Поединок крысы с мечтой - Роман Арбитман

В этой связи вспоминается рассказанная Сергеем Довлатовым байка о литературной конференции советских еще времен, на которой пожилому писателю-докладчику, клеймившему Байрона за пессимизм, возразили: «Байрон был молодой, талантливый, красивый – и пессимист. А ты старый, бездарный, уродливый – и оптимист!» Смешно? Грустно. Потому что похоже. Увы, в России мало что меняется. Забугорный фантаст, с возрастом ни чуточки не потерявший формы (недавние «Сердца в Атлантиде» – сильная, глубокая вещь, ничуть не уступающая шедеврам 80-х), изъявляет готовность уйти из жанра. А наши отечественные писатели-фантасты, с каждой новоизданной книгой подтверждающие степень своего творческого бессилия, зубами цепляются за жанр-кормилец. Этим гражданам демарш американского коллеги – что нож вострый.

Не трогаю Булычева. Не трогаю Крапивина. Автора этих строк с таким воодушевлением раз и навсегда записали в ненавистники творчества Игоря Всеволодовича и Владислава Петровича, что метать на потеху публике новые стрелы в пожилых мэтров (далеко не худших, между прочим, российских фантастов!) – очевидная пошлость. К тому же речь идет не о конфликте «отцов и детей» – не в возрасте тут дело. Большинство наших авторов, которым следовало бы побыстрее уйти из фантастики, еще и близко не подошли к стивен-кинговской возрастной отметке. В «отцы» ли записывать, например, Владимира Николаевича Васильева, которому относительная молодость не помешала раз и навсегда похоронить российский киберпанк? Перспективное ответвление жанра было им тупо сведено к гибриду дубовых по стилю новеллизаций импортных компьютерных стрелялок с пустопорожней болтовней в чате. («Враг неведом», говорите? Да в зеркало поглядите, господин абордажник в киберспейсе! Ряд «Гибсон, Стерлинг и Воха Васильев» смотрится так же дико, как «Гомер, Мильтон и Паниковский».) А два петербургских столпа – Вячеслав Рыбаков и Святослав Логинов? Первого жалко, за второго – совестно. «Очаг на башне» давно погас на чужом пиру, былой лиризм отвердел до триумфа воли, а сам Вячеслав Михайлович превратился в питающегося газетами сердитого ворона, сменившего «Неверморррр!» на «Фореверрр!» и «Имперррия!» Что же до покровителя сверхмалой формы графомании Святослава Владимировича, то его недавний «Картежник» – зримый аргумент в пользу немедленной пенсии и тихого разгадывания кроссвордов на печи: даже в гнилые брежневские времена сюжеты типа «Сантехник дядя Вася и пришелец» годились лишь для одноразовых «крокодильских» фельетончиков; изготовить из этого силоса десятилистовый роман – верх бесстыдства... А есть еще бывший милиционер с острова Итака, Василий Дмитриевич Звягинцев, из года в год аккуратно шинкующий острым казацким бластером палача Галактики Генриха Ягоду (от палача уже остался один огрызок, но фантаст неутомим). А есть еще другой бывший милиционер, Сергей – не помню отчества – Синякин, жертва территориальной снисходительности (отсвет волгоградца Евгения Лукина немножко падает на соседа, славного лишь тошнотворным совковым морализаторством да незамысловатым детсадовским юмором; от такого ядовитого соседства подувял, потерял блеск и сам Евгений Юрьевич). А есть еще бывший охранник АО «Титул» Василий Васильевич Г. – ох, не помню фамилии (что-то там у него с головой), – изготовляющий свои новые кирпичи с помощью своих же предыдущих кирпичей, ножниц, клея и изрезанной до лохмотьев «Розы Мира»... В общем, список фантастов, которым сам бог велел уйти на покой, велик и простирается в дурную бесконечность...

Слышу сердитый хор голосов: «Неча на Кинга пенять! Ему можно эффектно уходить – он за одну дебютную “Кэрри” получил столько, сколько нашему брату-фантасту, пашущему на дядю (даже на доброго дядю Колю Науменко), за всю жизнь не заработать! Не уйдем! Нам надо деток кормить...» С последним грех спорить. Детки – святое. Но так и не фантастикой единой можно зарабатывать малым на пропитание. Можно торговать мандаринами. Можно заниматься частным извозом. Можно писать хорошие экономические статьи для «Новой газеты». Можно устроиться подмастерьем к американскому детективщику – дело прибыльное, если прикуп знать. Главное, помнить: фантаст, начисто потерявший квалификацию (либо вовсе не имевший оной), так же опасен для общества, как и пьяный водитель автофургона. Один из этих горе-водителей, между прочим, три года назад попался на пути Стивена Кинга. Да так, что великий фантаст чуть было не ушел совсем. Некрасиво и навсегда.

