Последнее желание. Меч Предназначения (Ведьмак) - Анджей Сапковский

— Я еду с ними, потому что я безвольная игрушка. Потому что я — пучок пакли, гонимый ветром вдоль дорог. Куда, скажи мне, я должен ехать? И зачем? Здесь, по крайней мере, собрались те, с кем есть о чем поговорить. Те, кто не замолкают, когда я подхожу. Те, кто, даже не любя меня, говорят мне это прямо в глаза, не кидают камни из-за заборов. Я еду с ними по той же причине, по какой поехал с тобой в трактир плотогонов. Потому что мне все равно. У меня нет места, куда я мог бы стремиться. У меня нет цели, которая должна быть в конце пути.

Три Галки откашлялся.

— Цель есть в конце любого пути. Она есть у каждого. Даже у тебя, хоть тебе и кажется, будто ты не такой, как все.

— Теперь я тебя спрошу.

— Спрашивай.

— А в конце твоего пути есть цель?

— Есть.

— Счастливец.

— Дело не в счастье, Геральт. Дело в том, во что ты веришь и чему отдаешь себя. В чем твое призвание. Никто не может знать об этом лучше, чем… Чем ведьмак.

— Я сегодня то и дело слышу о призвании, — вздохнул Геральт. — Призвание Недамира — захватить Маллеору. Призвание Эйка из Денесле — защищать людей от драконов. Доррегарай чувствует призвание к совершенно обратному. Йеннифэр, учитывая определенные изменения в организме, не может исполнить своего призвания и мечется из стороны в сторону. Черт побери, только рубайлы да краснолюды не чувствуют никакого призвания, а просто хотят нахапать как можно больше. Может, поэтому меня к ним так тянет?

— Не к ним тебя тянет, Геральт из Ривии. Я не слеп и не глух. Не при звуке их имен ты схватился тогда за мешочек. Но кажется мне…

— Напрасно кажется, — беззлобно сказал ведьмак.

— Прости.

— Напрасно извиняешься.

Они сдержали лошадей в самое время, чтобы не налететь на резко остановившуюся колонну лучников из Каингорна.

— Что случилось? — поднялся на стременах Геральт. — Почему остановились?

— Не знаю, — повернул голову Борх. Вэя с удивительно сосредоточенным лицом быстро произнесла несколько слов.

— Поскачу в голову, — сказал ведьмак. — Узнаю.

— Останься.

— Почему?

Три Галки минуту помолчал, глядя в землю.

— Почему? — повторил Геральт.

— Поезжай, — бросил Борх. — Может, так-то оно и лучше.

— Что — лучше?

— Поезжай.

Мост, связывающий два берега каньона, выглядел солидно, был построен из толстых сосновых бревен, опирался на четырехугольный столб, о который поток, шумя, разбивался на длинные полосы пены.

— Эй! Живодер! — рявкнул Богольт, подводя телегу. — Ты чего остановился?

— Черт его знает, что это за мост!

— А чего ради нам на него лезть? — спросил Гилленстерн, подъезжая ближе. — Что-то не светит мне лезть с телегами на эту кладку. Эй, сапожник! Ты почему ведешь туда, а не по тракту? Ведь тракт идет дальше к западу?

Героический отравитель из Голополья приблизился, скинул барашковую шапку. Выглядел он презабавно, облаченный в натянутый на сермягу старомодный полупанцирь, который выковали еще, почитай, при короле Самбуке.

— Тут дорога короче, государь, — пояснил он не канцлеру, а непосредственно Недамиру, лицо которого по-прежнему выражало прямо-таки болезненную усталость.

— Чем какая? — спросил, поморщившись, Гилленстерн. Недамир не удостоил сапожника даже взглядом.

— Это, — сказал Козоед, указывая на три вздымающиеся над округой щербатые вершины, — Хиява, Пустула и Скочий Зуб. Дорога ведет к руинам старой крепости, обходит Хияву с севера, за истоками реки. А по мосту мы можем дорогу срезать. По ущелью выйдем на равнину меж горами. А если тама драконьих следов не найдем, пойдем дале на восток, осмотрим яры. А еще дале на восток лежат ровнютенькие луговины, оттедова прямая дорога в Каингорн, к вашим, государь, владениям.

— И где это ты, Козоед, такого ума об энтих горах поднабрался? — спросил Богольт. — У колодок сапожных аль как?

— Нет, милсдарь. В ребячестве овец тута пас.

— А мост выдюжит? — Богольт приподнялся на козлах, глянул вниз, на пенящуюся реку. — Пропасть сажен сорок.

— Выдюжит.

— А откуда вообще взялся такой мост в этой глуши?

— Его, — сказал Козоед, — в давние времена тролли срубили, а кто тута ездил, крепко им платить должон был. А так как редко кто тута ездил, то тролли по миру пошли. А мост остался.

— Повторяю, — гневно сказал Гилленстерн, — у нас телеги с грузом и фуражом, на бездорожье мы можем застрять. Не лучше ли трактом ехать?

— Можно и трактом, — пожал плечами сапожник, — но дорога дальняя. А король говорил, что ему надыть к дракону срочно, потому как он высматривает его, словно коршун падь.

— Падаль, — поправил канцлер.

— Пусть падаль, не все едино? — согласился Козоед. — А мостом все равно ближее.

— Ну, так вперед, Козоед, — решил Богольт. — Жми передом, ты и твое войско. У нас такой обычай — вперед пускать самого боевитого.

— Не больше одной телеги сразу, — предостерег Гилленстерн.

— Лады. — Богольт стегнул лошадей, телега задуднила по бревнам моста. — За нами, Живодер! Глянь-ка, колеса ровно идут?

Геральт придержал коня, дорогу ему загородили лучники Недамира в пурпурно-желтых кафтанах, столпившиеся на каменистой площадке.

Кобыла ведьмака фыркнула.

Дрогнула земля. Горы загудели, зубчатый край каменной стены вдруг затуманился на фоне неба, а сама стена неожиданно заговорила глухим ощутимым гулом.

— Внимание! — зарычал Богольт уже с другой стороны моста. — Эй, там, внимание!

Первые камни, пока еще мелкие, зашуршали и застучали по лихорадочно дрожащему обрыву. На глазах у Геральта часть дороги, раскрываясь в черную, чудовищно быстро увеличивающуюся щель, оборвалась и с оглушительным грохотом рухнула в пропасть.

— По коням! — рявкнул Гилленстерн. — Ваше величество! На другую сторону!

Недамир, вжавшись головой в гриву коня, рванулся на мост, за ним прыгнул Гилленстерн и несколько лучников. Следом, грохоча, ввалился на трясущиеся бревна королевский фургон с полощущимся на ветру прапором с грифом.

— Лавина! С дороги! — взвыл сзади Ярпен Зигрин, хлеща бичом по конским крупам, опережая второй воз Недамира и раскидывая по сторонам лучников. — С дороги, ведьмак! С дороги!

Рядом с телегой краснолюдов прогарцевал Эйк из Денесле, выпрямившийся и чопорный. Если б не смертельно бледное лицо и сжатые в гримасе дрожащие губы, можно было подумать, что странствующий рыцарь не замечает сыплющихся на дорогу камней и обломков. Сзади, в группе лучников, кто-то дико кричал, ржали кони. Геральт рванул поводья, пришпорил коня, в тот же момент земля перед ним запылила от летящих сверху камней. Телега краснолюдов с грохотом протарахтела по камням, перед самым мостом подскочила и с треском осела набок, на сломанную ось. Колесо отбилось от огородки, полетело вниз, в кипень.