Двуединый. Книга 2 - Владимир Сазанов

Реальность полностью оправдала ее ожидания. Гнец следил за тем, как его дом наполняется гостями с обычной рассеянной улыбкой. Но недоумения в его глазах, с каждым перешагнувшим порог, становилось все больше и больше. Или это только казалось самой Мелисанде? Впрочем, если и казалось, то, похоже, не ей одной.

— Твои гости тоже решили устроить сюрприз, муж мой? — довольно громко шепнула Гнецу дочь императора. — Видимо, это в стиле вашего Дома.

— Я дико извиняюсь, — Мелли, прекрасно видевшая, как в ответ на эту реплику лица многих гостей посещают мимолетные улыбки, буквально физически ощутила, как краска стыда заливает ее лицо, потихоньку добираясь до самых кончиков ушей. — Чувство юмора моего мужа иногда пересиливает чувство меры.

— Не извиняйтесь, — высокородная Ла повернулась к Мелисанде. — Я просто пользуюсь предоставленной мне супругом свободой высказывать свое мнение и не в обиде ни на вас, ни на вашего мужа.

— Думаю, ему будет приятно это услышать. — Мелли запоздало вспомнила, что разговаривает не просто с милой девушкой и женой Абеля по совместительству, а с одной из высших аристократок империи и постаралась воспользоваться своими скудными знаниями этикета. — Я передам ваши слова в точности.

— Не старайтесь так. У нас ведь неформальный прием. Или как там положено называть такие встречи? Вечеринка? — Говоря это, Лидия Риттершанц приблизилась и добавила, понизив голос. — Напомните мне, пожалуйста, имя вашего мужа. Я новенькая в местном обществе и не в курсе семейного положения присутствующих.

— О, простите. — Мелли снова смутилась. — Мой муж — Ингви. Ингви Гнешек. Он где-то здесь крутился.

— Как интересно. Я кое-что о нем слышала. Не познакомите нас поближе?

— С удовольствием. Вот только он никогда не стоит на месте. Поймать его может оказаться проблематично.

— Ничего. Дом не такой уж большой, а день только начинается. Ваш муж не сможет прятаться вечно. К тому же у нас и без него найдется, о чем поболтать. — Ла Лидия подхватила Мелисанду под руку и увлекла в сторону холла.

Ла Абель Гнец

Я проводил взглядом девушек, лишивших меня своего общества, и обратил внимание на гостей. Впрочем, нельзя сказать, чтобы они нуждались в каком-то особом внимании: почти все присутствующие разбились на небольшие группки и вели негромкие разговоры друг с другом, лишь изредка бросая заинтересованные взгляды в мою сторону. Выделив из приглашенного Гнешеком общества наиболее крупную фигуру, я, не долго думая, двинулся к ней.

— Доброго утра, Ли Редфорд. Хочу поблагодарить вас за нанесенный визит. Надеюсь, ваше обычное расписание не сильно пострадало?

— Намекаешь, что прекрасно обошелся бы и меньшим количеством гостей? — Ректор Калас по-доброму улыбнулся.

— Что вы? И в мыслях не было, — постарался откреститься от его подозрений я.

— Совсем-совсем?

— Ну, может минуту. Или две. Пять — максимум.

— Полуправда — одно из сильнейших оружий настоящего аристократа, не так ли? Сильнее только просто правда, — улыбка Каласа стала шире. — Могу тебя заверить, что мое расписание ни капли не пострадало, так как сегодняшний визит был запланирован почти неделю назад.

— Вот как? — неподдельно удивился я, лихорадочно пытаясь осмыслить небрежно отданный мне кусочек ценнейшей информации.

Семь дней назад еще никто не подозревал про задуманный мной трюк с женитьбой на Сильвии. И, соответственно, Ли Калас мог планировать исключительно посещение официальной свадебной церемонии, но отнюдь не последующий визит ко мне домой. Неужели Сокол знал о моих действиях заранее? Да нет, ректор не стал бы намекать на излишнюю осведомленность собственного начальника службы безопасности. К тому же он сказал "почти", то есть не семь дней назад, а шесть или даже пять. Когда я уже преподнес семье свой "сюрприз". Получается, пока отец еще только пытался решать вызванные моим поступком проблемы, Калас уже не сомневался ни в ответе императора, ни в способе выражения аристократией своего неудовольствия.

— Мы с Ингви немного подумали, — проговорил ректор, глядя чуть в сторону и словно ни к кому конкретному не обращаясь. — И решили организовать небольшую дружескую встречу для хороших людей, имеющих различные интересы, но крайне схожие взгляды на жизнь. Дабы твоя вторая жена и разнообразные любопытные аристократы уяснили, что официальное осуждение попрания вековых традиций это одно, а дружеские отношения, тем более подкрепленные взаимной выгодой, — совсем другое.

— То есть вы лично не осуждаете моей женитьбы на Сильвии?

— Я лично? — Калас потер мясистый подбородок. — Осуждаю. На мой взгляд, ничего хорошего из таких неравных браков не получается. Однако хочу заметить, что я также осуждаю желание собственной внучки заниматься театром вместо военной карьеры, что совершенно не мешает ей довольно успешно гастролировать вот уже второй год. После более чем тридцати лет неудач, но все же. Да и от поспешного замужества моей нынешней секретарши я тоже довольно длительное время не был в восторге. Так что не бери в голову. Я достаточно стар и, хочется верить, мудр, чтобы не лезть со своим осуждением к людям, показывающим прекрасные результаты.

— Прекрасные результаты? — Я и сам неплохо оценивал свои последние достижения, но мне очень хотелось знать, что же именно имел в виду ректор.

— Разумеется. Я лет двадцать, как ушел с генеральского поста, дабы руководить академией. И за это время видел далеко не одного курсанта, вступающего в брачный союз посреди учебного года. Но ты первый догадавшийся сдать экзамены досрочно и продлить, таким образом, медовый месяц.

— Спасибо, — криво улыбнулся я, искренне надеявшийся на нечто другое.

— Не за что. А по поводу всего остального, что ты хотел услышать… — Калас резко посерьезнел. — Традиции — не пустой звук, Абель. Они не рождаются из ничего и не живут долго за счет одной только веры. Некоторые из них, наиболее ветхие и потерявшие актуальность, можно отбросить, если ты обладаешь достаточной волей или могуществом, но большинство слишком сильно вросли в нашу жизнь. Ведь существование в империи аристократии — тоже своего рода традиция. Так что будь осторожнее, раскачивая устои нашего общества.

Главнокомандующий раскинулся на кровати в полном одиночестве и, глядя на едва различимый в темноте потолок собственной спальни, думал о сыне. Он не знал, радоваться ему или печалиться. Мальчик неожиданно проявил именно те черты характера, которые Александро не просто хотел — мечтал — в нем увидеть. Но в каких обстоятельствах он это сделал…