В лесной чаще - Тана Френч

— Я сказал ей то же самое, — ответил Дэмиен и замер с открытым ртом, словно почувствовав, что сболтнул лишнее.

Сэм и Кэсси молча смотрели на него и ждали.

— Ну, — продолжил он после заминки, — так получилось… Однажды ночью у Розалинды болел живот, и в конце концов я из нее вытянул — она не хотела говорить, — что он… в общем, он ударил ее в живот. Раза три или четыре. Кэти заявила, будто Розалинда не позволила ей переключить телевизор на балет, — хотя это была ложь, она бы позволила, если бы Кэти попросила… И я… я просто больше не мог этого выносить. Каждый день думал о том, через что ей пришлось пройти, не мог спать… Я должен был это остановить!

Он перевел дух, пытаясь справиться с дрожью в голосе. Сэм и Кэсси понимающе кивнули.

— Я сказал: «Я его убью». Розалинда не могла поверить, что сделаю это для нее. Я и сам не верил. Я не шутил, нет… но не представлял, как это возможно. В жизни не думал ни о чем таком. Но когда увидел, как много это для нее значит… Ведь до сих пор никто даже не пытался ее защитить… Розалинда заплакала, хотя она не из тех девушек, кто часто плачет… Она очень сильная.

— Конечно, сильная, — согласилась Кэсси. — Так почему ты решил не трогать Джонатана Девлина? Раз уж тебе пришла в голову подобная мысль?

— Да потому что, если бы он умер, — Дэмиен подался вперед, возбужденно взмахнув руками, — мать не могла бы их воспитывать, ведь у нее нет денег и вообще она вроде бы как… ну, не знаю, немного чокнутая. Детей отправили бы в детский дом и разлучили, и тогда Розалинда не смогла бы заботиться о Джессике. Розалинда делала за нее уроки и все остальное. А Кэти просто уехала бы… Если бы дома не было Кэти, все стало бы прекрасно! Отец на них злился лишь потому, что Кэти его накручивала. Розалинда сказала — и у нее при этом был такой виноватый вид, — что иногда ей хочется, чтобы Кэти куда-нибудь исчезла.

— И это навело тебя на мысль, — сдержанно заметила Кэсси. — Ты предложил убить Кэти.

— Это была моя идея, — быстро проговорил Дэмиен. — Розалинда тут ни при чем. Сначала она отказалась. Заявила, что не желает, чтобы я рисковал жизнью ради нее. Она терпела это много лет и потерпит еще, пока Джессика не вырастет и не уйдет из дому. Но я не мог позволить ей остаться! В тот раз, когда отец пробил ей голову, она два месяца пролежала в больнице. Она могла умереть!

Меня вдруг охватила ярость. Неужели Дэмиен идиот, безнадежный простофиля, словно какой-то мультяшный персонаж, который послушно идет в то самое место, где на голову ему шлепнется кирпич? Конечно, я знал, что для всего этого есть объяснения и комментарии психологов, но в тот момент хотелось ворваться в комнату и, сунув ему под нос медицинские отчеты, заорать: «Ты это видишь, кретин? Где тут проломленная голова? Ты что, не мог хотя бы попросить ее показать шрам, прежде чем убивать несчастную девочку?»

— Значит, ты настаивал, — продолжила Кэсси, — и в конце концов тебе удалось уговорить ее?

На сей раз Дэмиен забыл про осторожность.

— Все ради Джессики! Розалинда махнула на себя рукой, но Джессика… Розалинда боялась, что у нее будет нервный срыв или еще что-нибудь. Она думала, что Джессика не выдержит еще шесть лет.

— Но Кэти все равно должна была скоро уехать, — напомнил Сэм. — Она собиралась в Лондон, в балетную школу. К тому времени ее бы здесь уже не было. Ты знал?

Дэмиен тихо застонал.

— Я ей говорил, я спрашивал, но… вы не понимаете… Кэти было наплевать на танцы. Ей нравилось, когда все обращали на нее внимание. В балетной школе она бы ничего не стала делать, к Рождеству бросила бы и вернулась домой!

В этом чудовищном заговоре против Кэти последняя деталь поразила меня больше всего. В ней сквозила какая-то дьявольская извращенность, хладнокровная точность, с какой они выбрали и растоптали самое дорогое, что было в сердце Кэти. Не помню, чтобы за всю свою карьеру я так ясно ощущал присутствие зла: его прогоркло-сладкий вкус, невидимые щупальца, вившиеся по ножкам стола и с отвратительной вкрадчивостью вползавшие в рукава и стягивавшие горло. По спине прокатилась волна озноба.

— Значит, это была самозащита, — подытожила Кэсси после долгой паузы, во время которой Дэмиен беспокойно ерзал на стуле, а они с Сэмом подчеркнуто не смотрели в его сторону.

— Да. Вот именно. Мы бы даже и думать не стали о подобном, будь у нас выбор.

