Дюна. Первая трилогия - Фрэнк Герберт

Сила и страх— страх и сила!..

Барон уже ясно представлял, что будет дальше. Однажды Харконнен станет Императором. Не он сам, конечно, и вряд ли прямой его отпрыск. Но — Харконнен! Только, конечно, не Раббан, которого он сейчас вызвал. А — младший брат Раббана. Юный Фейд-Раута. Его ум и хитрость были по душе барону. Особенно же его… злобность.

Чудесный мальчуган. Через год-два — когда ему будет семнадцать — станет окончательно ясно, выйдет ли из него орудие, с помощью которого Дом Харконнен добудет трон…

— Приветствую вас, милорд барон…

За полем дверного щита баронской опочивальни стоял невысокий, полный, с широким лицом человек, в котором ясно проглядывали родовые черты Харконненов по мужской линии — близко посаженные глаза, массивные плечи. Он был жирноват, но еще достаточно гибок. Впрочем, было очевидно, что рано или поздно и ему придется поддерживать лишний вес генераторами силовой подвески…,

«Мышцы вместо мозга — танк, да и только, — подумал барон. — Да уж, не ментат мой племянничек, далеко не… Не Питер де Врийе, хотя, возможно, для непосредственно стоящей перед нами задачи Раббан как инструмент даже ценнее… Если дать ему свободу действий… он сотрет в пыль все на своем пути. О, как же будут его ненавидеть на Арракисе!..»

— А, мой дорогой Раббан, — приветливо сказал барон, снимая пентащит со входа, впрочем, индивидуальный щит он одновременно и демонстративно перевел на полную мощность. Он знал, что в свете плавающей лампы его мерцание будет хорошо заметно.

— Вы вызвали меня… — сказал Раббан, переступая порог. Он бросил взгляд на колеблющийся воздух вокруг барона, поискал плавающее кресло, не нашел.

— Встань поближе, чтобы я тебя лучше видел, — велел барон.

Раббан подошел еще на шаг. Ясно, что чертов старик специально велел убрать все кресла — чтобы посетители стояли.

— Атрейдесы мертвы, — объявил барон. — Все до единого. Вот почему я вызвал тебя сюда, на Арракис. Эта планета снова твоя.

Раббан моргнул:

— Н-но… я думал, что вы хотите сделать Питера де Врийе…

— Питер тоже мертв.

— Питер?!

— Питер.

Барон вновь включил пентащит и перевел его в режим полного отражения любой — энергии.

— Все-таки он вам надоел окончательно, а? — развязно спросил Раббан, но его голос в энергоизолированной комнате прозвучал тускло и безжизненно.

— Вот что я скажу тебе — и не собираюсь повторять, — прорычал барон. — Ты, похоже, позволил себе намекнуть, что я разделался с Питером так запросто, словно бы это был — так, пустячок? — Он прищелкнул жирными пальцами. — Вот такая мелочь, а?.. Так вот, племянничек — я не настолько глуп. И поверь, впредь я буду очень недоволен, если ты еще хоть раз словом или действием намекнешь, что я так глуп.

Казалось, Раббан начал косить сильнее обычного: он был испуган. Он-то знал; насколько далеко может зайти барон в гневе на членов собственной семьи. Правда, смертью дело кончалось редко — если такая смерть не сулила выгоды или виновный не чересчур напрашивался. Но семейные наказания могли быть весьма неприятны…

— Простите, милорд барон. — Раббан потупился, одновременно Изображая покорность и скрывая гнев.

— Ты меня не обманешь, Раббан, — буркнул барон. Раббан, не поднимая глаз, сглотнул.

— Заруби на носу, — сказал барон, — никогда не уничтожай человека, не подумав, просто, так сказать, по законам войны. Если убиваешь — убивай для дела и знай, зачем именно!

Раббан вспыхнул:

— Но вы же убили изменника Юйэ! Я видел, как отсюда вынесли его тело — вчера, когда я прибыл.

Испугавшись звука собственных слов, Раббан уставился на дядю.

Но тот неожиданно улыбнулся.

— Я просто осторожен с опасным оружием. Доктор Юйэ был предателем, он выдал мне герцога. — Голос барона зазвучал с новой силой: — Я подчинил себе доктора Суккской Школы! Внутренней Суккской Школы! Ты слышишь, мальчик? Ты понимаешь, что это значит? Но это было чересчур опасное оружие, чтобы просто бросить его. Так что его я уничтожил не бесцельно и хорошо продумав это действие…

— А Император знает, что вы сумели подчинить себе Суккского доктора?

«Вопрос прямо в точку, — мысленно скривился барон. — Неужели я недооценил племянничка?..»

— Император пока ничего не знает, — нехотя ответил он. — Но сардаукары ему обо всем доложат. Однако до того я, по каналам КООАМ, отправлю ему свой рапорт. И объясню, что мне посчастливилось найти доктора, который лишь изображал прошедшего Имперское кондиционирование. То есть фальшивого доктора, ясно? Поскольку каждый знает, что Имперское кондиционирование необратимо, — объяснение примут.

— Ах-х-х, понимаю, — пробормотал Раббан.

«Да уж, надеюсь, понимаешь, — проворчал про себя барон. — Надеюсь, ты понимаешь, что для нас жизненно важно, чтобы эта история осталась в тайне».

Внезапно барон изумился: «Зачем я сделал это? Зачем расхвастался перед этим дураком племянником, которого мне предстоит использовать и избавиться от него?..» Барон разозлился на себя. Было такое чувство, словно его предали.

— Это должно остаться в тайне, — проговорил Раббан. — Я понимаю.

Барон вздохнул.

— На этот раз ты получишь совсем иные инструкции относительно Арракиса, племянник. Когда ты правил тут раньше — я строго контролировал тебя. Теперь я требую лишь одного.

— Слушаю, милорд.

— Доходов.

— Доходов?

— Ты представляешь, Раббан, сколько нам пришлось затратить, чтобы доставить сюда такую армию? Ты хоть краем уха слыхал, сколько берет Гильдия за военные перевозки?..

— Дорого, да?

— Дорого?! — Барон ткнул в Раббана жирной рукой. — Если ты шестьдесят лет будешь сдирать с Арракиса каждый грош, который он может дать, ты едва-едва возместишь наши расходы!

Раббан открыл было рот, но снова закрыл, не в силах сказать хоть что-нибудь.

— «Дорого!» — передразнил барон с презрительной гримасой. — Проклятая монополия Гильдии на космические перевозки пустила бы меня по миру, не запланируй я эти расходы уже очень давно. Ты должен знать, что это именно мы, и только мы, оплатили всю операцию. Включая даже перевозку сардаукаров.

И — уже далеко не в первый раз — барон подумал о том, придет ли когда-нибудь время, когда можно будет как-нибудь обойти Гильдию, а то и вовсе обойтись без нее. Гильдия хитра: сперва берет ровно столько, сколько можно взять без особых возражений клиента… ну а потом клиент оказывается у нее в руках, и уж тут — плати, плати и плати…