Преодоление - Сергей Садов

— Я же просил не дразниться! Я Воробей!

— А я как сказал? — деланно удивилась я.

Мальчишка обиженно засопел и двинулся к выходу. Однако сразу уйти не удалось — в ворота въехало сразу несколько карет, из которых повалили нарядно разодетые кавалеры и дамы. С праздника что ли какого? Или для них посещение писцов всегда праздник?

Воробей оттащил меня к карете, в которой приехала первая пара и замер недалеко от нее.

— Пусть разойдутся, — заметил он, хмуро поглядывая на толпу. — Вряд ли на нас обратят внимания, но мало ли.

— А чем их внимание нам может грозить? — удивилась я. — Не маги же они?

— Да лучше бы это были маги, — пробурчал мальчишка. — Они на нас точно внимания не обратили бы, а эти… кто знает, что этим может в голову прийти.

Хм… я недоуменно выглянула из‑за кареты и рассмотрела приехавших повнимательней. В основном молодежь от шестнадцати и старше, но тех, кому больше двадцати всего четверо и те одеты не очень богато. Всего их семнадцать человек, но шуму как от сотни, Смеются, один что‑то орет другому, видно такое доказательство в споре. Судя по тому, как морщится его оппонент и пытается зажать уши, этот спор крикун выиграл в чистую. Две девушки в стороне поглядывали на статного красавца, в картинной позе стоявшего у ворот кареты и тихонько хихикали. Пощебечут друг с другом и опять: «Хи-хи-хи».

— Они мне не кажутся опасными.

— Ты просто с ними не пересекался, — буркнул Воробей. — Это алламаги, точнее дети их.

— И что? — все еще не понимала я.

— Хуже них никого нет! Маги могут прихлопнуть, если попадешься им случайно на пути, люди знатные люди могут приказать выпороть, а эти… они считают себя выше обычных людей и пытаются подражать молодым магам.

— О. Но какое это отношение имеет к детям алламагов? Они же не алламаги.

— Ты откуда вообще такой свалился? — Воробей хмуро глянул на меня. — Печать алламага передается по наследству детям… правда внукам уже не достается.

Гхм. Вот об этом не знала. Оказывается алламаг — это не просто защита от магов, но и защита твоих детей. Чтобы совсем уже не выставить себя невежей, перевела разговор подальше от печати алламагов.

— Это понятно, я не понимаю, как именно они пытаются подражать магам?

— Ну ты даешь! Говорю же, когда тут учебный год в академии начинается, ученики тут в городе такие буйства устраивают.

— Но эти‑то не маги.

— Не маги. Но маги очень жестоко карают тех, кто поднимают руку на носящих их печать. Никакой судья и стражник в здравом уме не станет связываться с алламагом. Максимум, что они могут сделать: подать жалобу в императорскую канцелярию, откуда она пойдет смотрящему от того Дома, чьи печати алламагов носят нарушители. А те могу наказать, а могут и не обратить не жалобу никакого внимания.

— А наказывали?

Воробей пожал плечами.

— Было пару раз при мне, когда кое‑кто совсем уже распоясался.

— И как наказали? — заинтересовалась я.

— Как‑как… просто. Взяли и убрали с них печать алламагов.

— И все? — удивилась я.

— И все, — кивнул Воробей. — А потом люди их уже сами на куски разорвали.

— Кха! Что?!

— Говорю же, совсем распоясались. Устроили пыточный клуб.

— Что? — Чего‑то я себя сейчас совсем дурой чувствую.

— Пыточный клуб. Ловили бедняков, в основном детей, а потом устраивали для богачей показательные пытки.

— Кого? — тупо поинтересовалась я.

Воробей глянул на меня как на больную.

— Пойманных. Не богачей же. А если кто дополнительно платил, то мог выступить в роли палача и сам.

— Зачем?

— Да чего ты привязался! — вдруг разозлился Воробей. — А я откуда знаю, зачем? Нравилось, значит, других мучить, вот и делали. И тут же немного смягчился и рассказал подробнее. — Лет пять назад это было. Организовались такие вот деточки алламагов и клуб сделали. Сначала‑то никто ничего не знал, но кто‑то узнал правду. Мне потом Ролстрен… это мой опекун в гильдии, рассказывал, что когда к ним пришли, те только посмеялись. Когда правда всплыла, они даже скрываться не стали, вполне официально клуб зарегистрировали. Вон там, он стоял, — Воробей показал рукой куда‑то влево. — Еще несколько месяцев работали. А потом появился маг Дома, под защитой которого они находились. Сначала уничтожил их клуб, поубивав там всех служащих, потом приволок этих… этих… на площадь, снял с них печати алламагов и ушел.

— И ты там был?

Воробей мрачно кивнул.

— Там такая толпа собралась. Я на дереве сидел. Люди окружили этих шестерых и просто смотрели на них. А те… плакали. Один даже ноги людям целовать пытался. Минут двадцать так на них смотрели. А потом все раз и пошли к ним… Я не видел, что там было…

И слава Богу, чуть было не произнесла я.

— Люди сомкнулись, а потом когда отхлынули, там на мостовой только пятна крови и остались. Вот и думай, кто хуже: эти или маги.

Я отвернулась. Эх, мальчик. Оттого, что маги творят свои дела за стенами замков и о них ничего не известно окружающим, это не значит, что они лучше. Ненавижу! Я сжала кулаки. Ненавижу!!! Господи, кому тут помогать, если одни не лучше других?! Маги с их лабораториями и апостификами, люди с рабскими караванами и кандалами, алламагами с их клубами! Я хочу домой! Я только хочу домой! Маги, алламаги, пусть весь этот мир катится в пропасть и дальше, а он катится! Не могу описать словами, просто чувствую это. Земля сейчас и пять тысяч лет назад — это совершенно разные земли. А Алкена? Попади я сюда пять тысяч лет назад, все равно было бы все тоже самое, что сейчас. Уверена, что и через пять тысяч лет этот мир ничуть не измениться.

— Эй, ты чего? — Воробей осторожно коснулся моего сжатого кулака. — Да не бойся, больше таких нет. Говорю же, их еще пять лет назад всех уничтожили.

Конечно. Это радостное известие.

— Алламаги, значит?

Воробей отшатнулся.

— Эй, ты чего? Ты не пугай меня так. Я чуть было не подумал, что ты сейчас их убивать пойдешь.

Я отвернулась, заметив, что из дома вышла та пара, которая прибыла до этой шумной компании. На миг они замерли, но тут же уверенно направились к карете, мужчина покрепче стиснул локоть своей спутницы, поставив между ней и шумной компанией себя. Однако молодые люди на них не обратили никакого внимания — их больше интересовали дома писцов, при этом шумно принялись обсуждать кто тут лучший.

Девушка же одной рукой вцепилась в спутника, а второй сжимала сложенный лист бумаги. Едва они приблизились к карете, как Воробей сорвался с места, я только моргнуть удивленно успела, а тот уже подскочил к двери карете и с почтительным поклоном распахнул ее перед ними. Девушка от неожиданности выронила листок и тот упал, развернувшись. Я как раз тоже подошла и успела разглядеть текст прежде, чем мужчина поспешно нагнулся и поднял оброненный лист, вполголоса обругав «несносного сорванца». И ком это он интересно, хмыкнула я. Девушка, однако, успокаивающе положила свою ладонь ему на руку и тот сразу утихомирился. Достал несколько медяшек и кинул их Воробью.