Греховные радости - Пенни Винченци

В день накануне похорон Александр, спустившись к завтраку, заявил, что на похороны приезжает его мать и что через два часа он поедет в Хитроу встречать ее. Сообщив эту явно сенсационную новость, он снова исчез.

— Я не хочу, чтобы она приезжала, — проговорила Георгина, уставившись на закрывшуюся за Александром дверь. — Она ни разу даже не видела маму, когда мама была жива, так с чего бы это заявляться на порог, когда она умерла? Мне будет очень трудно держать себя с ней прилично.

— Не говори глупостей, — устало возразила ей Шарлотта. — Разумеется, тебе придется вести себя с ней прилично. Она всегда хорошо относилась ко всем нам. А теперь ее явно мучают угрызения совести. На мой взгляд, решение приехать на похороны потребовало от нее немалого мужества.

— Я тоже не хочу, чтобы она приезжала, — подал голос Макс.

— Э-э… просветите-ка меня, — сказал Малыш, ставя на стол кофейную чашку. — Это та самая бабушка, что не желала ни приезжать, ни встречаться с Вирджинией, верно?

— Верно, — ответила Шарлотта. — Мы никогда не понимали почему. И мама никогда не могла этого понять. А когда мы познакомились с бабушкой Кейтерхэм, она никогда не упоминала маму, абсолютно никогда.

— Я ее спрашивал, почему она к нам не приезжает, — вдруг проговорил Макс. — Она мне сказала, что страшно не любит ездить. Что поезда она терпеть не может, а в машине ее укачивает…

— Да, но это никак не объясняет, почему она не хотела, чтобы мама сама к ней туда приехала, — перебила Шарлотта.

— Папа говорил, что бабушка не была против, — вмешалась Георгина, — что ей даже хотелось, чтобы мама приехала, но мама сама уперлась из-за того, что бабушка не приезжала ни на крестины, ни на другие события, и отказалась поехать.

— Этого я не знала, — удивилась Шарлотта.

— Как-то все это странно, — медленно проговорил Малыш.

— Дело в том, — повернулась к нему Шарлотта, — что бабушка Кейтерхэм постоянно отказывалась встречаться с мамой и приезжать сюда. Даже когда мы появились на свет. И нам никогда не разрешалось спрашивать почему. Я имею в виду, что мы даже папу не смели спросить об этом. Это было совершенно исключено. Даже после того, как мы у нее побывали и познакомились с ней. За всем этим явно скрывается какая-то очень серьезная размолвка или ссора, даже скандал.

— А… а что она за человек? — спросил Малыш.

— Довольно приятная, — ответила Шарлотта. — Честное слово. Нам всем она понравилась. Нам из-за этого было даже трудно, потому что мы не могли сказать этого маме. Раз или два бабушка приглашала нас к себе на каникулы, и было очень неплохо. Мы с ней обычно виделись где-то раз в год.

— А ваша мама так никогда с ней и не виделась?

— Никогда, ни разу.

Вдовствующая графиня Кейтерхэм-старшая приехала к обеду. На Малыша, ожидавшего увидеть какую-нибудь ненормальную, она, напротив, произвела довольно приятное впечатление. Внешне она очень походила на Александра, такая же высокая, держалась подчеркнуто прямо, у нее был удивительно низкий, грудной голос; одета она была в костюм из простого, но добротного твида, седые волосы собраны сзади в аккуратный пучок; на протяжении всего обеда она не сводила с сына своих ярко-голубых, блестящих глаз. Какое-то у ее взгляда странное выражение, подумал Малыш и попытался проанализировать его: не то чтобы забота и уж явно не любовь и не нежность; скорее отстраненный интерес, как будто она изучает экземпляр некоего необычного животного, с которым раньше ей не приходилось сталкиваться.

Говорила она очень немного, и когда заговаривала сама, то обращалась только к детям, которых, несомненно, любила; после обеда она предложила всем ребятам отправиться вместе с ней на прогулку. Александр извинился и тоже вышел вслед за ними из комнаты.

— Ну что ж, — проговорила Бетси, тщетно стараясь подавить в себе естественную ревность, которую всегда испытывает одна бабушка по отношению к другой, — лично мне она совершенно не понравилась.

— А мне так показалось иначе, — заявил Фред. — Ты ведь ей разве что реверанс не сделала, когда вас представляли друг другу.

— Ничего подобного. И по-моему, она очень странная и холодная женщина.

— Такая же, как ее сын, если хотите знать мое мнение, — добавил Фред.

— Нужно нам твое мнение, — ответила Бетси.

Как ни странно, но сам день похорон прошел легче, чем думал и опасался Малыш. Этому способствовало и то, что все они настроились как-то пережить этот день, и подчеркнутая, искусственная простота в общении за столом во время поминок, и спиртное, которое было в изобилии. За столом Малыш оказался рядом с Катрионой Данбар; он уже встречался с ней раньше, считал ее достаточно приятной в общении, хотя и крайне непривлекательной внешне, и при этом настолько отличной во всех отношениях от Вирджинии, что дружба между ними всегда казалась ему абсолютно необъяснимой.

— Вы, наверное, страшно переживаете, — проговорила она резковатым, немного неприятным голосом, передавая ему голландский соус. — Примите мои соболезнования.

— Спасибо, — ответил Малыш. — Вам, наверное, тоже будет ее не хватать.

— Да, конечно. Даже очень. Правда, мы с ней редко виделись, но от каждой нашей встречи я получала такое удовольствие…

— Но мне казалось…

— Что? — Она улыбнулась ему, слишком широко раздвинув в улыбке губы; между двумя передними зубами, сильно смахивающими на лошадиные, у нее застрял кусочек семги, что придавало ее лицу странно-грозное выражение.

— Нет, ничего. Просто мне казалось, что вы с ней были близкими подругами.

— Ну, если она так считала и даже вам об этом говорила, то с ее стороны это очень мило! Но нет, на самом-то деле мы были не так уж близки. Мартин, конечно, бывал здесь очень часто, потому что он управляющий имением и старый и хороший друг Александра, и Вирджиния часто приглашала и меня вместе с ним к завтраку, или к обеду, или к ужину, но главным образом ради того, чтобы Александр и Мартин могли как следует пообщаться друг с другом. А мы с ней не были особенно близки. Честно вам признаюсь, я перед ней всегда немного трепетала. — Она снова улыбнулась ему; теперь к кусочку семги между зубами добавился листочек салата; Малыш отвел глаза в сторону. Катриона уронила на свой темно-синий костюм здоровенную каплю голландского соуса и теперь безуспешно пыталась соскрести ее ножом, только размазывая грязное пятно все больше и больше. Малыш не удивился тому, что она должна была трепетать перед Вирджинией. — Она всегда была такая великолепная, блестящая, такая умная, а платья у нее какие были! И эта ее потрясающая работа! Я, правда, никогда толком не понимала, чем именно она занималась, но это явно было что-то страшно серьезное и жутко интересное…