Прикосновение теней - Монинг Карен Мари

А я нет. Больше нет.

Я знала, какая каста убила Алину. Кто впивался в ее плоть и медленно, аккуратно высасывал жидкость, наслаждаясь ею, как деликатесом.

Их слова дошли до меня с опозданием.

«Принесла нам вкусный напиток, быстрая? Прошлый был сладким».

Я застыла от ужаса. Нет, это же не могло означать... Дэни была быстрой. Что... Почему... Мой мозг отказывался это воспринимать.

Они с надеждой смотрели мне за спину.

— Она нашшша тожшше? — Шесть ртов говорили, как один. — Ты должшшна отнять у нее копье для нассс. Сссделать беспомощшшной, как ту, другую блондинку. И ссснова оссставить с нами на улитссе.

Дэни. Я открыла рот. Но не смогла издать ни звука.

Я услышала ее задушенный всхлип.

— Не уходи, быссстрая! — закричали шесть ртов. — Вернисссь, покорми нассс ссснова! Мы так хотим ессссть!

Я обернулась и уставилась на Дэни.

Ее лицо побелело, глаза казались огромными. Она пятилась от меня.

Если бы она вытащила меч, все было бы просто.

Но она этого не сделала.

— Вытащи меч.

Она помотала головой и снова попятилась.

— Вытаскивай свой гребаный меч!

Дэни прикусила губу и опять помотала головой.

— Не буду. Я быстрее. Я не буду тебя убивать.

— Ты убила мою сестру. Почему же не хочешь убить меня?

Черное озеро в моей голове закипело.

— Это не так.

— Ты привела ее к ним.

Дэни скривилась от злости.

— Ты обо мне ни хрена не знаешь, дура ты идиотская! Ты ничего не знаешь!

Я услышала сзади шелест, влажные кожистые звуки, и обернулась. Уроды, убившие мою сестру, пытались воспользоваться моментом и сбежать.

Ни за что. Вот ради чего я жила. Ради этого мига. Ради мести. Сначала они, потом Дэни.

Я прыгнула им навстречу, выкрикивая имя своей сестры.

Я колола, резала, рвала.

Начала копьем и закончила голыми руками.

Я обрушилась на них, как животная форма Бэрронса. Моя сестра умерла на аллее от зубов этих монстров, и теперь я знала, что это не была быстрая смерть. Мне казалось, что я вижу Алину с побелевшими от боли губами. Она знала, что умирает, и выцарапывала подсказку на камнях. Надеялась, что я приду, и боялась этого. Верила, что я справлюсь с тем, с чем не смогла она. Господи, как мне ее не хватало! Меня поглотила ненависть. Я наслаждалась местью, упивалась ею, сама становилась местью.

Когда я закончила, от Невидимых остались клочки размером меньше моего кулака.

Я дрожала, пытаясь отдышаться. Меня покрывали клочья мяса и серая субстанция из их черепов.

«Покорми нассс ссснова!» — требовали они.

Я согнулась пополам. Меня вырвало. Рвота перешла в сухие позывы, которые все длились, а у меня уже звенело в ушах и жгло глаза.

Мне не нужно было оборачиваться. Я знала, что Дэни ушла.

Я наконец получила то, за чем приехала в Дублин.

Теперь я знала, кто убил мою сестру.

Девочка, которую я начала считать сестрой.

Я сжалась в клубок на подъездной аллее и заплакала.

37

Я вышла из душа и заметила свое отражение в зеркале. Жуть.

За время пребывания в Дублине, несмотря на все ужасы, я ни разу не видела у себя такого выражения лица.

Я казалась одержимой. Загнанной.

И чувствовала себя такой же.

Я приехала сюда ради мести. Опершись ладонями на раковину, я наклонилась к зеркалу, изучая себя.

Кто там, за моим лицом? Король, готовый не задумываясь убить четырнадцатилетнюю девочку, которую я люблю? Любила. Теперь ненавижу. Она завела мою сестру на аллею к монстрам, которые ее уничтожили.

А я не могла даже понять почему. И это было не важно. Она это сделала. Res ipsa loquitur, как сказал бы мой папа. Дело говорит само за себя.

У меня не было сил сушить волосы и наносить макияж. Я оделась, сползла вниз и рухнула на диван. В свинцовом небе загрохотал гром. День был дождливым, и даже полдень казался ночью. Сверкнула молния.

