Звёздный анклав - Роберт Энтони Сальваторе

мрачно ответила Галата. – История гласит, что однажды у нас был волшебник, который обратил превращение вспять, который пожелал вернуть жертву к её жизни эвендроу. Но это дорого обошлось волшебнику, и он больше не смог прочесть это самое могущественное из заклинаний – до самого дня своей смерти.

Эта мысль обожгла разум Кэтти-бри. Заклинание желания? Кто из её знакомых мог бы прочесть настолько легендарный двеомер? Точно не Гарпеллы. Она подумала про Главную башню Волшебства. Если кто в ней и мог совершить этот великий магический подвиг, это был… Громф Бэнр.

Мог ли? И более важно – стал бы?

- Если превращение завершится, Закнафейна быстро и милосердно убьют, - сказала Галата, вырвав Кэтти-бри из её мыслей.

- Нет, - возразила она. – Мы заберём его обратно на юг. У нас есть могучие маги…

- Нет, - оборвала её Галата. – Вы не сможете забрать его туда в срок, который позволит волшебнику обратить превращение вспять.

- И вы этого не позволите, - сказала Кэтти-бри.

Галата не стала это подтверждать, но Кэтти-бри видела, как разрывается паладин. Слаади были смертельными врагами эведроу, и женщине нелегко было переварить мысль о том, чтобы отпустить одно из чудовищ на свободу. Если верить Галате, красные слаады размножались очень стремительно.

- Закат завтра, - сказала Галата. – Мужайтесь. Закнафейн силён – большинство уже сдалось бы. Наша магия скоро вернётся – как и ваша.

Кэтти-бри кивнула, сделала глубокий успокаивающий вдох, готовясь к худшему. Потому что она видела ухудшения и сомневалась, что Закнафейн проживёт ещё день.

- Завтра битва, - не задумываясь, сказала она.

- Каззкальци, да. Это славное зрелище.

- Ты когда-нибудь сражалась в ней?

- Почти. Но моё путешествие и моё рвение привели меня в другое место – которое я очень ценю, - пояснила Галата.

Кэтти-бри кивнула.

- Славное и свирепое? – спросила она. – Почти без правил и со всей жестокостью безоружной войны, как я слышала.

- Ты слышала правду, хотя не думаю, что ты можешь полностью оценить его, не увидев сначала собственными глазами. Вся Каллида наблюдает за четырьмя битвами, и каждый болеет за свой округ, каждый болеет за традиции этого места, которое мы зовём домом, и за решительность, которая сохраняет нам здесь жизнь.

- Почему вы проводите их в это время? – спросила Кэтти-бри. – Если кого-то ранят, у вас не будет волшебного исцеления и даже зелий.

- Если? – со смешком отозвалась паладин. – Ранены будут многие – и некоторые очень тяжело.

- Тогда почему сейчас?

- Именно поэтому! – сказала Галата. – Они рискуют получить серьёзное ранение, даже умереть, хотя такое случается редко, за свою веру в Каллиду, за свою преданность соседям, свою готовность служить со всеми. Потому что в это время их раны обладают значением, у них остаются шрамы, они рискуют по-настоящему. Разве ты не понимаешь? Не нужно много храбрости, чтобы сражаться рядом с готовым тебя исцелить жрецом.

Кэтти-бри кивнула. В этом был смысл, хоть и весьма жестокий.

- Мы живём в опасном месте, - сказала ей Галата. – У нас есть враги – великаны, слаади, свирепые звери, драконы, белые черви, сама земля вокруг. Когда я была младше, у нас было пять округов, но теперь их только четыре – один забрал ледник. Тепло от реки Каллиды на западе пропало, и Каттисолу одолел Кадиж, сожрал дом за домом, а её жители разошлись по оставшимся округам. Кадиж продолжает своё наступление, и мы уверены, что его направляют слаади.

- Как такое может быть?

Галата пожала плечами и покачала головой.

- Наверное, они подстрекают Кадижа. Они раздражают его, чтобы он рычал, и его дыхание застывает и нарушает равновесие.

Кэтти-бри вспомнила своё знакомство с ледником, когда она потянулась к плану огня, и поняла, что внутри этой огромной реки льда находится разумная сила стихии. Может быть, не зложелательная сама по себе, но и не обладающая моралью, которую мог бы понять простой человек.

И благодаря этим воспоминаниями Кэтти-бри сумела понять всю серьёзность слов Каллиды. Страсть, необходимость, равновесие. Это сообщество, каким бы древним и устойчивым оно ни было, выживало лишь на самом краю разрушения только из-за местности, в которой располагалось. И если это исчезнет, исчезнет также сообщество и дом эвендроу.

Кэтти-бри пришлось отбросить эти размышления, поскольку её мыслями снова завладел Закнафейн, вынудив женщину тяжело вздохнуть.

- Закнафейн силён, - сказала Галата, чтобы утешить её в последний раз. – Закат уже завтра.

Следующим утром трёх друзей разбудили оглушительные крики. Они выбрались из постелей, вытерли глаза, наскоро оделись и вышли в пустующую общую залу. Выйдя наружу, Кэтти-бри решила, что они с двумя мужчинами проснулись сегодня в Скеллобеле самыми последними и последними вышли на улицу.

Дроу, курит, улутиуны и ороки стекались по каждому переулку на главный бульвар, скандируя «Победу Бьянкорсо! Победу Бьянкорсо! Чемпионы, чемпионы, чемпионы!»

К югу от них толпа расступилась, разошлась по краям улицы, и в открывшемся проходе появились бойцы каззкальци, одетые в те же скудные облачения из ленточек, обёрнутых вокруг рук и ног, что использовались в боях в бочке, только эти ленты были сине-белыми. Их кожа блестела, и Кэтти-бри подозревала, что они намазались слизью миксин.

Бойцы шли мимо молча, некоторые – вскинув кулаки, и толпа смыкалась следом за ними, на каждом шагу продолжая кричать.

- Я хочу увидеть Зака, - громко заметил Джарлакс, чтобы его расслышали товарищи, которые стояли совсем рядом.

- Но я не хочу пропустить это… что бы это ни было, - ответила Кэтти-бри.

Энтрери указал на юг, и другие заметили, что к ним идут Эмилиан и Илина.

- Каззкальци! – воскликнула эта пара, бросаясь к ним навстречу.

- Самый важный день года. Квиста Канзей!

Великий праздник, мысленно перевела Кэтти-бри.

Однако времени на мысли у неё уже не осталось – двое сопровождающих вытащили их на улицы, и их увлекла толпа. Крики превратились в пение, мрачное и полное гордости:

Пей’пей Бьянкорсо талак надун

А’брейз дживвин куэста’тель

Квиста Канзей о Р’пуск Атунн

Пей’пей Бьянкорсо ультрин ах’надун

Ку’элларианфер зе’рес а’Скеллобель!

Пока лилась песня, Кэтти-бри пожалела, что заклинания ей недоступны, особенно то, которое позволяло лучше понимать языки. Она достаточно разобрала основной куплет, чтобы перевести его на третьем повторе:

Услышь, услышь, Белый медведь, что идёт на войну,

Сгори до победы у всех на глазах,

Этот святейший день Сумеречной Осени

Услышь, услышь, Белый медведь, непобедимая армия,

За наш дом