Аэропорт - Артур Хейли

— Ну-ка, леди, подымайтесь! — Полицейский больно ухватил её за плечо и грубо заставил встать. — Слышите? Пошли! Все уже надорвали глотку, вас вызывая. Подняли на ноги всю полицию.

Когда Инес через десять минут появилась в кабинете Мела, все уставились на неё. По просьбе Мела здесь остались все присутствовавшие ранее: Таня, инспектор Стэндиш, Банни, Уэзерби и капитан Кеттеринг. Полицейский подвёл её к стулу, стоявшему посреди комнаты, усадил и ушёл. К ней подошёл лейтенант Ордвей.

— Миссис Герреро, — начал Нед Ордвей. — Почему ваш муж полетел в Рим?

Инес тупо смотрела на Ордвея и молчала. Полицейский заговорил более жёстко, но не грубо.

— Миссис Герреро, пожалуйста, слушайте меня внимательно. Я должен задать вам несколько очень важных вопросов. Они касаются вашего мужа, и вы можете мне помочь. Вы меня понимаете?

— Нет… А почему…

— Вам не нужно понимать, почему я задаю эти вопросы. Об этом мы поговорим потом. Сейчас я хочу только, чтобы вы на них отвечали и этим помогли мне. Вы согласны отвечать? Я вас об этом прошу.

Уэзерби не вытерпел:

— Лейтенант, мы не можем возиться всю ночь. Самолёт удаляется от нас со скоростью шестисот миль в час. Раз иначе не выходит, беритесь за неё покрепче.

— Предоставьте это дело мне, мистер Уэзерби, — резко сказал Ордвей. — Если мы все начнём кричать, толку будет вдвое Меньше, а времени уйдёт вдвое больше.

Уэзерби промолчал, всем своим видом, однако, выражая нетерпение.

— Инес… — снова начал Ордвей. — Можно, я буду называть вас Инес?

Инес молча кивнула.

— Инес, вы будете отвечать на мои вопросы?

— Буду… если смогу.

— Почему ваш муж улетел в Рим?

Она прошептала еле слышно:

— Я не знаю.

— У вас есть там друзья? Родственники?

— Нет… В Милане есть дальний родственник, но мы его совсем не знаем.

— Ваш муж состоит в переписке с этим родственником?

— Нет.

— Мог ваш муж почему-либо вдруг пожелать навестить этого родственника?

— Нет.

— Послушайте, лейтенант, — вмешалась Таня, — никто же не летит в Милан рейсом два. Для этого существует «Алиталия» — прямой рейс до Милана, да и он дешевле. И сегодня вечером самолёт «Алиталия» улетел тоже.

— Да, видимо, мы можем забыть об этом родственнике, — согласился Ордвей. — Есть у вашего мужа какие-нибудь дела в Риме? — спросил он Инес.

Она отрицательно покачала головой.

— А чем вообще занимается ваш муж?

— Он берёт… брал подряды.

— Какого рода подряды?

Мало-помалу Инес начинала приходить в себя.

— На постройку зданий, жилых домов…

— Вы сказали «брал». Он больше этим не занимается? Почему?

— Дела пошли плохо…

— Вы имеете в виду денежную сторону?

— Да… А почему вы спрашиваете?

— Пожалуйста, поверьте мне, Инес, у меня есть на то серьёзные основания. Речь идёт о жизни вашего мужа… и ещё многих других. Поверьте мне на слово.

Инес подняла глаза на Ордвея. Их взгляды встретились.

— Хорошо.

— У вашего мужа и сейчас денежные затруднения?

Инес помедлила лишь секунду.

— Да.

— Серьёзные?

Инес молча наклонила голову.

— Он разорился? У него долги?

Совсем шёпотом:

— Да.

— А где он раздобыл денег на полёт в Рим?

— Мне кажется… — Инес хотела было сказать, что муж заложил её кольцо, но внезапно вспомнила про квитанцию «Транс-Америки» о выдаче ему билета в кредит. Она вынула измятую жёлтую бумажку из сумочки и протянула её Ордвею. Уэзерби тоже подошёл взглянуть.

— Она выписана на «Берреро», — заметил Уэзерби. — А подпись неразборчива — можно понять и так и этак.

— Он и в списке пассажиров значился как Берреро, — напомнила Таня.

— Сейчас это не имеет значения, — сказал Ордвей, — но в общем-то это старый трюк, к которому прибегают, когда человек неплатежеспособен. Подменяют первую букву другой, чтобы платёжеспособность нельзя было проверить — во всяком случае, сразу. А потом, когда ошибка обнаруживается, сваливают всю вину на того, кто выписывал квитанцию. — Держа жёлтую бумажку в руке, Ордвей повернулся к Инес и спросил сурово: — Почему вы на это согласились? Вы же знали, что это мошенничество.

— Я совсем ничего про это не знала, — возмутилась Инес.

— Откуда же у вас эта бумажка?

Инес довольно сбивчиво принялась рассказывать, как она обнаружила квитанцию и поспешила в аэропорт, надеясь перехватить мужа, пока он не сел в самолет.

— Значит, до сегодняшнего вечера вы понятия не имели о том, что ваш муж собирается куда-то лететь?

— Нет, сэр.

— Ни малейшего?

— Нет.

— И даже сейчас вы не понимаете, зачем ему это понадобилось?