2002

V

CASH из топора

Тут и сказке конец

Нынешняя политическая ситуация в России заставляет вспомнить об одной из самых трудных проблем, стоящих перед человечеством: что делать с национальными героями, которые совершили свой подвиг (на поле брани или в какой иной области) и умудрились после этого остаться в живых. Политологи давно уже обратили внимание, что даже русский фольклор, известный своею открытостью, в данном вопросе на редкость уклончив. Каждый порядочный сказитель, многословный в описаниях героических поступков Ивана-дурака, всегда чрезвычайно невнятен ближе к финалу сказки, когда победитель Змея или Кащея берет в жены Василису и занимает вакантный пост царя-батюшки. Что происходит дальше, покрыто мраком. В тех редких случаях, когда рассказчик выходит все-таки за пределы ритуальных фраз насчет употребления меда и пива, нас ждет всего лишь дежурная скороговорка: «Они-жили-долго-и-счастливо-и-умерли-в-один-день». Явилась ли эта синхронная гибель супругов естественной и сколь долго и сколь счастливо было правление царя-дурака – обходится осторожным молчанием. Можно только предположить, что кощееборец был весьма посредственным царем, а Василиса – не такой уж премудрой. Одним словом, репутацию их спасло только полное отсутствие в ту фольклорную пору свободы печати.

Увы: те благословенные времена уже не воротить. Сегодня жизнь любой нормальной российской знаменитости, борющейся за право именоваться совестью нации, более всего напоминает минное поле. Скажешь слово невпопад – и годами отполированный имидж загублен навеки. Не вовремя промолчишь – и будущий некролог непоправимо испорчен. За примерами далеко ходить не надо. Легендарный парижский отшельник, борец за права адмирала Колчака, издатель непотопляемого «Континента» Владимир Максимов, допустим, навредил себе в рекордно короткие сроки: две-три брюзгливых реплики, брошенных не по тому адресу, появление на людях в сомнительной компании, пара неловких попыток выступить в роли нового Бурцева и обличать в сотрудничестве с охранкой своего парижского литературного оппонента – и готово, нет авторитета, спекся. Тут же возникает ужасное предположение: а был ли «Континент» – несмотря на громкие имена в редколлегии – действительно хорошим, а не просто оппозиционным изданием? Другой пример. Язвительный Александр Зиновьев, логик, пострадавший от советской власти и обличавший ее долгие годы на средних волнах, собственноручно разбил свою бронзовую статую еще оперативнее: ненароком проболтался в «Правде», что, оказывается, коммунизм – это все-таки молодость мира, и его возводить, соответственно, молодым. И все, погибло реноме. Отныне наш современник посмотрит новыми глазами на «Зияющие высоты» и увидит в эпохальном труде только свод провинциальных шуточек, своего рода антологию «Крокодила» наоборот. Наконец, общий любимец, режиссер замечательного телебоевика про Глеба Жеглова и Володю Шарапова, друг и работодатель покойного Владимира Семеновича, невозмутимый Крымов в знаменитой соловьевской «Ассе»... где вы теперь, Станислав Сергеевич Говорухин? Ну чего вам стоило не снимать фильм «Россия, которую вы погубили»? Глядишь – и не возникли бы подозрения, что в успехе телесериала про «Черную кошку» были «повинны» не режиссер, лица не имеющий, но Владимир Высоцкий и братья Вайнеры...

И так далее, и тому подобное. Лишь в строгой юриспруденции закон не имеет обратной силы, в жизни все по-другому. Каждый последующий человек-легенда, становящийся вдруг на наших глазах просто человеком, вызывает нашу законную неприязнь. Умом-то мы все понимаем, что любая последующая жизнь героя не будет столь же героична, как предыдущая, а потому так или иначе будет отбрасывать тень на предыдущие заслуги перед Отечеством и на нас самих, назвавших когда-то эти заслуги заслугами. Собственно говоря, мы злимся сегодня не на погаснувших звезд, но прежде всего на нашу собственную непрозорливость и неумение вовремя отличить сверхновую от желтого карлика.

Самое печальное, что выхода из этой ситуации так и не придумано. Если, конечно, не считать выходом кардинальную идею, предложенную Хулио Кортасаром в рассказе «Мы так любим Гленду». В рассказе, как вы помните, поклонники великой актрисы готовились к покушению на свое божество – в тот момент, когда, по их мнению, актриса могла подпортить собственное реноме. Правда, в наших условиях идея эта себя не оправдывает. Во-первых, жестоко. Во-вторых, поздно.