Право на одиночество - Аннa Шнайдер

– Мама, – прошептала я, – мне приснился кошмар…

– Я знаю, – в её глазах промелькнуло что-то очень печальное.

– Мне снилось, что вы с папой… что вы… ушли, оставили меня одну…

Несколько секунд мама молчала. А затем подняла руку и дотронулась до моей щеки. Я, почувствовав её пальцы, прижалась к ним изо всех сил и перехватила её руку своей. Только бы не убрала… не исчезла…

– Цветочек мой, никто и ничто не заставит нас с папой оставить тебя. Мы всегда будем рядом. Помни об этом.

Мама улыбалась и поглаживала мою щёку, кажется, не собираясь отнимать свою руку. Я немного успокоилась.

– Прости меня, – эти слова вырвались у меня вместе со слезами. Я схватила её руку и принялась целовать каждый пальчик. Никогда, ни разу я не делала так при её жизни… – Прости меня, мама. Я так подвела вас с папой. Пожалуйста, прости.

Мама тоже плакала. Но в её глазах не было ни обиды, ни осуждения…

– Ты никогда не подводила нас, Наташа. Ни разу в жизни. Я знаю, сейчас ты не поверишь мне, но придёт день, когда ты сможешь отпустить своё прошлое.

Я покачала головой.

– Как я могу? Я ведь виновата…

– Ты ни в чём не виновата, цветочек мой.

– Тогда… зачем? Зачем, мама?

Она наклонилась и обняла меня, прижавшись губами к моему лбу.

– Всё, что случается, имеет причину и следствие, – услышала я тихий голос мамы. – Я знаю, ты никак не можешь понять и принять это… Так было нужно, девочка моя. Я знаю, это жестоко. Знаю, как тебе больно… до сих пор. Но всё пройдёт, цветочек, как только ты поймёшь, что полюбила.

Я почувствовала, что проваливаюсь в сон. Крепче обняв маму, вдохнув запах персиков и зелени, я прошептала:

– Я люблю вас с папой.

– Мы тоже тебя любим, доченька. И всегда будем рядом.

Реальность возвращалась ко мне ярким солнечным светом, бьющим в глаза, мокрым одеялом и простынями, слабостью, разлитой во всём теле. Но температуры больше не было.

Несколько секунд я лежала, хлопая глазами. А потом вспомнила…

– Мама! – воскликнула я, вскочив с кровати. Один краткий миг я надеялась, что мой сон был явью, а вот всё остальное действительно приснилось… Их смерть, моя боль и следующие три с половиной года – бесполезные, больные, жалкое подобие жизни…

– Нет… – прошептала я, опускаясь на пол. Всё по-прежнему. Я поняла это, как только взглянула на книжный шкаф. Там, за стеклом, стояла фотография родителей с «вечной свечой» – так я называла небольшую свечку, работающую на батарейках, которую я никогда не выключала в знак моей вечной любви и скорби…

– За что?!

Целый год после того дня, когда я узнала о том, что у меня больше нет родителей, каждый день я просила небо позволить мне увидеть их во сне. Ложилась спать с надеждой, но… ни разу они не пришли ко мне. И теперь, спустя три с половиной года… Сразу несколько снов! Но этот был самым реальным…

Мне стало так больно, как будто я потеряла их ещё раз.

Слёзы текли по щекам, а я сидела на холодном полу и выла в полный голос, как раненый волчонок. «Так было нужно, девочка моя». Кому нужно, мама?! Кому было нужно, чтобы я так долго мучилась, плакала, проклинала саму себя? Я не понимаю, зачем, за что… И как с этим вообще жить? А ты ещё хочешь, чтобы я кого-то любила…

Словно в ответ на свои мысли я услышала какой-то неясный перезвон. Несколько секунд не могла понять, что за странные глюки меня посещают, и только затем сообразила – городской телефон звонит! Резко вскочив на ноги и чуть не свалившись от накатившей слабости, я отправилась на поиски навязчивой трубки.

– Алло? – прохрипела я, найдя телефон на кухне.

– Наташа?

От звука этого голоса потеплело в груди.

– Максим Петрович?

– Что с тобой? Я звонил целый день по всем телефонам, весь извёлся! Почему ты не пришла на работу?

– Я… – попытавшись оправдаться, я закашлялась.

Трубка вздохнула таким знакомым вздохом моего начальника.

– Ясно, ты заболела. А почему не позвонила?

– У меня был сильный жар. И я… ничего не помню, Максим Петрович, простите. Кажется, я весь день проспала.

Несколько секунд напряжённого молчания, а затем:

– Ты одна?

– Да.

– Тогда я сейчас приеду.

– Вы с ума сошли! – я чуть не подпрыгнула. – Я тут… болею вообще-то!

– Вот именно! Наташа, если ты даже ничего не помнишь, значит, дело серьезное. Я сейчас приеду вместе с врачом.

– Нет! – от отчаяния я начала заламывать руки. – Пожалуйста, Максим Петрович, не надо! Я обещаю, что вызову врача завтра же сама, только… только не приезжайте!

– Но почему? – кажется, Громов очень удивился.