Неомифы (сборник) - Григорий Неделько

Зелёнка, заскучавший за этим обыденным, сто раз виденным зрелищем, вяло угукнул.

Вновь обращённый поднялся, внимательно осмотрел себя. Резюмировал:

– Невесёлая картина.

– Угу, – раздалось снова.

– И почему я не пошёл вместе со всеми…

– Балбес потому что. – Огрызок шумно сплюнул шелуху. – Семечки будешь?

– Я просто хотел проявить себя с лучшей стороны. Как-то негоже новичку, который проработал всего три дня, напиваться на корпоративе.

– Балбес и есть.

– И если бы вы не ударили по шкафу, наверняка бы меня не нашли. О карма! Будь ты проклята!

Худой очкастый зомби трагически обхватил голову и вселенски загрустил. Зелёнка безучастно кайфовал под музыку. Огрызок самозабвенно лузгал семки. Взять быка за рога мог лишь не занятый ничем важным Гнутый.

– Рассусоливать не стану, – предупредил он, подойдя вплотную к очкарику. – Ты теперь наш и, если хочешь живым остаться… ну, насколько возможно… помогай.

– Эх… А как помогать-то?

– Сперва расскажи, где твои бывшие коллеги.

– В лесу.

– Точнее: лес-то кругом.

– Неподалёку от дачи директора.

– Корпоратив, значит?

– Он.

– Арсенал у них какой?

– Пиво, водка, коньяк. Закусь.

– Я о вооружении.

– Не знаю. Но в договоре, что я подписывал, указано: «Согласно Кодексу Военного Времени, работник обязан иметь при себе огнестрельное или холодное оружие для самозащиты. Боевые средства или финансы на их приобретение не выдаются».

– Молодец. Пошли.

– Куда?

Майор отвесил «зелёному» подзатыльник.

– В лес. По грибы. Покажешь нам, где растут.

– Грибы?.. А-а, тутошние работники?

– Умненький мох, уважаю.

– Слышь, многоглазый?

Избавившись от наушников, Зелёнка также одарил предателя подзатыльником, солиднее предыдущего.

– За что?!

– Профилактика. Ты кем работал-то?

– Программистом.

– Компьютеры – дети точных наук, любят основательный подход. Думаю, на тебя можно положиться. Но смотри, не ошибись, – внушительно произнёс меломан. – А звать тебя?..

– Германом.

– Не-э, не пойдёт. Скелет – вот ты кто. Я Зелёнка. Это Огрызок. А вон тот, главный, типа, – Гнутый.

– Поня…

Слово оборвал на половине «лещ» Огрызкова авторства.

– Не люблю лохматых, – предвосхитил он вопрос Скелета. И, довольный, пригладил ладонью несуществующие волосы.

Николай Иваныч прятался в хилых кустиках напротив крыльца. Пивной живот-бочка, реактивная одышка, врождённая неуклюжесть и неотвратимо приближающийся седьмой десяток лет всячески этому мешали, но Николай Иваныч не сдавался. Сидел тихо, словно мышка, – стапятидесятикилограммовая мышка-сторож. Почти незаметный в пухлой руке пистолетик (шестизарядный, устаревшей модели) выписывал концом ствола знак бесконечности.

Подлый офисный планктон уплыл в лесное море развлечений, бросив верного своего защитника погибать от жажды и одиночества. Однако профессиональный долг – превыше частных обид.

Троица зомбаков, увлечённая беседой с позеленевшим Германом, не заметила выпирающих из-за рододендронов боков. Отсиженная пятая точка превратилась в камень, и Николай Иваныч был только рад её размять. Когда противник отдалился метров на двадцать-тридцать, сторож восстал из-за кустов, потёр названный «камень» и, прицелившись, нажал на спусковой крючок.

Быстро последовали ответные выстрелы.

Николай Иваныч, смешно семеня затёкшими ногами, улепётывал к двери в подвал, докуда рукой подать. Беглец преодолел эти считанные метры, не получив ни единого ранения. Загвоздка случилась дальше: чья-то пуля достала-таки бравого мужчину, и он, вскрикнув, свалился с лестницы.

– Вырвался, – глядя вниз и созерцая запертую дверь, подметил Гнутый.

– Ушёл. – Зелёнка сплюнул. – Но, кажется, воробушек таперича подстреленный.

– Это я его! В ногу! – радостно озвучил Огрызок.

– Так. – Гнутый заозирался. – А куда делся тощий?

– Да вон он. – Рядовой ткнул указательным пальцем. – Отдыхает.

Скелет, с дырой между лопаток, валялся на асфальте.

Три

Боевые действия в ходе этой мировой войны особенными не назовёшь. Та же одержимость, тот же результат, те же бессмысленность и беспощадность. Разве что мест сражений не насчитывалось много, поскольку Земля, отринув звание «поля жизни», заняла должность «поля брани». Короче, банальщина, закономерность, скукотища.

