Годы и войны - Александр Горбатов

Предупреждая командиров о соблюдении осторожности, мы не ошиблись: на реке Сервич противник оказал упорное сопротивление. Правда, и здесь оборона его была вскоре прорвана. Первыми форсировали реку гвардейцы 120-й дивизии в ночном ожесточенном бою, вынудив противника на рассвете к общему отходу. В этом бою командир дивизии Ян Янович Фогель был, как всегда, впереди. Всегда ему сопутствовало военное счастье, а в этот раз он получил тяжелое ранение и скончался. Это была большая утрата. Мы потеряли старого большевика, прекрасного, всеми уважаемого командира. Товарищ Фогель был похоронен с подобающими почестями в районном центре Дятлово.

При занятии населенного пункта Дворец 8 июля особенно отличилась 269-я стрелковая дивизия под командованием генерала А. Ф. Кубасова, которая в этот день, совершив марш в шестьдесят пять километров, захватила мост через реку целым и, несмотря на яростные контратаки противника, удержала его.

Отряд 1901-го самоходного артполка, состоявший из семи самоходок и нескольких машин со стрелками, шел по дороге лесом, обходя противника, отступающего на Новогрудок. Отрядом командовал подполковник Т. Ф.Зирка. Как только отряд углубился в лес у деревни Рудка, он был обстрелян плотным пулеметным огнем с двух бронетранспортеров. Командиры в отряде, бывшие всегда начеку, немедленно организовали ответный огонь самоходок. Вступили в бой и соскочившие с машин стрелки. После короткой перестрелки самоходки оставили дорогу и по редкому лесу пошли на противника; вслед за ними поднялись и стрелки. Немцы не ожидали контратаки и стали поспешно отходить. Наш отряд преследовал их по пятам. В результате этой стычки противник оставил 5 орудий (которые так и не успели открыть огонь), 2 бронетранспортера, 45 автомашин и 145 трупов. Мы потеряли убитыми двух человек, в том числе комсорга полка Давтяна, и одного раненым.

Лишь 10 июля была окончательно разгромлена окруженная в нашем тылу группировка противника, которой командовал генерал Фолькерс.

Хотя наступление еще продолжалось, мы могли уже подвести его некоторые итоги. За семнадцать дней армия продвинулась за триста пятьдесят километров, форсировала Березину и Неман, вместе с соседями овладела городами Бобруйск и Минск, освободила пять тысяч населенных пунктов, в том числе районные центры Червень, Духовичи, Руденск, Негорелое, Столбцы, Новогрудок, Новоельня, Дятлово, Кареличи, Городище, Дворец.

Громадные потери были нанесены многим соединениям противника, в том числе его 6, 12, 31, 35, 36, 45, 78, 134, 286, 29, 383-й пехотным дивизиям, 12, 18, 20-й танковым дивизиям, 511-му полку связи, 17-му аэродромному полку и ряду частей усиления. Захвачено было 27 900 пленных. В качестве трофеев в наши руки попало 92 танка и самоходных орудия, 482 артиллерийских орудия, 549 минометов, 2279 пулеметов, 13 104 винтовки и автомата, 31 тягач, 1310 автомашин, 4715 лошадей, 2900 повозок с различными грузами.

По директиве фронта армия на девятый день наступления должна была выйти на реки Ольса и Березина; эту задачу мы выполнили на пятый день, а на десятый были уже в Минске.

Такие темпы наступления объясняются героизмом и боевой выучкой солдат, инициативой и решительностью офицеров, умелой организацией воспитательной работы. Сказалось, конечно, и то, что командование армии смогло отстоять и осуществить свое решение, которое более соответствовало сложившейся обстановке, чем рекомендации штаба фронта.

Общему успеху наступления армии способствовало наличие плацдарма на правом берегу Днепра, который был захвачен зимой по нашей инициативе. Если бы мы начинали наступление с левого берега, то все было бы намного сложнее.

И наконец, огромную помощь нам оказали партизаны Белоруссии. Множество их бригад, отрядов и групп сковывали противника в его тылу, срывало его перевозки, содействовали нашим войскам в форсировании рек. Влившись в ряды нашей армии, партизаны не просто ее пополнили, а умножили ее героизм.

Когда мы выходили на западную границу Белоруссии, наша радость была омрачена новой утратой: был убит командир 35-го стрелкового корпуса Виктор Григорьевич Жолудев. (Посмертно ему было присвоено звание Героя Советского Союза.) После освобождения города Волковыск наиболее плотная группировка противники окопалась перед правым флангом нашей армии, где находился корпус генерала Жолудева, поэтому корпус отставал от общего продвижения. Рано утром 28 июля я вызвал к телефону Жолудева, информировал его о том, где находятся дивизии 40-го и 41-го корпусов, и спросил, как обстоят дела у него.

- Плохо, - с горечью ответил он.

- Не отстают ли командиры дивизий и полков от боевых порядков? - спросил я.

- Как будто нет.

- Выезжаю к вам, - сообщил я.

Когда я прибыл в штаб корпуса, мне доложили, что генерал Жолудев убыл в 323-ю дивизию. Уточнив маршрут, я поехал следом за ним, сначала на КП этой дивизии, потом на НП, который был оттуда в одном километре. Там происходили спешные сборы к перемещению, и не напрасно: с этого НП видимость была очень ограниченной. Командир корпуса и командир дивизии стояли у машин, готовые к выезду. Я не стал задерживать их, лишь спросил: знают ли они дорогу ко вновь выбранному НП, имеется ли там связь? Мне ответили утвердительно. Командир корпуса, оставив свою машину, поехал впереди с командиром дивизии, а я - за ними. Отчетливо выраженных дорог не было, местность пересеченная; мы сперва ехали полевой, затем лесной дорожкой на запад. Потом машина, идущая впереди, повернула, проехала немного на юго-запад по несколько лучшей дороге и свернула на север. Мне стало ясно, что дороги к новому КП комдив не знает; на остановке я слышал, как командир корпуса упрекал его за это. Я следовал, однако, за ними, не вмешиваясь в спор, опасаясь их смутить и тем самым окончательно запутать.

Когда мы выехали на хорошую полевую дорогу, справа от нас было поле, слева - лес; у дороги стояли три отдельных дома, а в полутора километрах перед ними находилась невысокая, но широкая пологая высота, куда мы и держали свой путь.

Мне показалось подозрительным, что на склоне высоты, обращенном к нам, не видно ни людей, ни повозок, ни огневых позиций. Я приказал своему шоферу догнать переднюю машину и тихонько посигналить, чтобы сидящие в ней оглянулись. Когда мы подъехали ближе, я громко, чтобы там слышно было, сказал:

- Не останавливайтесь, продолжайте ехать, но тихо. Слушайте меня внимательно. Вы не знаете, куда едете. Я буду считать до трех. По счету "три" быстро соскакивайте все с машины и бегите за дом.

Своему шоферу я сказал:

- Как соскочим, быстро развернись и уходи назад, за бугор.

У третьего (последнего) дома Жолудев, Маслов, я и наши адъютанты выскочили по моему счету из машин и скрылись за домом. В тот же момент по нас открыли огонь из трех пулеметов и десятка винтовок. Оставленная на дороге машина комдива вся была продырявлена как решето. Моя машина уходила на большой скорости, прикрытая клубами пыли, как дымовой завесой. Пули летели вдоль дороги, цокали о разбитую машину, застревали в стенах дома.