О чем рассказали «говорящие» обезьяны: Способны ли высшие животные оперировать символами? - З. Зорина

§ 6. Неизбежность возникновения человеческого языка

1. Назначение человеческого языка. По сравнению с человеческим языком естественная система коммуникации у шимпанзе, сама по себе вполне развитая, чрезвычайно бедна. Голландский этолог Я. ван Хоофф насчитал около 60 различных поз, телодвижений и звуков, используемых этими животными в качестве коммуникативных сигналов. Из них 20 связаны преимущественно с поддержанием разного рода дружественных контактов… Сюда же примыкают 9 других элементов, используемых, главным образом, во время игр между детенышами… Одиннадцать коммуникативных сигналов используются при агрессивных взаимодействиях, а 9 служат средствами умиротворения, к которым прибегают подчиненные животные в качестве противодействия агрессивности своих собратьев. Наконец, 4 сигнала… представляют собой… выражение общего возбуждения [Панов 2005: 329].

Тем не менее, эта коммуникативная система, по мнению ряда исследователей, вполне достаточна для успешного обслуживания нужд шимпанзе, даже если принять во внимание тот факт, что он чрезвычайно общителен (ср. афоризм Роберта Йеркса «один шимпанзе — не шимпанзе»).

По-видимому, можно сформулировать даже более общий (и тривиальный) вывод: каждый вид живых существ обладает именно той коммуникативной системой, которая ему необходима для успешного выживания в своей среде. Как только возникают информационные проблемы, важные для выживания вида (или сообщества), они так или иначе решаются (или сообщество гибнет).

Хорошей иллюстрацией здесь может служить «танцевальный» язык пчел. Медоносная пчела — сборщица нектара, обнаружившая новое место, богатое кормом, возвращается в улей и сообщает посредством своеобразного танца и иных сигналов (тактильных, обонятельных, акустических) другим сборщицам разнообразные данные о найденном месте: направление и дальность полета до него, тип и обильность хранящегося в нем нектара и пр. Восприняв информацию этого танца, к разведанному месту самостоятельно летит целая бригада сборщиц нектара.

В связи со сказанным естественно задаться вопросом: какая именно информационная проблема человека потребовала мобилизации столь мощного коммуникативного средства, как человеческий язык?

Американский зоопсихолог Э. Мензел считает, что приведенные выше способы коммуникации шимпанзе могут с лихвой обслужить все потребности шимпанзе, возникающие у них в сфере их довольно несложных (по сравнению с человеком) житейских интересов… На этом этапе развития приматов, когда они не перешли еще к постоянному изготовлению, использованию и совершенствованию орудий, а также производству материальных и культурных ценностей, они попросту не нуждаются в последовательной символизации внешней реальности с помощью языка (цит. по [Панов 2005: 339]).

Данное объяснение не кажется нам убедительным. Конечно, если сравнивать сообщества антропоидов с современным человеческим обществом, то различия огромны. Однако язык появился у первобытного человека, когда его образ жизни не сильно отличался от образа жизни антропоида. Ср.:

Ученые сопоставили орудийную технологию шимпанзе с материальной культурой аборигенов Тасмании, экономика которых до сих пор находится на уровне каменного века. Для поддержания своего существования эти люди пользуются 18 типами орудий, 14 из которых относятся к категории артефактов. У шимпанзе артефактами оказываются 18 из 20 типов орудий, которыми они пользуются. Наиболее существенное различие в том, что аборигены Тасмании делают составные орудия — такие, как копье, где наконечник тем или иным способом присоединяется к древку. Такая операция, разумеется, не доступна диким шимпанзе ([Панов 2005: 328]; курсив автора. — А. К.).

Здесь «житейские интересы» шимпанзе и людей не столь различны, чтобы только ими объяснять возникновение у последних языка.

Наш ответ на поставленный вопрос явствует из предыдущего изложения: человеческий язык возник для экспликации содержания системного представления человека, отражающего наряду с общезначимыми и его персональные, личностно-значимые интерпретации элементов окружающего мира.

