Когда порвется нить - Никки Эрлик

Тишину разорвал громкий треск выстрелов.

— Черт бы тебя побрал, Рейнольдс! — крикнул кто-то.

Он не мог больше ждать.

— Мы вернемся за ним, — сказал Рейнольдс, больше для себя, чем для кого-то другого.

С земли Хави услышал звук пролетающего над головой вертолета — его единственный шанс на спасение был потерян.

Но это не было бы спасением. Не совсем. Вертолет подарил бы ему несколько дополнительных часов, не больше. Он смог бы отправить последнее сообщение родителям. Но он уже пять лет заканчивал телефонные разговоры с родными теми же словами, которые сказал бы сейчас. Единственными словами, которые имели значение.

И Хави в последний раз прижал руку к ране на груди. Случайная пуля зарылась далеко внутрь. Он потянулся к рюкзаку. Потратил целую минуту на поиски, но наконец нашел ее. Старую, потрепанную молитвенную карточку, уголки которой теперь были измазаны его кровью.

Он крепко сжал ее, держа перед собой, ту самую карточку, которая перешла от Гертруды к ее возлюбленному, от Саймона к его другу, от дедушки Кэла к его внуку, а от Джека к нему, даже когда Хави думал, что она ему не нужна.

И Хави прочитал вслух слова, которые когда-то читали все владельцы карточки до него. Чтобы не умирать в одиночестве.

Армия была шокирована смертью Хавьера, считавшегося длиннонитным, и, хотя сослуживцы по-прежнему не знали об истинных действиях и намерениях Хави, высшее командование предположило, что в дни между выпуском Хавьера и его назначением на должность произошел какой-то обман. Нити не лгали никогда, но люди точно лгали.

Несколько армейских чиновников связались с мистером и миссис Гарсия, доставив им вещи сына, и попросили их не общаться с представителями прессы, пока военные не решат, как лучше поступить.

Хавьер был не первым коротконитным, погибшим в бою после Инициативы ОБПС, поскольку многие солдаты в конечном счете были приняты на службу. Но смерть Хави стала первой, вызвавшей подозрения в умышленном мошенничестве. Родители Хавьера получили разрешение на организацию похорон ветерана, но деятельность их сына в армии, в частности его допуск к активным боевым столкновениям, не должна были обсуждаться публично.

Родители Хавьера передали Джеку письмо, которое запечатанным прислал им капитан Рейнольдс, друг, обнаруживший конверт в койке Хави.

Пытаясь прочитать письмо в первый раз, Джек не добрался дальше второй строки, слезы не дали продолжить. Но он собрался с силами и дочитал.

Мама и папа,

я знаю, что вы сейчас потрясены и в отчаянии, и мне очень жаль, что я причинил вам столько боли. Но я хочу, чтобы вы знали: у меня не было другого выхода.

Пять лет назад, получив наши коробки, мы с другом решили поменяться нитями, чтобы я мог показать армии длинную нить и получить более интересную должность там, где я больше всего нужен.

Я хотел оставить свой след в мире и действительно помогать людям, как вы меня учили. Я не мог позволить моей короткой нити удержать меня.

И она меня не удержала.

Год назад я заметил потерявшегося мальчика, который случайно забрел на линию огня, и оттащил его, пока с ним не случилось ничего плохого. Теперь я часто думаю об этом мальчике с темными спутанными волосами и худыми руками, такими же, какие наверняка были у меня. Может быть, вы тоже будете думать о нем.

Я молюсь, чтобы вы нашли утешение в мыслях о том, что мы увидимся снова. Когда-нибудь я буду ждать вас вместе с остальными членами нашей семьи. Именно эта вера — вера, которую дали мне вы, — поддерживала меня все это время.

Я с отвращением думаю о том, что был вынужден солгать своей стране и своей семье. Но не могу сказать, что поступил так, чтобы скрыть правду о себе. Скорее, я сделал это, чтобы найти свой путь. Я больше не Хави. Я капитан Хавьер Гарсия из армии США, и я надеюсь, что вы будете мной гордиться.

Los amo mucho[31],

Хави

Родители Хавьера предположили, что «другом», о котором написал Хави, был Джек, и он рассказал им правду или по крайней мере ее часть. Он не стал говорить о том, что толкнуло его на подмену нитей, или о том, что именно он предложил так поступить. Он не хотел испортить историю подмены, предпочитая версию Хави.

Однако родители Хави не знали, что теперь делать с письмом. Убитые горем, они едва ли понимали, как жить дальше. В то же время они боялись того, что может случиться, если кто-нибудь еще прочтет признание Хавьера. Однако, скрывая правду о смерти Хави, Джек понимал, что армейские командиры просто выигрывают время для президента Роллинза. Его дядя вел кампанию по переизбранию на пост президента, и никто не хотел обнародовать письмо молодого латиноамериканца-коротконитного, который умышленно обманул армию США и перехитрил стратегические планы администрации. Джек боялся, что жизнь его друга, его величайшая жертва, будет скрыта, стерта в пыль ради сохранения хрупкой репутации дяди. Этого Джек допустить не мог — и его не интересовали последствия лично для него, если правда вырвется наружу.

Джек поделился своими опасениями с родителями Хави, рассказав, как их сын убеждал его бороться от имени всех коротконитных. «Возможно, пришло время сделать решительный шаг», — сказал Джек, поделившись своей историей и историей Хави.

Все понимали, что, как только правда о подмене станет известна, последует незамедлительное наказание, однако скрывать произошедшее — значит стыдиться. А родителям Хави не было стыдно. Они гордились своим сыном так же, как и всегда.

С их благословения Джек разработал план.

Джек попросил о переводе в Нью-Йорк четыре года назад, отчаянно желая сбежать из округа Колумбия, когда его тетя и дядя переехали в Белый дом. Он завел друзей среди компьютерщиков на своем небольшом киберкомандном пункте и встречался с симпатичными девушками, хотя большинство из них, полагая, что у Джека короткая нить, добивались его только в надежде исполнить какую-нибудь извращенную фантазию Джеки О[32], выйдя замуж за обреченного потомка династии. Джек обязался посещать любые мероприятия #СплетенныхВместе, и они с Хави несколько раз в год