Я слишком много потеряла. И мало обрела.

Дэни я считала находкой.

Осознание того, кто убил мою сестру, вернуло всю остроту боли. Я слишком ярко все представляла. Раньше я убеждала себя, что Алина умерла сразу и, что бы с ней ни делали, это было уже после ее смерти. Теперь я знала наверняка: чудовища медленно осушали ее, а моя сестра выцарапывала мне записку. Я сидела и мучила себя мыслями о ее страданиях, словно пыталась найти в этом что-то, кроме боли.

Остатки торта на столике словно насмехались надо мной. Нераскрытые подарки лежали рядом. Я испекла торт для убийцы своей сестры. Я заворачивала для нее подарки. Красила ей ногти. Что я за монстр? Как можно быть настолько слепой? Какие улики я проглядела? Дэни хоть раз оступилась? Выдала себя каким-то замечанием об Алине, а я просто не заметила?

Я уронила голову на руки, сжала виски, дернула себя за волосы.

Страницы из дневника!

— У Дэни дневник Алины, — удивленно сказала я.

Страницы, которые появлялись, не имели смысла. Они появлялись ни с того ни с сего. Например, когда Дэни приносила мне почту. В толстом конверте, который могла бы использовать корпорация Ровены.

Но зачем Дэни подбрасывала их мне? Там шла речь о...

— О том, как Алина меня любила. — Слезы жгли мне глаза.

Звякнул колокольчик.

Мои мускулы и так были напряжены, но живот сжало от предвкушения. Я откинулась на спинку.

Такую реакцию вызывал у меня только Иерихон Бэрронс.

Я потерялась в горе и боли, я ненавидела жизнь. И все равно хотела встать, раздеться и заняться с ним сексом прямо на полу. Вот и весь смысл моего существования? «Я мыслю, следовательно, я существую» было мне недоступно. У меня было: «Я существую, следовательно, хочу трахаться с Иерихоном Бэрронсом».

— Вы намусорили у черного хода, мисс Лейн.

Не так сильно, как хотелось бы. Я с радостью оживила бы этих Невидимых уродов и убила бы их снова. Как мне теперь сделать то, что я должна?

Может, просто привести Дэни на аллею и скормить ее каким-то монстрам? Ее сложно поймать, но мое темное озеро бурлило, шептало, предлагало помощь, и я знала, что сил мне хватит. На все, что я захочу. Во мне было нечто холодное. Всегда было. И теперь я радовалась ему. Я хотела проморозить эмоции до такой степени, чтобы во мне вообще ничего не осталось.

— Дождь все смоет.

— Мне не нравится мусор на моем...

— Иерихон! — Это был плач, мольба, молитва.

Он резко замолчал. Возник у крайнего шкафа и уставился на меня.

— Можешь произносить это слово в любой момент, Мак. Особенно когда ты обнажена, а я сверху.

Я чувствовала, как скользит по мне его взгляд, как он пытается! понять, что случилось.

Я не понимала себя. Я просто умоляла его не трогать меня сейчас. Сарказм меня уничтожил бы. Я молила разделить мою боль, потому что знала: Бэрронсу известно, что такое боль. Он словно стал для меня божеством. Я подняла глаза. Он был с моей предполагаемой матерью в аббатстве, сбежал с ней в ночь исчезновения Книги. И не сказал мне об этом. Как я могу его боготворить? Но у меня не было сил ему противостоять. Известие о том, что Алину убила Дэни, проткнуло меня, как игла — воздушный шарик.

— Почему ты сидишь в темноте? — спросил наконец Бэрронс.

— Я знаю, кто убил Алину.

— Ах. — Одним словом он выразил то, на что другим людям понадобилось бы несколько предложений. — Ты уверена?

— Абсолютно.

Бэрронс ждал. Не спрашивал. И я внезапно поняла, что он и не спросит. Такова его природа. Бэрронс чувствовал, и чем сильнее было чувство, тем меньше вопросов он задавал. Я улавливала его напряжение даже на расстоянии. Он ждал моего ответа. Если я не отвечу, он просто пройдет дальше и молча исчезнет из виду.

А если я отвечу? Что, если я попрошу его заняться со мной любовью? Не трахать меня, а именно любить?

— Это сделала Дэни.

Бэрронс так долго молчал, что мне начало казаться, будто он не расслышал. Потом он устало выдохнул: