Всадник на рыжем коне (Всадник Апокалипсиса - 2) - Василий Горъ

заигравшегося сынка. А вас, Денис Владимирович, я тупо не узнал. Хотя, по логике, должен был.

— Бывает… — буркнул я. В этот момент Шаповалов жестом попросил меня прерваться, поднес к уху завибрировавший телефон, выслушал первую фразу собеседника, подобрался и торопливо отошел в сторону.

Разговаривал от силы минут пять-семь. Очень четко держа спину и периодически нервно сжимая кулак. Потом несколько раз кивнул своему собеседнику и чуть было не отдал ему честь, в темпе вернулся к нам и протянул мне трубку. Еле слышно озвучив должность и фамилию человека, пожелавшего со мной пообщаться.

— Добрый вечер, Владимир Егорович! — поздоровался я и замолчал. Чтобы дать возможность высказаться директору ФСБ. А он отзеркалил мое приветствие и добавил к нему предложение, больше напоминающее приказ:

— Добрый вечер, Денис Владимирович. Ваше присутствие на месте происшествия больше не требуется, так что можете возвращаться домой.

Я повиновался. В смысле, пожелал всего хорошего комитетчикам, полицейским и охране дома, взял Росянку под локоток и ломанулся в сторону КПП. А через несколько минут принял звонок директора ФСБ на свой телефон и выслушал монолог подлиннее:

— К вам и вашей напарнице никаких претензий. Зато они появились к Абашеву-старшему, проигнорировавшему более чем понятные намеки и решившему закусить удила. Впрочем, вас это никаким боком не заденет — летите в свой Вегас со спокойной душой и побеждайте, а виновные в сегодняшнем ЧП ответят по всей строгости Закона. Только не торопитесь выкладывать в блог рассказ об этом происшествии — я наберу вас завтра днем и объясню, под каким углом желательно осветить это событие…

…В «Атлант» мы приехали в половине седьмого вечера. На «Крузаке». Успокоили встревоженных тренеров, договорились о времени встречи в аэропорту, попрощались с теми ассистентами, которые оставались в Москве, а потом все-таки завалились в бассейн.

Ленились от силы полчаса. Потом минут сорок побалдели в сауне и, ополоснувшись, вернулись домой. Пока Анька проводила инструментальную проверку квартиры, мы организовали вечерний перекус, затем расселись вокруг кухонного стола, дождались работягу и… залипли на ее хмурое лицо.

Сообразив, по какой причине мы напряглись, девушка отрицательно помотала головой:

— «Жучков» нет. Я просто достроила непротиворечивую картинку из кучи мелких шероховатостей, сопровождавших шоу с посланниками Вагиза Абашева…

— И что у тебя получилось? — спросила помрачневшая Голикова.

Напарница куснула себя за нижнюю губу, села на свое место и тяжело вздохнула:

— То, что нас встретили около дома, вполне нормально — на выходных мы мотались за город на очень приметных «Доджах», а значит, засветились на тысячах дорожных камер, в архивы записей которых при наличии связей не забирается разве что ленивый. Расстановка машин группы захвата тоже выглядела вполне логично — вырули мы на тренировку на машине, и нас заблокировали бы на узенькой улочке с обеих сторон. А дальше начинаются мелкие непонятки. Хотя нет, ППС-ники, вне всякого сомнения, приехали по звонку кого-то из зевак, а вот целый кортеж из спецмашин — сомневаюсь.

— Ну да! — подумав, согласился я. — Они приехали на КШМ, мобильной криминалистической лаборатории, трех реанимобилях и чем-то там еще, после чего включились в работу так, как будто заранее знали, что с нами произошло. А майор Шаповалов заявил, что боевую задачу ему поставили по дороге!

— Они прибыли всего через двадцать две минуты после ЧП! — перебила меня Росянка. — По пробкам, которых в это время хватало. Извини, но я не смогла представить пузанов-криминалистов, срывающихся с рабочих мест по сигналу боевой тревоги и укладывающихся хоть в какие-либо нормативы. А ведь их бригада прибыла в полном составе! Но это далеко не самая интересная «шероховатость». Не знаю, заметил ты или нет, но после приезда Шаповалов неявно акцентировал свое внимание на анализе твоих действий. И почему-то злился. А когда изучил записи и удостоверился в том, что ты не сделал ни одного выстрела, словно плюнул на последствия и расслабился. До общения с Кононовым.

