Давид Бек - Раффи

суждено исполнять обязанности привратника, — произнес он про себя, — словно провидение предусмотрело для меня эту роль…»

В самом деле, и в Татевском монастыре отец Хорен исправлял должность ключаря и ризничего.

Он вернулся в подвал и с довольным видом стал расхаживать по комнате.

«До сего дня я днем и ночью отпирал ворота храма в монастыре, братия входила туда и принималась молиться. Этой же ночью я отопру ворота ханской крепости, и мои товарищи войдут в нее, чтобы расправиться с врагом».

— Вот тебе ключи, — вдруг раздалось за его спиной.

Отец Хорен обернулся и увидел Сару. Его радость сменилась удивлением:

— Как ты попала сюда? Ведь ворота на запоре.

— По крыше, — ответила Сара, задыхаясь, видно, ей нелегко дался этот путь. — Сначала забежала к соседям проведать сына. Бедняжка, как спокойно он спал! И невдомек ему, что его ожидает через несколько минут. Я не стала будить ребенка. Не теряя времени, поспешила сюда, чтобы не заставлять тебя ждать.

Лицо се светилось от радостного возбуждения и быстрой ходьбы. Она протянула отцу Хорену ключи и с нежностью произнесла:

— Бери, вот то, что ты хотел!

— Чем мне отблагодарить тебя, Сара?

— Тем, что позволишь сказать: «Обними меня, Хорен!» Иметь право произнести эти слова — великая награда. После того, что было, я потеряла это право… А теперь вновь удостой меня своей любви…

Глаза Сары увлажнились. Это признание заставило монаха позабыть все… Он обнял прекрасную женщину и стал горячо целовать.

— Я все забыл, Сара, забыл, сколько горя и страданий ты причинила мне своей изменой… Никакое покаяние не смогло бы столь полно искупить твою вину, никакой бальзам не смог бы излечить рану моего сердца. А этой ночью ты совершила чудо. Ты доказала, что достойна моей любви, и я буду тебе глубоко предан!

Женщина ничего не ответила. Большая радость, как и горе, оказывают одинаковое действие — они связывают человеку уста. Достаточно было ей оказаться в объятиях любимого, чтобы вновь почувствовать себя счастливой.

— Теперь поговорим о деле, — сказал отец Хорен, — от каких дверей эти ключи?

— Вот этот — от ворот, что ведут к четырехугольному дворику с чинарами по углам. Оттуда узкая дверца ведет к оружейному складу, а более широкая — к просторному двору, где находится диван хана.

— А я нe заблужусь в этом лабиринте?

— Я пойду с тобой. Все входы и выходы мне знакомы, я не пущу тебя одного.

Вместо ответа молодой человек вновь обнял свою героиню и прижал к груди:

— Никогда еще ты не казалась такой желанной, как сейчас, этой ночью, любимая! — воскликнул он с чувством. — А теперь пора, время не терпит.

— Я мигом, — ответила женщина, высвобождаясь из его объятий. — Только переоденусь.

Она ушла в свою комнату и через несколько минут вернулась в мужской одежде.

— Платье должно соответствовать делу, не так ли, дорогой? — улыбнулась Сара.

— Подожди, — сказал монах, останавливая ее, — забыл спросить, как удалось тебе раздобыть ключи?

— О, это длинная история, лучше не спрашивай.

— Почему?

— Боюсь, Паришан узнает, что я рассказала тебе и обидится.

— Ага, тут кроется какая-то тайна! Но ты же знаешь, что мы, священнослужители, имеем право знать все людские тайны, — с улыбкой сказал отец Хорен. — Паришан не рассердится, расскажи, милая Сара!

— Она выкрала их у главного привратника, — сказала Сара, немного поколебавшись.

— Как же ей это удалось?

— В том-то и заключается ее тайна. Вот послушай. Старый привратник из тех мужчин, про которых говорят: седина в бороду, бес в ребро. У него прямо-таки болезненное пристрастие к гаремным служанкам, которые по целым дням снуют взад-вперед перед его глазами, когда отперев утром ворота он во всем величии усаживается у главных ворот. Он влюблен в Паришан — самую смазливую из них. Не раз покупал он воображаемой возлюбленной дорогие подарки, приносил ей разные сладости, а та охотно принимала все это и только посмеивалась над глупыми выходками старика. Узнав, что нам требуются ключи от оружейного склада, она на минуту задумалась и сказала: «Это нетрудно, я их заполучу сегодня же ночью». Обычно избегавшая навязчивого ухажера, Паришан теперь первая подошла к нему. «Как поживаешь, Аскар-ами?[158] (Все служанки так обращаются к нему). Давненько ты мне ничего не покупал».

Эти слова свели старика с ума: впервые Паришан так ласково обращалась с ним.

«Пусть душа Аскара-ами умрет за тебя, — ответил старик, — ты только будь ласкова со мной, и я подарю тебе все, что имею»,

«Если так, то я никогда больше не стану браниться и буду очень ласкова, Аскар-ами», — Паришан соблазнительно улыбнулась и погладила его по плечу.

Обычно Паришан отвечала на ухаживания старика руганью и шлепками по голове, и все же Аскар-ами всегда таял, когда нежная ручка любимой женщины касалась его головы. Неожиданная ласка показалась ему просто восхитительной, и он, доверившись ей, пригласил Паришан в свою комнату.

«Пойдем, душа моя, ко мне, Аскар-ами даст тебе все, что захочешь»

Паришан, довольная, последовала за стариком. Аскар-ами попросил очень немногого: пусть она сбросит чадру, чтобы он вволю налюбовался ее стройным телом. Надобно знать, что гаремные женщины, сняв чадру, предстают взору почти полуголые: под нею одежда очень короткая: грудь, колени, плечи остаются обнаженными.

«Гляди, — сказала Паришан, скинув чадру, — гляди, пока не наглядишься».

Старик в восторге хотел зайти еще дальше и попытался обнять ее.

«Нет, нет, Аскар-ами, — сказала Паришан, — этого уж я не позволю. Достаточно того, что ты посмотрел на меня».

Она оттолкнула старика, а сама окинула быстрым взглядом комнату, притворившись, будто очень интересуется всем, что там находится. Ами не лишил ее этого удовольствия. Возле кровати висела на гвозде связка ключей. По ночам Аскар вешал ее нa гвоздь, а днем таскал с собой на поясе гордо расхаживая по замку и показывая, какая он важная птица.

«Ой, как много у тебя ключей, Аскар-ами!» — сказала Паришан с лукавой улыбкой.

«А как ты думала? Весь дворец в моих руках, — хвастливо ответил Аскар-ами. — Захочу — запру его, а нет — открою».

«Можно мне посмотреть, Аскар-ами? А хочешь скажу, какой ключ от какой двери?»

«Не сможешь».

«Смогу, — сказала Паришан. — Поспорим?»

«На что спорим?»

«На что пожелаешь».

«Если догадаешься — я дам тебе десять золотых, если нет, ты мне — два поцелуя».

«Ладно», — согласилась Паришан. По очереди прикладывая палец к ключам, она говорила: «Вот этот от главной двери, этот от средней, а этот от наружной».

«Видишь, я выиграл! — радостно вскричал Аскар-ами. — Ни одни не смогла отгадать».

«Как не смогла? — не сдавалась Паришан. — А ну покажи, где