Радужная Нить - Асия Уэно
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я дёрнул стрелу из колчана, ханец обхватил меня сзади, да так, что я и шевельнуться не мог.
— Не делай этого! Ты всё испортишь!
— Отпусти! — я отчаянно засадил ему локтем в живот. — Ничего не испорчу!!
Куда уж хуже!
— Ты сведёшь на нет все её усилия! — задыхаясь, выкрикнул тот, не ослабляя хватки. — Ты думаешь, ей было легко принять это? Ты думаешь, мне было легко?!
— Так вот, что тебя волнует!! — заорал я и, извернувшись, высвободил руку и ударил его по лицу. — Ты, ты, и только — ты! — Каждое слово я подкреплял новой пощёчиной.
— Причём здесь я?!! — юмеми не отпускал меня, снося мои удары, лишь в глазах стояла боль. Это было даже непереносимей, чем… Я обмяк, прекратив вырываться.
— Смотри, что вы наделали! — Ю развернул меня к происходящему и отпихнул от себя. — Смотри! Теперь всё зря… понимаешь — всё!!! Вы сделали напрасной добровольную жертву!
На берегу происходила борьба. Змеиные кольца свивались, ускользая в глубину, подальше от Ясу, который рубил их мечом, не причиняя видимого вреда.
Ускользая и уволакивая за собой…
Химико, с рычанием вгрызшаяся в тело нуси неподалёку от Мэй-Мэй, отпрыгнула на твёрдую землю, когда змей сдавил тело несчастной девушки, не издавшей при этом ни звука. Мне кажется, события той ночи никогда не сотрутся из моей памяти! Кольца охватили жертву, запеленав её, будто коконом, и погрузились под воду. Я так и не увидел головы гадины, но понимание того, что она делает там, в глубине, прямо сейчас… и ощущение полнейшей беспомощности, невозможности хоть как-то повлиять на происходящее…
Я упал на колени, давясь слезами, и меня вырвало. Утёрся рукавом, почувствовал что-то твёрдое. Шкатулка. Должно быть, бросил внутрь, одеваясь впопыхах.
Вот, значит, зачем она оставила её мне.
В подарок. Прощальный.
Глава 4
Исцеление
(Третий Дзю месяца Светлого Древа, 499-ый год Алой Нити)
— Может, соорудить носилки и поспешить в Тоси? Паскудная лихорадка, как назло…
— Нет, господин Татибана, ему нужен покой.
— Среди этих болот? Да ему хуже с каждым днём! Не надо было позавчера здесь останавливаться.
— Болота в том неповинны. Потрясение — вот причина его недуга. Вы же видели, с той ночи он был сам не свой, отвечал невпопад и оставался ко всему равнодушен. А вдобавок ещё и ненастье, на ветру в мокрой одежде… Как тут не заболеть? Вода согрелась, попросите госпожу Химико принести холодной!
— Я сам, господин Ю. Она на охоте.
— Мэй, пусть Мэй принесёт воды…
— Тише, Кай. Тише. Сейчас я тебя оботру, потерпи. А пока — на вот, выпей. Боги, какой ты горячий…
— Где Мэй? Это она приготовила? Горькое…
— Да, она. Пей. Ну вот, умница!
— Неправда… Ты всё врёшь. Почему ты вечно обманываешь, Ю? Почему?
— Потому что истине никто не верит. Спи…
Поутру Третьего Дня Золы, спустя двое суток после того, как силы оставили меня, я очнулся — слабый, будто новорождённый младенец. Солнце ярко било в глаза, я сначала прикрыл их ладонью, затем приподнялся и сел, часто моргая. Костёр уже давно перестал согревать ноги, и рассветная прохлада забралась ко мне под одежду, словно кошка в хозяйскую постель. Спина замёрзла, несмотря на ворох прошлогоднего сухого камыша, составлявшего лежанку. С правого бока ко мне прижимался Ясу, с левого — Ю. Кицунэ где-то промышляла. Что бы мы делали без неё, нашей рыжей кормилицы?
