Сладкозвучный серебряный блюз. Золотые сердца с червоточинкой - Глен Кук

Может статься, ответить на этот вопрос – значит узнать все остальное.

Вспомнив о том, что меня наняла Амбер, я снова обыскал дом, надеясь найти хоть что-нибудь – следы гоблина с деревянной культей вместо ноги или двести тысяч золотых марок в колодце. Ну да, разделся, нырнул в колодец и барахтался в ледяной воде до тех пор, пока не убедился, что золота на дне нет и в помине. Мне казалось, мои проклятья способны нагреть воду до кипения, но этого не произошло. Наверно, я ругался не теми словами.

В результате поисков, продолжавшихся не меньше четырех часов, я обнаружил одну-единственную серебряную монету – в комнате Младшего, в пыльном углу. Достойная награда за то, что я рисковал собственным здоровьем. Монета выглядела новой, однако не имела даты. Вероятно, ее отчеканили в каком-нибудь храме, в который придется как-нибудь заглянуть, чтобы навести справки.

Впрочем, она навела меня на интересную мысль, а заодно и заставила пожалеть, что я не задал Младшему кое-каких вопросов. Ладно, возобновим разговор, когда я вернусь в город. Правда, в тот раз я, что называется, поджаривал его на медленном огне, а теперь…

Солнце клонилось к западу. Было бы, конечно, здорово, если бы оно ударилось о какой-нибудь холм и отскочило обратно в небо, но на это рассчитывать не приходится. Мне предстоит нанести визит, а поскольку перспектива ночевать в лесу, в котором водятся оборотни и якобы добродушные мамонты, меня не прельщает, пора двигать.

Лошади держались вполне миролюбиво. Даже не пытались вырваться, когда я запрягал их в повозку.

19

Рассказывая о том, как добраться до домика ведьмы, Плоскомордый и не подумал предупредить, что дороги там нет и в помине. Ни дороги, ни тропы. Кругом ведьминский лес, настоящий бурелом, и каждый, кто сумел сквозь него продраться, заслуживал того, за чем пришел.

Я шел, ведя лошадей в поводу. Перемирие между нами сохранялось лишь потому, что животные прекрасно понимали – без меня им из этой чащобы не выбраться. Я догадывался, что стоит нам очутиться на дороге, как о перемирии будет немедленно забыто.

Последние несколько сот ярдов оказались самыми легкими. Густой подлесок попросту исчез; впечатление было такое, словно кто-то каждый день маникюрит лес. Вокруг возвышались могучие старые деревья, кроны которых заслоняли небо, а впереди наконец-то показался домик. Распахнулась дверь, и наружу хлынул поток света.

В дверном проеме стояла румяная пожилая женщина, невысокая и пухленькая, как яблочный пирог. Ее наряд в точности соответствовал тому, какой надевают старухи-крестьянки в день крестин, вплоть до расшитого фартука. Она пристально поглядела на меня. Догадаться по выражению лица женщины, что она увидела и о чем думает, было невозможно.

– Вы Гаррет?

Я, честно говоря, изумился, но отпираться не стал.

– Больно долго вы добирались. Заходите в дом. У нас найдется вода для чая и пара пшеничных лепешек, если, конечно, Шаггот их не слопал. Шаггот! Иди сюда, лентяй этакий! Возьми у гостя лошадей.

Я хотел было спросить, откуда она узнала о моем приближении, но успел только открыть рот, потому что в этот момент на крыльце появился Шаггот. Дверной косяк располагался на высоте добрых семи футов, однако Шагготу пришлось сложиться едва ли не пополам, чтобы пройти. Он смерил меня взглядом вроде того, каким я мог бы одарить дохлую крысу, фыркнул и принялся распрягать лошадей.

– Заходите, – пригласила ведьма.

Не сводя глаз с Шаггота, я проскользнул в дверь и пискнул:

– Тролль?

– Совершенно верно.

– У него клыки как у саблезуброго тигера. То есть зублесаброго тугра. Ну, этой рычащей твари с острыми зубами.

– Шаггот – настоящий тролль, – сказала ведьма. – Он живет у меня уже много лет.

Она провела меня в кухню и налила в глиняную кружку чаю (лично я, естественно, предпочел бы пиво).

– Его сородичи покинули эти края из-за того, что им не стало проходу от надоедливых людишек, а верный Шаггот остался, хотя здравый смысл наверняка подсказывал ему уйти с остальными.

Я хотел было заметить, что она сама вообще-то принадлежит к людям, но передумал.

– Откровенно говоря, тролли не слишком умны. Пойдемте дальше. Кстати, обратите внимание, Шаггот нечувствителен к солнечному свету.

Может быть, может быть. Это не главное, главное – зубы.

– Откуда вы узнали, как меня зовут? – Вопросик как раз для ведьмы. – И что я… Кха!

В кресле у очага сидела Амиранда. Руки сложены на коленях, смотрит куда-то мне за спину… Нет, не Амиранда. Плоть, тело, лишенное того, что его оживляло. Не человек, а вещь.

Если думать так, боль пройдет скорее.

– Прошу прощения? – Я повернулся к ведьме, которая что-то сказала.

– Меня предупредил Уолдо. Но я ждала вас раньше.

– Кто такой Уолдо? Еще один зверь вроде Шаггота? Он что, видит будущее?

– Уолдо Тарп. Он говорил, что вы друзья.

– Уолдо? – Я чуть не подавился собственным наполовину истерическим смешком. Ведьма нахмурилась. – Не знал, что у него есть имя. При мне его называли исключительно Плоскомордым.

– Его зовут Уолдо, но имя ему не нравится, – сказала ведьма. – Присаживайтесь и давайте поговорим.

– Выходит, Плоскомордый морочил нам головы, – пробормотал я. – Выходит, он вовсе не такой болван, каким пытается выглядеть. – Мой взгляд блуждал по комнате, неизменно возвращаясь к Амиранде. Казалось, девушка спит. Вот-вот она проснется, поведет плечиком и насмешливо посмотрит на меня…

Ведьма опустилась в кресло напротив.

– Уолдо сказал, что вы захотите задать несколько вопросов. Втянул меня в неприятности… – Она проследила за моим взглядом. – Пришлось навести чары, чтобы замедлить разложение до тех пор, пока ее не похоронят как полагается.

– Спасибо.

– Какие же у вас вопросы? Что вы хотите узнать?

– Все. Прежде всего, почему убили Амиранду и кто приказал ее убить.

– Я не всемогуща, Гаррет, и на такие вопросы ответить не могу. Впрочем, могу предположить, почему. Хотя, вполне возможно, мое предположение не соответствует истине. Дело в том, что она была на третьем месяце беременности.

– Что? Это невозможно!

– Если бы ребенок родился, это был бы мальчик.

– Но ведь она провела последние полгода как в тюрьме…

– Неужели там не было ни одного мужчины? Вы настаиваете на непорочном зачатии?

Я хотел было возразить, но вместо возражения у меня с языка сорвался вопрос:

– А кто отец?

– Гаррет, я не некромант. Имя отца, если девушка его и знала, ушло в могилу вместе с ней.