Сюрпризы начались позже.

Во-первых, люди, уничтожив созданную собственными руками цивилизацию, так и не определились, кто победил (просто все друг друга перебили, как определить-то?).

Во-вторых, в то время как гомо сапиенсы мерялись боеголовками, зомби – кошмарные порождения отравляющих веществ и излучения – застали человечество врасплох. И одолели, без лишних проблем. А следом занялись восстановлением обращённых в прах городов.

Прошли многие годы, но вот, наконец, планета вновь обрела индустриальный лик. Сходный с прежним – и более красивый. Узнаваемый – и абсолютно иной. Радиация и заражение сыграли не только против будущих умертвий, но и за них. Обидели зомби отвратительной внешностью, порушенной физиологией, а порадовали возросшим IQ, долгожданным бессмертием. Однако, постоянно разлагаясь, бессмертием наслаждаться трудновато. Да и коэффициент интеллекта свинью подложил, увеличившись не у всех, не одинаково и кое у кого упав.

Возможно, этим проблемам отыскалось бы решение, если бы не проявили себя потомки людей. Гладкокожие рождались и умирали в катакомбах. Выживали любыми доступными, а порой и недоступными способами. Лелеяли мечты о мести, предвкушая момент расплаты. Когда же час X настал, дали зеленомордым бой. Теперь эффект внезапности был на стороне людей.

Второпях восставшие не учли особенность врага: будучи мёртвыми, зомби ни в какую не желали погибать ещё раз. Падая, неизменно вставали. Ничто не могло изменить хода возрождавшейся Войны.

До тех пор пока люди не изобрели седативы. Компактные пистолеты с кривым стволом и широким дулом, стреляющие не видимыми глазу радиоактивными пучками. Седативное излучение «вывели» благодаря исследованиям процесса полураспада. Оно успокаивало недопреставившихся, что называется, намертво, вместе с тем не принося вреда человеку.

Потому-то зомби и взялись спешно разрабатывать аппарат для воскрешения.

Возлежавшего на дороге Скелета похлопали по щекам, попутно объяснив, что умереть он не может. Затем четвёрка зомби продолжила путь.

Вектор вёл прямиком в пышные объятия леса. Побродив среди деревьев часок-другой, «зэдовцы» неизбежно заблудились.

– Ты не говорил, что не знаешь, куда идти! – возмутился уставший Огрызок.

– А ты не спрашивал, – в тон ему ответил Скелет.

– А я думал, ты знаешь! Сам же сказал: сюда!

– Ну сказал. И что? О конкретном маршруте речи не было.

– Раздухарился, да? Н-на!

Огрызок от души протаранил тяжёлым ботинком филейную часть новобранца. За пендаль «расквитался» камень, опущенный на макушку забияки.

– Кончайте баловаться, – проворчал Гнутый, пиная растянувшегося на земле подчинённого. – Скелет, сними глаз с ветки, на которую ты только что напоролся. Огрызок, вставай давай и тропинку ищи!.. Если она есть. Вперёд, вперёд! Не найдём заговорщиков, так хоть не сгинем без вести! Мне неохота провести в этом стихийном палисаднике вечность. А вам?

– I was looking for love in the strangest places… – послышалось справа.

– А? Чего?.. Тьфу, Зелёнка, опять концерты даёшь! Утомил, честное слово, своими дьявольскими вкусами!.. Огрызок, ты в приказ не врубился? Шнуром за воротничками!

– Какими это?

– Белыми, умник!

– О. Понял. Скелет! Эй, Скелет!

– И не горлань, дикобраз тебе в… Скелет?

Запыхавшийся зомби снял очки, протёр их, водрузил обратно, на половинку носа. Нервничал, видимо, – но из-за чего?

– Э… – выдохнул он. – Э…

– Э, майор, – скорректировал Гнутый. – Что сам не свой-то?

– Нашёл! – в конце концов родил Скелет. – Нашёл! Они там!

Трое матёрых, утомлённых и злых до невозможности спецов сорвались с места. Раздвигая ветки, ловко хлеставшие по разным частям тела, мигом пробежали полсотни метров – и упёрлись в круглую поляну. Замерли.

На них в упор глядел усатый здоровяк лет сорока – сорока пяти, судя по всему, директор компании. Левая рука зажимает блатной ля-минор на акустической гитаре, правая висит в воздухе, готовая ударить по струнам. В шаге от усача, на траве, лежит охотничье ружьё. Такие же ружья, иногда перемежаемые пистолетами, автоматами и даже парочкой седативов, усеивали остаток поляны, будто армия маслят.

– Тоже мне, корпоратив, – злобно прошептал Гнутый, – сидят тихо, как мыши под нейролептиками. – Ему категорически не понравилась толпа врагов с оружием. Майор вежливо кашлянул. – Здорово.