2. Специфика человеческого мировидения. Формирующееся у человека системное представление действительности всегда индивидуализировано, поэтому у разных людей эти представления различны. Например, увидев спелый банан, мальчик срывает его и, преодолев желание съесть, начинает играть с детенышем шимпанзе в соперничество за этот банан. Здесь банан используется в совершенно иной функции — для игры. Человек может придумать и другие «роли» для банана: приманка для охоты, предмет для обмена и пр.

В естественном мире животных таких различий, по-видимому, не возникает. Можно предположить, что у шимпанзе «мысленное представление» среды обитания обусловлено главным образом его биологией и поэтому у разных особей эти представления практически одинаковы. Различия могут быть связаны лишь с большим или меньшим опытом, т. е. какими-то дополнительными знаниями, полученными в процессе жизнедеятельности.

Конечно, животные также имеют разные текущие цели. Но они не способны выйти за пределы био- и физиологически предопределенного «взгляда» на окружающий мир, и поэтому в естественных условиях круг достижимых целей и продуктивных действий у них ограничен, с одной стороны, их биологией, а с другой — текущим окружением и его предметным «ассортиментом», не содержащим полифункциональных осмыслений. Видоспецифический характер знаний и целей шимпанзе не дает основания предполагать наличие в его картине окружающей среды индивидуализированных черт. Поэтому для ее экспликации не требуется использование развитого языка.

В связи со сказанным обратим внимание на различие функций человеческого языка и «танцевального» языка пчел, описывающего не индивидуальную (персональную), а объективную информацию пчелы-разведчицы. Различие картин среды обитания пчелы-разведчицы и пчел улья носит не относительный (интерпретационный), а информационный (качественный) характер: пчела-разведчица обнаружила новое место кормежки, не известное остальным пчелам. Что же касается интерпретации этого места (оценки его возможностей), то она одинакова для всех пчел.

Замечание. По мнению А. Бергсона, «трудно представить себе общество, члены которого не общались бы друг с другом с помощью знаков. Сообщества насекомых, без сомнения, имеют язык, и этот язык должен быть приспособлен, как и язык человека, к нуждам совместной жизни. Благодаря ему становится возможным общее действие» [Бергсон 2001: 109] (курсив автора. —

А. К.). По нашему же мнению, напротив, отсутствие у животных языка, может не препятствовать их слаженному взаимодействию. Например, сложнейшая общинная жизнь пчелиного улья — строительство сот, переработка и хранение корма, уборка, репродукционная деятельность, кормление и выхаживание личинок и пр., осуществляемая согласованными действиями матки, трутней, пчел разных «профессий»: кормилиц, воспитательниц, приемщиц нектара, водоносов, вентиляторщиц, поддерживающих внутри улья постоянную температуру, уборщиц, стражников и др., насколько можно судить, не требует столь же развитых языковых средств общения. (Здесь мы расходимся с мнением Э. Бенвениста, который считает, что «изумительная организация их (пчелиных. — А. К.) колоний, специализация и согласованность действий, их способность коллективно реагировать в непредвиденных ситуациях заставляют предположить, что они могут обмениваться подлинными сообщениями» [Бенвенист 1974: 97].

Думается, аналогом, подтверждающим нашу позицию, здесь могут служить согласованные действия хорошей футбольной команды: вратарь, защитники, средняя линия и нападающие действуют слаженно и разнообразно, выполняя каждый не только свои, но иногда и чужие функции, если это диктуется текущей ситуацией (нападающие перемещаются к своим воротам, усиливая защиту, защитник бросается в атаку и пр.). При этом они не испытывают нужды использовать язык для согласования своих действий, поскольку текущее представление ситуации и ее осмысление практически одинаковы у всех игроков команды (аналог видоспецифической предопределенности восприятия животными своей среды обитания). Лишь в редких нестандартных случаях, требующих быстрого и неожиданного решения, у игрока возникает потребность «подсказать» какое-то действие партнеру — нападающий, оказавшийся на ударной позиции, поднимет руку, прося мяч у полузащитника, вратарь крикнет что-то зазевавшемуся защитнику и т. п. Но этот обмен сообщениями функционально вполне аналогичен символьной «перекличке» животных.

Подобными соображениями можно объяснить и слаженность действий стаи волков во время охоты.