Лагерь был разбит на самом берегу реки, подальше от топких зарослей. И поближе к воде, теперь не внушающей опаски. Нечего нам бояться, самое страшное уже произошло. Было ли случившееся проявлением Силы Воды или нет — меня этот вопрос больше не занимал.
Я перевёл взгляд с одного товарища на другого. Измученные. Щёки запали — во сне чудилось, что кто-то кашлял. Немудрено, мы ведь теперь настоящие бродяги. Сначала остались без повозки с мягкими футонами, теперь — без покрывал, и даже сменной одежды нет. Всё сгинуло вместе с тем клочком ада, в котором осталась наша подруга. Мешки с припасами и посудой, рисунки земель, именные печати — всё.
Мы нашли то место, где стояла деревенька, утром Второго Дня Металла. Ясумаса и Химико рыскали повсюду, но на поросшем осокой пространстве, где можно было разглядеть лишь древние тележные колеи и утоптанные до каменного состояния полы жилищ, ничего не нашли. А мне было всё равно, как и юмеми. Я вообще с трудом сознавал происходящее, подавленный и отрешённый. Спасибо лисице, что ещё на болотах разыскала мои гэта — ведь так бы и ковылял босой!
Наша хранительница вовсю расстаралась: превратила какие-то листочки в татами и одеяла, набитые соломой. Да только не греют они — вот, в чём беда. Одна видимость. Может быть, оттого и не греют, что всем это известно?
И денег нет… Если у кого они и сохранились, то лишь у ханьца. Ну да звонкие о-сэны раньше Тоси нам не понадобятся. А до Северной Столицы ещё доберись. Должно быть, это не случится никогда, или в другой жизни, не со мной.
Мысли, тяжелые и немощные, как моё тело, упорно избегали возвращаться к воспоминаниям той самой ночи — и одновременно жаждали к ним вернуться. Похоже на запёкшуюся ранку: тронешь — из-под кровавой корочки выступят алые капельки, скатятся слезами по коже. И так хочется, так не терпится содрать, расчесать — ногтями, изо всех сил, чтобы хоть что-то чувствовать…
— Проснулся, Кай?
— Да.
Я не обернулся на голос Ю — незачем ему видеть моё лицо. Сделал вдох, надевая маску приветливости, и вовремя. Ханец крутанул меня за плечи, осторожно, но быстро и властно, будто куклу. Куклу… Проклятье! Я высвободился единым рывком.
— Кай… Если хочешь что-то сказать — так и сделай. Не держи в себе.
От твоего участия лишь на душе муторнее. Что я могу сказать тебе, Ю? Что ты был прав, и лучше бы мы не стали свидетелями того, что происходило на болотах? Что ты был прав — ведь мы ничем не могли помочь нашей подруге, да и жителям этой проклятой деревушки — тоже? Что ты был прав: вмешательство оказалось губительным. Не в наших силах было спасти, но зато в наших оказалось лишить смысла тот дар, который принесла Мэй. А ведь он был тем самым камнем, что мог застопорить колесо маленького вечного ада. Крошечный искрящийся белый камешек… Добровольная жертва.
И да, ты был тысячу раз прав, когда скрыл от нас решение девушки. Не только потому, что такова была просьба Мэй. Но и потому, что слишком безупречен, чтобы ошибаться, а истине никто не верит. Мы бы не приняли её выбор, никогда. Нет, не так. Я бы не принял. Я слишком привязался к ней — как к брату, как к Ясу, как к тебе самому, Ю. Та легкомысленная влюблённость, что заставляла моё сердце трепетать в Южной Столице Кёо, превратилась в восхищение настоящим, живым человеком. Именно тогда, когда мне стало известно, что Мэй-Мэй — кукла. Правда, нелепо? Да, я бы не справился с собой. Попытался бы что-то изменить, защитить, уберечь, а надо было всего лишь согласиться, поверить, понять, что это — её право, только её.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});