Династия Плантагенетов. Генрих II. Величайший монарх эпохи Крестовых походов - Джон Эплби

11 июня, в субботу, чувствуя приближение смерти, через час после восхода солнца, молодой король попросил соборовать себя. После этого он исповедался в своих грехах и получил перед смертью причастие. Далее он закутался в плащ с крестом, который принял в порыве раздражения. Просидев в нем несколько мгновений, он отдал его своему верному другу, Вильяму Маршалу, умоляя отвезти плащ в Иерусалим и положить от его имени на Гроб Господень.

Умирающий король велел приготовить себе на полу ложе из золы. После этого он приказал слугам раздеть его, облачить во власяницу и положить на нее. Так он и лежал, водрузив на голову и ногу по большому камню, до самого вечера, пока не умер[392].

Как только в окружении молодого Генриха поняли, что болезнь молодого короля смертельна, то все тут же разбежались. Герцог Бургундский и Раймон, граф Тулузский, «поспешили по своим делам», наемники, разделив добычу, захваченную в Рокамадуре, отправились искать нового хозяина. Остались только рыцари и слуги его дома, они-то и понесли тело на север. На следующий день, когда на небе ярко светило солнце, они добрались до Узерша, но были так измотаны и голодны, что принялись выпрашивать у монахов еду. Им пришлось продать самого дорогого коня своего хозяина, чтобы купить ее, а один из рыцарей, «сгорая от стыда», предложил обменять на продукты своих собак.

Виконт Эймар с несколькими рыцарями встретил кортеж с телом короля здесь же, в Узерше. В понедельник, рано утром, молодого Генриха отпели, и его союзники уехали. Несколько верных рыцарей перенесли тело в Гранмон, где стали готовить его к погребению. Они вытащили из него мозг, глаза и внутренности и захоронили их здесь. Тело было пропитано солью и специями, облачено в льняную робу, которую Генрих надевал во время коронации, и зашито в прочные шкуры.

К королю послали монаха из Гранмона с вестью о смерти сына. Он нашел Генриха II в деревне неподалеку от Лиможа, где тот прятался от жары в доме крестьянина.

«Какие вести ты мне принес?» – спросил король.

«Я принес тебе плохие вести», – ответил монах.

Узнав о смерти сына, Генрих закричал от горя и заперся в доме один на один со своей печалью. Вскоре после этого он послал гонца к Ричарду, которые осаждал Экс, велев доставить к нему большую осадную машину, которую он приказал подготовить накануне, чтобы с удвоенной силой обрушиться на Лимож.

На следующий день, 13 июня, во вторник, епископы Теобальд Неверский и Бертран Ажанский вместе с аббатом Клюни Теобальдом отслужили в Гранмоне заупокойную службу по молодому Генриху. Король не приехал проститься с сыном, хотя находился в 20 милях оттуда.

Когда рыцари молодого короля, которые несли его тело на своих плечах, проходили по дорогам Анжу, вдоль этих дорог выстраивались люди, оплакивавшие короля, хотя он никому не сделал добра и запомнился только как красивый, обаятельный человек с учтивыми манерами и добрыми речами.

«Если бы ты прожил подольше, то тебя прозвали бы королем учтивых и императором храбрых, ибо ты уже носил имя Молодого Короля и был вождем и отцом молодых», – писал Бертран де Борн, оплакивая Генриха[393]. «Рыцарство превратилось в безделье, великодушие осиротело, а весь мир померк, когда удача от нас отвернулась», – писал биограф Вильяма Маршала[394]. Даже не склонный к романтике Роберт Ториньи, который, описывая великие события своего времени, приводил лишь голые факты, говорит о Генрихе как о «нашем дражайшем господине, молодом короле, человеке, которого все будут оплакивать, ибо он обладал самой красивой внешностью, самыми благородными манерами, необыкновенной щедростью в подарках из всех тех, кого мы видели в нашей жизни… Как рыцарю ему не было равных, ибо все принцы, графы и даже короли его боялись».

Когда процессия прибыла в Ле-Ман, епископ и жители города не позволили отвезти тело молодого Генриха в Руан; они похоронили его рядом с дедом, графом Жоффруа Красивым[395]. А рядом с королем положили одного юношу из его свиты, который после смерти своего господина отказался от еды и питья и умер от горя.

А король Англии тем временем продолжал осаду Лиможа. 24 июня виконт Эймар сдал город и обещал не оказывать никакой помощи своим братьям в Ангулеме. Генрих II велел снести замок и стены города и засыпать ров. Со смертью молодого Генриха и поражением Эймара мятеж в Аквитании прекратился. К концу июня был восстановлен мир, и Генрих уехал на север, оставив Ричарда гасить последние очаги сопротивления.

Главой восставших стал теперь Бертран де Борн. К Ричарду присоединился кастильский король Альфонсо; вместе они осадили замок Бертрана Отфор. Когда у осаждавших истощились запасы продовольствия, король Альфонсо, старый друг Бертрана, попросил прислать им мяса, хлеба и вина. Владелец Отфора великодушно откликнулся на просьбу короля, отправив Альфонсо вместе с провизией тайное послание, в котором писал, что будет очень благодарен, если осаждающие начнут обстреливать камнями какую-нибудь другую часть его замка, ибо стена, находившаяся под обстрелом, сильно разрушена и вот-вот упадет.

Подлый Альфонсо сообщил об этом Ричарду, и тот усилил бомбардировку именно этого участка стены. Бертрану не оставалось ничего другого, как сдать замок, который Ричард тут же отдал его брату Константину. Бертран стал взывать к великодушию Ричарда, но молодой герцог отослал его к своему отцу.

«Ты ведь хвастался, что у тебя столько ума, что ты можешь использовать только половину, – сказал Генрих, ссылаясь на одно из стихотворений де Борна. – Куда же подевался весь твой ум?»

«Милорд, я потерял его в тот день, когда скончался твой сын, храбрый молодой король».

Генрих залился слезами и вернул замок Бертрану.

Вернувшись в Ле-Ман, король узнал, что архиепископ и жители Руана собираются воевать с леманцами. Они поклялись уничтожить их город, если они не отдадут им тело молодого Генриха. Король постановил, что его сын должен быть похоронен там, где и завещал. Тело было извлечено из могилы, перенесено в Руан и захоронено в соборе[396]. Люди, сочувствовавшие молодому Генриху в его бунте против отца, принялись распускать слухи, что на его могиле происходит чудесное исцеление больных. «Дураки, – ехидно замечает Вильям из Ньюбурга, – никогда не переведутся»[397].

Генрих II вызвал в Анжер Ричарда и Джефри, собираясь сделать официальное заявление о подавлении мятежа в Аквитании. Джефри, которого некоторые летописцы называют злым гением своего брата, спровоцировавшим этот мятеж, умолял короля простить его за то, что он помогал брату воевать против него, и принес королю новую клятву верности. Генрих наказал его, отобрав все замки в Бретани и заставив его просить прощения и помириться с Ричардом, чьи земли он разорил[398].