Новые Миры Айзека Азимова. Том 4 - Айзек Азимов

— Энцефалограммы. Да, мне это известно. По-моему, ими занимаются уже больше сотни лет. И еще я знаю то, что вы с ними делаете.

— Э-э… да, — Хардинг стал еще серьезнее. — Излучения мозга несут заложенную в них информацию в очень компактной форме. Они одновременно дают нам целый комплекс сигналов из сотни миллиардов клеток. Я же открыл практический метод, который позволяет преобразовывать их в видимые цветные узоры.

— С помощью вашего нейрофотоскопа, — сказал генерал, указывая на аппарат. — Как видите, мне этот прибор знаком.

Ленточки за все кампании, в которых участвовал генерал, и ордена на его груди с точностью до миллиметра соответствовали предписаниям и правилам ношения наград.

— Совершенно верно. Этот прибор преобразует волны в красочные узоры, в изображения, которые заполняют собой пространство и быстро сменяют друг друга. Их можно фотографировать, и они очень красивы.

— Я видел фотографии, — холодно отозвался генерал.

— А приходилось ли вам видеть аппарат в действии?

— Раза два. Впрочем, вы сами тогда присутствовали.

— Ах да! — Профессор явно смутился, но тут же продолжил: — Зато вы не видели этого человека, — и Хардинг жестом указал на мужчину с остреньким подбородком, длинным носом, без малейшего намека на шевелюру и с каким-то странным отсутствующим выражением глаз, сидевшего в кресле. — Он наш новый подопытный.

— Кто такой? — спросил генерал.

— Мы зовем его просто Стивом. Он умственно отсталый, но дает самые яркие изображения из всех, какие нам когда-либо приходилось получать. Почему так, мы не знаем. Возможно, это как-то связано с его менталитетом.

— Вы что, намерены демонстрировать мне его возможности? — взорвался генерал.

— С вашего позволения, генерал. — Хардинг кивнул Файфу, который мгновенно приступил к делу.

Подопытный с обычным для него незаинтересованным видом наблюдал за действиями Файфа, апатично подчиняясь его распоряжениям. Легкий пластиковый шлем точно пришелся на его бритый череп, а каждый из электродов весьма сложной конфигурации сам собой оказался на нужном месте. Файф старался работать спокойно и без ошибок, несмотря на нервозность обстановки. Он до смерти боялся, что генерал вдруг взглянет на часы, встанет и уйдет. Наконец, тяжело дыша, Файф отступил в сторону.

— Приступать к активации, профессор Хардинг?

— Да. Начинайте!

Файф осторожно подсоединил контакты, и воздух над головой Стива тут же начал светиться, причем интенсивность свечения непрерывно возрастала. Появился разноцветный круг, в нем возникли другие; все они вращались, переплетались и расходились.

У Файфа откуда-то вдруг родилось ощущение острого беспокойства, но он тут же постарался подавить его. Это были эмоции подопытного — Стива, — лично же к Файфу они отношения не имели. Надо полагать, генерал ощутил нечто в том же роде, так как вдруг начал ерзать на своем стуле и пару раз громко кашлянул.

Хардинг возобновил объяснения;

— На самом деле картинки несут нисколько не больше информации, чем волновые излучения мозга, записанные в виде графиков, но их легче анализировать. В какой-то степени тут можно провести аналогию с тем, что происходит, когда мы помещаем микроб под окуляр мощного микроскопа. Ничего принципиально нового мы не добавили, но то, что лежит на предметном стеклышке, становится легче изучать.

Нервное состояние Стива непрерывно усиливалось. Файф ощущал, что виной тому неприятное и нерасполагающее к доверию присутствие генерала. Хотя Стив и не изменил своей позы и не выказывал явных признаков страха, краски на узорах, порожденных его мозгом, становились все грубее, а сами круги сталкивались все чаще и все агрессивней.

Генерал поднял руку, будто хотел оттолкнуть от себя прочь мерцающие цветовые вспышки.

— Ну и что вы думаете обо всем этом, профессор?

— Со Стивом мы можем продвигаться вперед гораздо быстрее, чем раньше. Уже за те два года, что прошли с тех пор, как я изготовил первую модель этого прибора, мы узнали о работе мозга больше, чем за предыдущие пятьдесят. Со Стивом и, возможно, с другими ему подобными, а также с помощью ученых всего мира…

— Мне доложили, что вы способны использовать эту штуковину для коммуникации с другими разумами, — резко оборвал его генерал.

— Коммуникация с разумами? — Хардинг задумался. — Вы имеете в виду телепатию? Ну, это уж слишком сильно сказано. Разумы, знаете ли, тоже разные бывают. Тончайшие особенности вашего мышления отнюдь не сходны с моим или с образами мышления других людей. Грубые зрительные формы мозговой деятельности, весьма возможно, будут плохо контактировать между собой. Нам ведь и самим приходится переводить мысли в слова — очень примитивный способ коммуникации, но даже тут налаживание подлинного контакта между людьми весьма затруднено.

— Я вовсе не имею в виду телепатию! Я имею в виду эмоции! Если подопытный ощущает гнев, то и «принимающий» может испытать наведенное чувство гнева, не так ли?

— Что ж, в некотором смысле так. Тут генерал разволновался.

— Эти штуки… ну, те что перед нами… — генерал ткнул пальцем в сторону цветных изображений, которые сейчас крутились настолько бурно, что вряд ли были способны доставить хоть кому-нибудь удовольствие, — их ведь можно использовать для управления эмоциями! Соедини их с трансляцией по телевидению, и пожалуйста — налаживай манипулирование эмоциями населения целых стран! Так можем ли мы отдать такую грозную силу в не те руки?!

— Если это действительно такая сила, то рук, в которые ее можно было бы отдать, в принципе просто не существует.

Файф нахмурился. Опасная реплика. Время от времени Хардинг был склонен забывать, что времена демократии давно прошли.

Но генерал на слова Хардинга не обратил внимания. Он гнул свое:

— Я и понятия не имел, что вы в этом деле продвинулись так далеко. Не знал, что у вас появилось это… этот Стив. Вы получите еще таких же. А пока армия возьмет контроль над проектом на себя. Полностью!

— Постойте, генерал, потерпите еще десяток секунд! — Хардинг обернулся к Файфу. — Дай-ка Стиву его книжку, Бен.

Файф выполнил распоряжение с особым рвением. Томик оказался одной из тех красочных калейдокнижек, где содержание передается с помощью цветных фотографий, которые медленно двигаются и сменяют друг друга, как только книжку раскрывают — нечто вроде мультиков, но в твердой обложке. Стив заулыбался, жадно потянувшись к книге.

Почти в то же мгновение изменился и характер цветных узоров, плясавших вокруг пластикового шлема. Кружение замедлилось, краски стали мягче, а сами узоры внутри большой окружности заметно упорядочились.