Инес поглядела на Ордвея с тревогой.

— Нет.

— Ваш муж совершал когда-нибудь нелогичные поступки?

Инес колебалась.

— Ну, так как же, — допытывался Ордвей, — случалось с ним такое?

— Случалось, иногда… в последнее время.

— Он был неуравновешен?

Шёпотом:

— Да.

— Впадал в ярость?

Помолчав, Инес утвердительно кивнула, хотя и с явной неохотой.

— У вашего мужа был сегодня с собой чемоданчик, — спокойно, не меняя тона, проговорил Ордвей. — Маленький плоский чемоданчик, вроде портфеля. И, по-видимому, он представлял особую ценность для вашего мужа. Вы не знаете, что у него могло там быть?

— Не знаю, сэр.

— Вы сказали, Инес, что ваш муж брал подряды — строительные подряды. Приходилось ли ему в процессе работы пользоваться взрывчаткой?

Вопрос был задан как бы вскользь и так неожиданно, что не сразу привлёк к себе внимание. Но когда он дошёл до сознания каждого, в комнате внезапно воцарилась напряжённая тишина.

— О да, — сказала Инес. — Очень часто.

Ордвей помедлил и спросил:

— Ваш муж хорошо разбирается во взрывчатых веществах?

— Мне кажется, да. Ему нравилось с ними работать… Но он… — внезапно Инес умолкла.

— Что — он, Инес?

— Он обращается с ними очень осторожно… — Апатия Инес прошла, она теперь явно нервничала. Взгляд её перебегал с одного лица на другое. — А почему вы об этом спрашиваете?

— А вы совсем не догадываетесь, почему, Инес? — вкрадчиво спросил Ордвей.

Она молчала, и тогда Ордвей снова спросил, как бы между прочим:

— Где вы проживаете?

Инес сообщила адрес, и он его записал.

— Ваш муж был дома сегодня днём или вечером перед тем, как отправиться на аэродром?

Инес подняла испуганные глаза на полицейского.

— Был.

Ордвей повернулся к Тане и сказал вполголоса!

— Соедините меня, пожалуйста, с полицейским отделением этого района. — Он набросал на бумажке несколько цифр. — Пусть не кладут трубку…

Таня поспешила к телефону.

Ордвей снова обратился к Инес:

— Ваш муж держал дома взрывчатку? — Инес явно колебалась и медлила с ответом. Голос Ордвея внезапно стал резок: — Вы до сих пор говорили мне правду. Не лгите же теперь! Была у него взрывчатка?

— Была.

— Какая именно?

— Динамит… и капсюли… Они у него остались…

— С тех пор, когда он работал подрядчиком?

— Да.

— Говорил он вам про них что-нибудь? Объяснял, зачем он их держит?

Инес отрицательно покачала головой.

— Нет. Он говорил только, что это не опасно, если… если знать, как с ними обращаться…

— А где он их хранил?

— Просто в ящике стола.

— Какого стола, где?

— В спальне. — Внезапно Инес покачнулась, лицо её побелело. Это не укрылось от Ордвея.

— Вы что-то вспомнили! Что именно?

— Ничего! — Но голос и глаза Инес выдавали охвативший её ужас.

— Да, вспомнили, не запирайтесь! — Ордвей наклонился к Инес, лицо его стало жёстким, суровым. Снова от былой обходительности не осталось и следа: перед Инес стоял полицейский, грубый, беспощадный; ему нужен был ответ, и он знал, что получит его. — Не вздумайте запираться или лгать! — выкрикнул Ордвей. — Не поможет. Говорите, о чём вы подумали. — Инес всхлипнула. — Бросьте это! Говорите!

— Сегодня вечером… я как-то не обратила на это внимания сначала… эти штуки…

— Динамит и капсюли?

— Да.

— Ну, что вы тянете? Говорите, в чём дело?

Инес прошептала едва слышно:

— Их не было на месте!

Послышался ровный голос Тани:

— Я вас соединила, лейтенант. Дежурный на проводе.

В комнате царила мёртвая тишина.

Ордвей махнул рукой Тане, не отрывая взгляда от Инес.

— Известно ли вам, что сегодня вечером, перед тем как сесть в самолёт, ваш муж застраховал свою жизнь на крупную, очень крупную сумму в вашу пользу?

— Нет, сэр, клянусь, я ничего не знаю…

— Я вам верю, — сказал Ордвей. Он умолк, что-то соображая. Когда он снова заговорил, голос его звучал ещё резче: — Инес Герреро, слушайте меня внимательно. У нас есть основания полагать, что ваш муж сегодня вечером имел при себе эти взрывчатые вещества, о которых вы нам сообщили, и, улетая в Рим, взял их с собой. Поэтому — так как иного объяснения его поступку нет — мы считаем, что он сделал это с намерением взорвать самолёт и убить себя и всех находящихся на борту. Теперь я хочу задать вам ещё один вопрос, но прежде чем вы на него ответите, подумайте хорошенько, подумайте о тех, кто находится там, в самолёте, обо всех этих ни в чём не повинных людях, среди которых есть дети. Вы знаете вашего мужа, Инес, вы должны знать его лучше, чем кто-либо другой. Способен ли он… ради страховой премии, ради вас… способен ли он сделать то, о чём я только что сказал?