Записки командующего фронтом - Иван Конев

Контрудар противника был отбит. Настало время вводить наши танковые армии.

3-я гвардейская танковая армия генерала П. С. Рыбалко вводилась утром 16 июля. Но выдвигаться она начала уже 15 июля. Когда части 60-й армии прорвали оборону противника в глубину 18 км и на 4-6 км в ширину, образовался узкий коридор прорыва. Он и был использован для ввода 3-й гвардейской танковой армии. В создании этого коридора большая заслуга принадлежит отлично действовавшей 322-й стрелковой дивизии, которой командовал П. Н. Лащенко, ныне генерал армии.

Около 3 час. утра 16 июля мне позвонил П. С. Рыбалко. Он доложил об успехе войск 60-й армии и передовых отрядов бригад, вышедших в район Золочева на сравнительно узком фронте, и просил разрешения ввести в бой главные силы танковой армии. Я без колебаний дал согласие. Такое рискованное решение оправдывалось общей обстановкой. Вводя в сражение 3-ю гвардейскую танковую армию, я был уверен в успехе. Армию пришлось вводить в узкий коридор шириной около 6 км между населенными пунктами Колтув и Тросьцянец Малы. Нельзя было рассчитывать, чтобы танковая армия всегда вводилась в прорыв, имея достаточно широкий коридор. Армия двигалась по одному маршруту сплошной непрерывной колонной, но ее продвижение проходило успешно, поскольку ввод был организован хорошо.

Вечером 16 июля генерал П. С. Рыбалко донес, что его корпуса вышли в район северо-восточнее Золочева, а передовые отряды армии выдвинулись к реке Пелтев.

Немцы, почувствовав угрозу окружения бродской группировки, начали сосредоточивать южнее так называемого "колтувского коридора" крупные силы пехоты и танков. С утра 17 июля они предприняли ряд контратак с целью ликвидировать образовавшийся прорыв и перехватить коммуникации 3-й гвардейской танковой армии.

В этой напряженной обстановке требовалось быстро выдвинуть соединения армии в оперативную глубину и расширить образовавшийся коридор. Его перехват мог иметь для нас плохие последствия. Я решил после занятия 60-й армией Золочева ввести в действие и 4-ю танковую армию. Она должна была войти в прорыв из-за левого фланга 3-й гвардейской танковой армии и стремительно развивать наступление в направлении на Городок (30 км западнее Львова). При этом генералу Д. Д. Лелюшенко было приказано не ввязываться танковыми соединениями во фронтальные бои за Львов, а обходить его с юга, отрезая пути отхода противнику на юго-запад и запад.

Выход танковых армий на оперативный простор открывал широкие возможности для маневра войск, обеспечивал высокие темпы наступления и крупные оперативные результаты. На примере этой операции мы еще раз убедились, что ввод в сражение танковых войск даже в такой сложной обстановке, их стремительное и смелое продвижение в оперативную глубину может обеспечить успех прорыва.

Ввод в сражение танковых армий в первый день операции для завершения прорыва тактической зоны обороны врага пли включение их в первый оперативный эшелон доказали свою целесообразность. Это подтверждает опыт и Уманско-Ботошанской и Пражской операций, а также выход 1-й танковой армии к Висле и форсирование ее в первом эшелоне.

К сожалению, у Ставки в то время было другое мнение относительно использования танковых армий. Полагаю, что теперь разногласий об оценке ввода танковых армий в прорыв уже не возникает. Но тем не менее следует по этому вопросу высказать свою точку зрения.

Даже в 1944 г. находились отдельные военачальники, которые прорыв обороны противника в полевых условиях считали возможным проводить только стрелковыми войсками, т. е. штыком, пулеметом и артиллерией, а уже потом вводить танковые армии в прорыв. Хорошо, если стрелковые войска в таком наступлении были насыщены достаточным числом танков непосредственной поддержки пехоты, тогда еще можно было рассчитывать на успех. Но их для поддержки пехоты иногда было мало. При этом получался не прорыв, а прогрызание, пехота несла большие потери, а за ней стояли танковые армии и ждали, пока им будет обеспечен прорыв.

Участники войны знают, что во время наступления даже бывалая в боях пехота, как только застрочит пулемет, немедленно залегает. А если навстречу выползала "бронеединица", то наступление на длительное время приостанавливалось. Пехота ждала, когда подойдет наша артиллерия или танки и подавят эту "бронеединицу" или даже пулемет.

Для танков же, находящихся в боевых порядках пехоты, пулемет - не препятствие и "бронеединица" - не преграда, особенно когда наступает такая мощь, как танковая армия.

Итак, наше наступление развивалось успешно. Здесь нельзя хотя бы вкратце не остановиться на окружении бродской группировки противника и ее уничтожении. Окружение завершилось 18 июля с выходом конно-механизированной группы В. К. Баранова к югу от Каменки-Струмиловской, а частей 3-й гвардейской танковой армии - в район Деревлян. Бродская группировка немецко-фашистских войск состояла из восьми дивизий, которые занимали сравнительно обширный район.

Нам было ясно, что противник уже не располагал резервами, которые могли бы задержать или приостановить успешное наступление войск фронта, так как ближайшие оперативные резервы немцев уже были израсходованы и других резервов поблизости не было. В этих условиях сопротивление окруженных войск не могло продолжаться долго. Все попытки противника вырваться из окружения, равно как и ликвидировать наш коридор одновременными встречными ударами пехоты и танков с севера и юга, не принесли врагу никакого успеха.

В "колтувском коридоре", против которого велись непрерывные атаки врага, находился передовой командный пункт командующего 60-й армией генерал-полковника П. А. Курочкина, что положительно сказалось на управлении войсками.

Мы с членом Военного совета фронта генералом К. В. Крайнюковым прибыли к генерал-полковнику П. А. Курочкину на передовой КП и наблюдали, как он умело руководит отражением вражеских контрударов.

Наблюдательный пункт находился на опушке леса. В это время наши части прочесывали лес, очищая его от вражеских автоматчиков. Шла ожесточенная автоматная стрельба, однако это не нарушало управления и руководства боем.

Особую активность противник проявлял на флангах 60-й армии и контратаковал их с севера и юга. Избранное командармом место было оправдано сложившейся обстановкой. В армии было много войск, и он должен был руководить ими, находясь на близком расстоянии от них и по возможности видя поле боя. Кроме частей 60-й армии, среди которых особенно выделялся 15-й стрелковый корпус (командир корпуса генерал П. В. Тертышный), в этом коридоре уже действовали 3-я гвардейская и 4-я танковые армии, а также по моему приказу были дополнительно введены 4-й гвардейский танковый корпус под командованием генерала П. П. Полубоярова а 31-й танковый корпус под командованием генерала В. Е. Григорьева.