Темное искушение - Лори Даниэль

В дверях появился Альберт, взгляд у него был мрачным из-за фингала, который я поставил ему сегодня. Он принял удар так, будто тот сопровождался обычным «спасибо», а потом привез меня сюда.

– У нас гости, – сказал он.

Ему не нужно было говорить, кто это.

– Дай нам минуту, – сказал я Альберту, прежде чем мрачно взглянуть на Костю. – В этот раз ты серьезно облажался. Ослушаешься моих приказов или еще раз заговоришь о Миле в таком тоне, и я сам прикончу тебя самым болезненным способом, какой только смогу придумать.

Костя сглотнул.

– А теперь убирайся отсюда, – прорычал я. – Ты мне так отвратителен, что, если Алексей пришел сюда тебя убить, я позволю ему.

Косте не нужно было повторять дважды. Он вышел, оставив за собой кровавый след.

Мгновение спустя Альберт вернулся с Алексеем, за ними шел Иван. Мои плечи напряглись при виде отца Милы. Я едва не убил его, когда он появился в ее палате… но не из-за Паши, а из-за Милы. Почти месяц назад она вошла, спотыкаясь, в мой ресторан и изменила мой взгляд на все.

Алексей остановился в дверях и бросил долгий взгляд на голову сына на полу, на лице его читалась смесь боли и ярости. Он выглядел так, будто в один день постарел на двадцать лет.

Он не сказал ни слова, когда сел на диван напротив Кристиана. Алексей всегда выражал разочарование в сыновьях. Я даже видел, как однажды он выстрелил Дмитрию в бедро, когда тот облажался. Я ожидал мести лишь из принципа, но не то, что этот человек спрячет лицо в ладони и…

Алексей Михайлов плакал. Это было чертовски неловко.

Я встретился взглядом с братом и кивнул на голову Дмитрия, прося сделать с ней что-нибудь… например, затолкать за диван. Он не стал. Сухо посмотрел в ответ и глотнул водки.

Пока Алексей предавался горю, Иван прислонился к стене и пронзительно уставился на меня.

– Давно не виделись, – беспечно протянул я по-русски, затем задумчиво нахмурился. – Хотя однажды ты посетил мой дом и ушел голым, чтобы приползти обратно к своему хозяину… – Я прищурился. – И мы не можем забыть тот раз, когда ты чуть не убил Милу в неудавшейся попытке убрать меня. Но в остальном, я бы сказал, что прошло уже много времени.

Его взгляд стал жестче.

– Если бы ты не похитил Милу, она никогда бы не оказалась в таком положении.

Удручающе верно.

– Может и нет. Но мы все знаем, в каком положении ее хочешь видеть ты. Жаль, что ты предпочел ублажать Алексея, а не его дочь. Хотя у тебя все равно не будет шанса встретиться с ней.

Я был уверен, что теперь получу реакцию Алексея, но он все еще был погружен в горе.

Иван бросил на Алексея осторожный взгляд и ответил:

– Я мог бы взять ее, и не раз. Просто было не интересно.

Я рассмеялся. Он не смог ее заполучить, значит, теперь ему было не интересно.

– Знаешь, ты напоминаешь мне двуличную шлюху. Начинаю задумываться, а был ли у тебя когда-нибудь член.

– Потому что я выбрал сторону Алексея? Называй меня сукой, но ты точно так же затаил злобу.

Невозмутимо выслушав оскорбление, я мысленно вернулся в прошлое.

– Всегда знал, что с тобой что-то не так… странный одиночка, сидевший в тюрьме рядом с мусорными баками. Обвиненный в убийстве своей бабушки. Бабушки. В новостях ее изображали милой старушкой, но ты убедил всех в том, какая она злая… – Я откинулся в кресле. – Она и вправду была милой старой дамой, не так ли?

Убийственный огонь вспыхнул в его глазах.

– Что она сделала? Забыла срезать корочку с твоего бутерброда?

– Катись к черту, Дьявол.

Кристиан и Алексей теперь молча наблюдали за нами, но я продолжил, потому что мне было что сказать.

– Когда я взял тебя под свое крыло, тебе нравилось все, что нравилось мне. Я мог заявить, что мне нравится засовывать себе в задницу огурец, и ты тут же сказал бы то же самое. Это так раздражало, но ты словно был верен до конца. Вот только не был, да?

