Баронесса де Крейс - Марина Григорьевна Халкиди

предложили согреть меня, обещая что рядом с ними мне и меха не понадобятся.

На эти заявления я только вздохнула, смирившись с тем, что все северяне что по эту сторону Лисьего перевала, что по другую флиртовали со всеми подряд и к отношениям между мужчинами и женщинами относились с простотой, которая в нашем королевстве считалась развратом и грехом.

В центре селения разложили семь костров. Это число было священным на этих землях. И количество костров соответствовало семи жизням, в которых жених и невеста будут связаны друг с другом.

И хоть я и не верила в перерождение души и что эти костры и молчаливые боги кого-то соединят хоть в одной жизни, я все же не скрывала интереса, пытаясь по окружающим понять насколько сильна была их вера.

К тому же я думала увидеть местных жрецов, ведь кто-то должен был соединить Луцию и Вереса. Но мои вопросы вызвали только улыбки на лицах марийцев.

— Боги и без посредников услышат клятвы, что к ним обращены.

После этих слов я усомнилась, что брак заключенный по таким традициям, будет признан в нашем королевстве.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Мы вносим имена чужаков в другую книгу, ведь Три Отца не благословляют их браки. Но не признать их мы не можем.

Покосилась на брата Эгорна.

А ведь я даже не задала свой вопрос вслух.

— Зачем вы на самом деле отправились в путь с нами? — спросила я.

— Я озвучил вам мотивы настоятеля.

— Тогда почему вы не пытаетесь никого обратить в св… нашу веру?

Брат Эгорн улыбнулся. И я обратила внимание на то, что его маленькая ухоженная борода превратилась за почти два месяца дороги в настоящую гриву, что топорщилась в стороны. Но он не пытался ее даже пригладить.

— Почему вы решили, что не пытаюсь? Вера любит тишину и неторопливый разговор. Криками на площадях, особенно теми, которые порицают чужих богов, невозможно посеять в чем-то сердце сомнения. Тем более сложнее посадить зерна новой веры, что могла бы со временем дать всходы.

Я все еще ошибочно принимала его за юного семинариста, что наивными глазами взирает на реальный, а не вымышленный мир. Хоть несколько мелочей и событий уже намекали мне на то, что я ошибаюсь. И сейчас после его слов, я убедилась в том, что глупого, наивного и недалекого жреца настоятель Неймана, который славился своим умом и мудростью, точно бы не отправил в подобную экспедицию.

На площадях любой дурак мог собрать вокруг себя толпу, и неважно что будет в результате, понесет ли эта толпа его на руках или же забросает камнями. А вот посеять сомнение в сердце — для этого надо было обладать недюжинным умом.

— Вы не одобряете этот брак? — напрямую спросила я.

— С чего вы это взяли? Я рад, что мы задержались в этом селении на несколько дней и я буду иметь возможность не только услышать, но и увидеть один из местных обрядов.

— А как же утверждение жениха, что он видел Луцию в пламени костра?

— Есть разные методики или же настойки, что заставляют нас видеть то, чего и нет.

— То есть боги не послали ему ее лик в огне?

— Думаю, он увидел лишь некий образ, что создало его воображение. А затем он увидел Луцию. И его воображение соединило эти два образа в один… Не трудно убедить себя в том, что ты наконец-то нашел то, что желаешь получить.

Я с трудом сдержалась от того, чтобы повторить вопрос Арака, почему Эгорн верил, что его боги слышат обращенные к ним молитвы, но при этом он находил десятки объяснений, что чужая вера и боги ложны.

— Вы ничего не сказали о признании Луции, — осторожно заметила я, переведя тему разговора, не решаясь вступить в теологический спор. Ведь мне еще предстояло возвращение в родное королевство.

Эгорн посмотрел мне прямо в глаза. Не знаю что он увидел в них, но он улыбнулся.

— Мы не одобряем жестокости мужчин в отношении женщин. А детоубийство, особенно собственного чада, за одно это его душа попадет после смерти к Хелиде.

Я не стала спрашивать, кто ему рассказал о том, что произошло с мужем и сыном Луции. Впрочем, после ее признания, глупо было уже скрывать правду.

— А Луция? Как же ее душа?

И вновь понимающий взгляд, будто я спрашивала не о ней, а о себе. Но в этот раз он ошибался. Сильно ошибался. Я винила себя за многое, это так, но вот за тот приговор я не чувствовала свою вину.

— Искренним раскаянием возможно она и искупит свои грехи. Если будет молиться Великим Отцам и воздержится в будущем от того, что заставит богов навсегда отвернуться от нее.

Пусть так, захочет Луция искупить свои грехи или нет — касается только ее.

— Нам тоже вас не понять!

Я вздрогнула, услышав голос бугая — Сара. Я ведь и не заметила, когда он подошел, и теперь гадала, что он слышал из нашего разговора.

Он, ухмыляясь, разглядывал жреца. И я поняла — слышал он достаточно.

Я уже собиралась кликнуть Ронана, он хоть и не обязан был защищать Эгорна, но все же, я надеялась, он прислушается к моей просьбе.

Но вот марииц не собирался бросаться обвинениями, что жрец усомнился в их вере.

— У нас к смерти относятся гораздо проще. Все мы смертны, и главное умереть не уронив своей чести. А вы цепляетесь за свои жизни, хотя ваши Три Отца обещают вам счастье в каких-то там садах, — усмехнулся он, — где каждый может нежиться в объятиях десяток девственниц.

Перевела взгляд на брата Эгорна, вот он точно не мог смолчать, когда задели его веру. Но и он меня удивил, когда совершенно спокойно пояснил.

— В девственниц верят ашамцы. Мы же считаем, что все страсти уходят, когда мы лишаемся человеческих тел. Душа