— Ну да, если бы ему поставили задачу меня отмазать, то о несомненном успехе он бы докладывал совсем в другом настроении… — криво усмехнулся я, выслушал описание еще нескольких менее значимых мелочей и подвел итоги: — Итак, получается, что Абашева «поторопили», слив ему инфу о моем местонахождении и скором отлете в Вегас, а сами были готовы «помочь» оперативно разрулить серьезнейшую проблему и, тем самым, превратить меня в вечного должника. Но бойцов ЧОП-а «Юлбарыс» завалила ты, действующая сотрудница спецподразделения ССО, а я ограничился одним-единственным ударом по лицу вооруженного противника и, тем самым, соскочил с любовно заточенного крючка!

— Типа того… — кивнула напарница.

— С-суки!!! — гневно процедила Лера. А Татьяна, потемнев взглядом, задала напрашивающийся вопрос:

— Что будем делать?

Я пожал плечами:

— Пока не знаю. Слетаем в Штаты, подеремся, а потом подумаем.

— Нет, не так! — после коротенькой паузы уверенно заявила Голикова. — Для начала как следует подготовимся к стердауну, чтобы на нем как можно сильнее увеличить фанатскую базу. А потом скрестим ежа и удава. То есть, в статье о попытке твоего похищения сместим акценты так, чтобы ценные указания Кононова и наши догадки воспринимались, как совместный намек на активизацию сил, жаждущих либо заткнуть «рупор неравнодушных», либо подмять его под себя и использовать в своих целях. Но к этому кнуту должен прилагаться пряник, чтобы продемонстрировать обиженкам очень вкусную альтернативу и смягчить реакцию на наш бунт. Только ничего подходящего я пока не придумала.

— Может, стоит подергать Линду? — спросила Рыжова, заметила, что я развеселился, сбилась с мысли и вопросительно мотнула головой.

Я потянулся к очередному бутеру. Из вредности. Но получил по рукам от Аньки и был вынужден расколоться:

— После такого хамского демарша обычный пряник не прокатит. Но мы покажем трехъярусный торт. Очень большой и очень вкусный…

Глава 24

7 февраля 2042 г.

…Петер Сандберг появился в зале в традиционной манере — сначала издал устрашающий вопль и кинулся по наклонному помосту к клетке, где-то на половине пути сорвал с рогатый шлем и, не глядя, отшвырнул в сторону, затем погрыз край «прилично порубленного» щита и, воинственно взмахнув «окровавленным» топором, воззвал к Одину. Последний акт обязательной программы отыграл в том же стиле: оружие метнул в одного члена команды, щит — в другого, а потом пару раз врезал кулаком по грубому кожаному нагруднику и «сдался» на проверку.

Внутри октагона тоже косил под берсерка — носился по кругу, потрясая пудовыми кулачищами, рвал воздух сокрушительными ударами локтей и коленей, забегал на стенки и т. д. В общем, делал все, что угодно, только не смотрел мне в глаза. Что для бойца с рекордом двадцать девять побед, одна ничья и семь поражений выглядело, по меньшей мере, странно.

Будь я в нормальном состоянии, наверняка вспомнил бы мое любимое интервью Майка Тайсона, в котором один из величайших боксеров всех времен и народов рассказывал, как, выходя на ринг, давил противников взглядами. Но я был заточен на поединок, поэтому не думал вообще. Просто воспринимал такую «робость» Викинга, как брешь в защите, и был готов в нее вцепиться при первой же возможности. Поэтому краткое изложение правил «слушал», разгоняя сознание в предельный режим, касаясь перчаткой перчатки шведа, был готов ответить на любой подлый удар, а после команды рефери отойти к своей стороне клетки нехотя разорвал дистанцию. Чтобы через считанные мгновения скользнуть к центру канваса.

Сандберг, базовый ударник, до прихода в смешанные единоборства дважды выигрывавший чемпионат Европы по муай-тай, не возражал. Более того, первые секунд тридцать только маневрировал, оценивая скорость моих передвижений, длину рук и т. д. В первые несколько одиночных джебов тоже не вкладывался — просто побросал их в направлении моего лица. Потом выстрелил левым прямым мне в лицо, показал правый боковой и попробовал пробить лоукик на скорость, а не силу. На мое смещение вправо со сменой стойки и правым джебом отреагировал довольно неплохо, «спрятав» голову за поднятым плечом и разгоняя левое колено на коронный прямой удар в корпус или в подбородок.

Я тоже не стал разрывать дистанцию, зная, что в таком случае он догонит меня фронт-киком и вложится в одну из двух любимых связок — сместился еще сантиметров на двадцать в ту же сторону с одновременным шлепком правой ладони по надвигающемуся бедру, вбил левый кросс в селезенку и разорвал дистанцию уходом с линии атаки.

Швед попытался отыграться. На одних рефлексах. Рванувшись вперед и выбросив сначала короткий фронт-кик с правой ноги, за которым, вне всякого сомнения, должен был вылететь левым хай-кик.