Шея Ивана покраснела.

– Я не жалею, что кинул тебя. Сделал бы это снова, не задумываясь.

– Я знаю. Потому что ты гребаная змея, которая может не скрывать свою сущность. Он любит неуравновешенных. Мне ли не знать. Я тоже работал на него. По приказу этого человека я сделал множество вещей, от которых сегодня меня тошнит.

Мой взгляд скользнул к Алексею, чтобы увидеть, как он на меня смотрит. Я задался вопросом, убивает ли он меня мысленно или тоже вспоминает прошлое. Или, может, он думал о Миле и о том, как я теперь бесконечно погружен в ее жизнь… хочет он того или нет.

Кристиан был доволен своим стаканом водки, хотя я мог ручаться, он был готов к тому, что все может пойти наперекосяк.

Иван вздохнул с горькой иронией.

– Ты называешь меня змеей. И все же, мать твою, это ты похитил невинную женщину. – Он прищурился. – Она с тобой не останется, без вариантов, – прорычал он. – Она не настолько глупа.

– Столько агрессии по поводу женщины, которую ты, предположительно, даже не хочешь, – протянул я. – Дай угадаю… Алексей пообещал тебе Милу, когда я ее забрал. А потом он передумал, решив, что Картер все же будет лучше. И ты согласился, потому что тебя устраивает целовать ему задницу.

Мрачный блеск во взгляде Ивана подтвердил это.

– Хотя, уверен, ты получил утешительный приз… рабыню, которая тебя ублажила. Ты порезал ее как свою бабушку?

Иван бросился на меня, но замер, когда Кристиан вытащил пистолет и прицелился ему в голову, все еще не выпуская из рук стакан.

– На твоем месте я не стал бы этого делать.

Алексей поднялся на ноги. Если не считать больницы, я впервые видел его таким слабым и побежденным. Месть на данный момент мне не угрожала. Этот человек медленно убивал сам себя.

Он с горечью посмотрел на меня.

– Ты убил моего сына.

Я вскинул бровь.

– Ты сам его едва не убил, когда он задушил одну из твоих дорогих девушек. – Я безразлично пожал плечами. – Я не думал, что это станет для тебя такой уж проблемой.

Его глаза сверкнули.

– Моя дочь теперь в твоих руках, так что мне не остается иного, кроме как покончить с этим немедленно. Я не могу себе позволить потерять еще и ее, развязав войну.

На самом деле у меня не было его дочери… хотя, он, должно быть, решил, что она приняла мою сторону, раз заслонила меня от пули. Эта мысль вернула меня в ту секунду, когда я увидел это, и моя грудь сжалась. Если бы она умерла и забрала с собой весь солнечный свет… твою мать. От этой мысли тошнило и бросало в жар одновременно.

– Хорошее оправдание, Алексей, но мы оба знаем, что ты потерял хватку. Если бы Москва не была моей, она бы уже принадлежала кому-то другому, не тебе.

Он сцепил зубы, сдержав ответ, затем обернулся к двери.

– Идем, Иван.

Когда Иван подобрал отрубленную голову и последовал за своим хозяином, словно комнатная собачка, я сказал с притворным беспокойством:

– Я бы пересмотрел твою кадровую политику.

– Иду к черту, Дьявол! – рявкнул Алексей.

– Не могли бы вы, ребята, внести немного разнообразия? – ответил я раздраженно. – Ваши оскорбления мне надоели.

После того, как они оба ушли, Кристиан протянул:

– Ну, это было неожиданно.

Я был согласен. Никто не умер.

Я встал и обошел стол.

– Ты куда? – спросил Кристиан.

– Репетировать, – заявил я и вышел.

Я понимал, что Миле нужно пространство. Мне это не нравилось – на самом деле каждая клетка моего тела требовала, чтобы я затащил ее обратно в свою постель, где ей было и место, просто чтобы знать – она моя. Но мне придется поработать с похищением девушки, угрозой убить ее отца и множеством других серьезных преступлений. Когда я действительно чего-то хотел, я мог быть терпеливым. Но я не хотел ее – она была мне нужна.

Если это называют «любовью», значит, так тому и быть. Я никогда не делал ничего наполовину.

Глава пятьдесят вторая

rubatosis (сущ.) – тревожное осознание собственного сердцебиения