— Конечно. Подобное случалось и раньше, Дэмиен: жены убивали мужей, которые над ними издевались. Присяжные относятся к этому с пониманием.

— Правда? — Он с надеждой поднял голову.

— Разумеется. Когда они услышат, через что пришлось пройти Розалинде… вряд ли кто-нибудь станет обвинять ее. Понимаешь?

— Я просто не хочу, чтобы у нее возникли проблемы.

— Тогда поступаешь абсолютно правильно, рассказывая нам все детали. Согласен?

Дэмиен тихо вздохнул, устало и с облегчением.

— Да.

— Молодец, — кивнула Кэсси. — Давай продолжим. Когда вы все это решили?

— В июле. В середине месяца…

— А когда назначили дату?

— Буквально за несколько дней до того, как все случилось. Я сказал Розалинде, что она должна позаботиться… ну, о твердом алиби. Мы знали, что вы будете заниматься семьей — Розалинда где-то читала, будто члены семьи всегда первыми попадают под подозрение. И вот в ту ночь — кажется, была пятница — мы встретились, и Розалинда сказала мне, что все устроила. В следующий понедельник они будут ночевать у двоюродных сестер, болтать до двух часов ночи, и лучшего времени не придумать. Надо было только все сделать до двух, чтобы полиция…

Его голос задрожал.

— Что ты ответил? — спросила Кэсси.

— Я… я испугался. То есть… раньше все казалось нереальным. Видимо, я вообще не думал, что мы это совершим. Просто поговорим. Вы знаете Шона Каллагана из нашей команды? Одно время он играл в группе, потом она распалась, но он твердит: «О, когда мы снова соберемся вместе, такое устроим». Шон понимает, что этого никогда не будет, но ему приятно говорить.

— Нам всем это знакомо, — улыбнулась Кэсси.

Дэмиен кивнул.

— Но когда Розалинда сообщила: «В следующий понедельник», — я вдруг почувствовал… что все это какое-то безумие. Я сказал, что, может, нам лучше пойти в полицию, а Розалинда начала рыдать: «Я тебе верила, я тебе так верила…»

— Верила, — повторила Кэсси. — Но не настолько, чтобы заниматься с тобой любовью?

— Нет, — ответил Дэмиен, помолчав. — То есть настолько. После того как мы решили насчет Кэти, для Розалинды все изменилось… Она осознала, что я готов ради нее… В общем, мы… она говорила, что никогда не сумеет, но… хотела попробовать. Я тогда работал на раскопках, поэтому мог позволить себе хороший отель — Розалинда заслуживала самого лучшего, понимаете? В первый раз она… не сумела. Но мы опять поехали туда на следующей неделе и… — Дэмиен кусал губы. Он с трудом сдерживался, чтобы не заплакать.

— И после этого, — заключила Кэсси, — ты уже не мог передумать.

— Когда я заявил, что нам лучше пойти в полицию, она решила, будто мои обещания были лишь для того, чтобы затащить ее в постель. Она такая хрупкая, ей причинили столько боли… а теперь получалось, что я ее просто использовал?.. Я не мог допустить подобного. Представляете, что бы с ней было?

Снова молчание. Дэмиен вытер глаза ладонью и глубоко вздохнул.

— Значит, ты решил это сделать, — негромко произнесла Кэсси. Он кивнул. — Как тебе удалось выманить Кэти из дома?

— Розалинда сказала сестре, что среди археологов у нее есть друг, который нашел одну вещь… — Он сделал неопределенный жест. — Медальон. Старый медальон с изображением танцовщицы. Она древняя и вроде как волшебная, поэтому Розалинда собрала все свои деньги и купила ее у него — то есть у меня — в подарок Кэти, чтобы он принес ей удачу в балетной школе. Только Кэти должна забрать его сама — ведь друг считает ее великой танцовщицей и хочет взять у нее автограф, и что сделать это надо ночью, поскольку ему нельзя продавать находки и это секрет.

Я вспомнил, как Кэсси стояла в дверях подсобки, и сторож ее спрашивал: «Хочешь крылышки?» Дети мыслят иначе, сказала она. Кэти отправилась туда по той же причине, что и Кэсси: чтобы не упустить свой волшебный шанс.

— Вы понимаете, о чем я? — В голосе Дэмиена прозвучала умоляющая нотка. — Она искренне верила, будто люди готовы давиться в очереди за ее автограф.

— Вообще-то, — заметил Сэм, — у нее имелись основания так думать. Многие люди в последнее время просили у нее автограф.

Дэмиен замолчал.

— И что случилось, когда она пришла в домик? — спросила Кэсси.

Он нервно пожал плечами:

— Я уже говорил. Медальон лежал в ящичке на полке, а когда она повернулась, чтобы его взять, я… я поднял камень и… Это была самозащита, как вы и сказали, то есть я желал защитить Розалинду; не знаю, как еще это назвать…