везти, а солдаты сами едва тащили свое оружие, и у них перед глазами стояли ужасы грозящих бедствий. Поэтому они даже не оглядывались на частые оклики своих людей: сострадание заглушалось чувством страха. (16) Брошенные же призывали в свидетеля богов и общие для них святыни и просили царя о помощи, но напрасно: уши всех оставались глухи. Тогда, ожесточаясь от отчаяния, они призывали на других судьбу, подобную своей, желали и им таких же жестоких товарищей и друзей.

(17) Царь, мучимый горем и стыдом, поскольку именно он был причиной стольких страданий, отправил людей к сатрапу парфиенов Фратаферну[424], чтобы тот доставил ему на верблюдах сухого провианта; и других начальников ближайших