Кто убил Российскую Империю? Главная тайна XX века - Николай Стариков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
После того, как Корнилов успешно и практически бескровно подавил апрельские выступления большевиков в Петрограде, многочисленные протесты городского Совета вынудили генерала подать в отставку с поста командующего гарнизоном, и направиться в действующую армию. Как раз к наступлению, которое ничего кроме провала и не ждало. Но он не пропал, не сгинул, а его 8-я армия добилась наилучших результатов.
11(24) июля 1917 года генерал Корнилов, видя страшные последствия наступления, направляет Керенскому телеграмму: «Армия обезумевших темных людей, не ограждающихся властью от систематического развращения и разложения, потерявших чувство человеческого достоинства, бежит... Это бедствие может быть прекращено, и этот стыд или будет снят революционным Правительством, или, если оно не сумеет того сделать, неизбежным ходом истории будут выдвинуты другие люди. Я, генерал Корнилов, вся жизнь которого — от первого дня существования доныне — проходит в беззаветном служении Родине, заявляю, что Отечество гибнет, и потому, хотя и не спрошенный, требую немедленного прекращения наступления на всех фронтах в целях сохранения и спасения армии для реорганизации на началах строгой дисциплины и дабы не жертвовать жизнью немногих героев, имеющих право увидеть лучшие дни...».
Через восемь дней после этой телеграммы, 19 июля (1 августа) Корнилов был назначен Верховным главнокомандующим русской армией. Именно его выдвинул Керенский на важнейший пост. Но не потому, что оценил душевное благородство генерала. Нет, для успешного большевистского переворота надо уничтожить армию. Рядовой состав можно разложить пропагандой. Генералов и офицеров приказами и комитетами заставить забыть свой долг перед Родиной невозможно. Их можно из армии вычистить, удалить. Можно натравить на них расхлестанные солдатские массы. Но для всего этого нужен повод! Надо заставить армию выступить против разрушения страны, объявить ее мятежной силой и тогда уже разгромить ее высшие эшелоны. Чтобы военные решились выступить против Временного правительства у них должен быть вождь. Поэтому Керенский выдвигает Корнилова.
Ленинское нетерпение и постоянные призывы продолжать и углублять революцию отклика должного не находили. На первых порах. После захлебнувшегося наступления к нему стали прислушиваться куда больше, но для окончательного завоевания умов и сердец русских солдат и обывателей, не хватало Ильичу только одного — внешней угрозы для революции! Не было опасности, что все завоевания революции могут в один миг быть ликвидированы. Не было внутреннего врага, в борьбе с которым все могли бы сплотиться. Под руководством большевиков, разумеется. Временное правительство не в счет — оно врагом не было (прямо, как у Высоцкого — «и не друг и не враг, а так!»). И пока такого противника не существовало, никто в партии и стране не понимал, зачем нужно так скоропалительно продолжать потрясения в стране, все более «левое» правительство которой, само проводило все реформы.
Врага следовало создать. Сам Ленин этого сделать не мог, это мог сделать Керенский. И он создал нужную ситуацию. Назначив генерала Корнилова на пост главнокомандующего, можно было спокойно ждать. Что же мог делать боевой генерал, придя к власти? Естественно наводить порядок. Наводить его так, как умел — жестко по-военному. И шаги его прекрасно просчитывались вперед: начав с введения смертной казни на фронте, он неизбежно должен был привести в чувство и тыл. Вот это его стремление к элементарному порядку во время страшной войны и можно было выдать за контрреволюционный мятеж. Как следствие все «здоровые» силы общества были должны сплотиться вокруг революционных вождей против попыток реставрации старого порядка (а точнее сказать — просто порядка!). После разгрома этой «страшной угрозы» путь большевиков к власти был открыт. Армия будет деморализована, обезглавлена и потеряет всякую охоту вмешиваться в политику.
Кто спасет страну? У здоровых сил России была надежда, что такой фигурой станет Лавр Георгиевич Корнилов. Жесткий, прямой и честный. Именно попыткой остановить сползание России в бездну и было его недолгое пребывание на высоком посту Главнокомандующего русской армией. От назначения до ареста, Лавр Георгиевич занимал эту должность всего чуть более месяца, но даже за столь короткий срок успел сделать немало. Одного боевой генерал не мог понять — он является пешкой в руках сил ведущих страну к развалу. Его намерение катастрофу предотвратить, на самом деле ее чрезвычайно приблизит. Именно «корниловский мятеж» проявит всю подлую и предательскую сущность Временного правительства и ее главы Александра Федоровича Керенского. Потому мы и назовем генерала Корнилова «зеркалом русской революции». Такой степени гнусности и обмана русский генерал просто не мог себе представить. И его можно понять — ведь обманул его не кто-нибудь, а глава русского государства!
«Корниловский мятеж» это стопроцентная заслуга Александра Федоровича, его сценарий, его драматургия. В действительности никакого мятежа не было: группа патриотов-генералов пыталась спасти страну по просьбе … Керенского, а потом была им оклеветана и предана. Наверное, закулисные кукловоды аплодировали мастерству своего подопечного. Только эта пьеса Керенского была последней в его жизни, потому, что после этого ему оставалось стоять у власти всего два месяца…
На минуту отвлечемся от дурно пахнущей истории «корниловского мятежа» и вспомним, на каком фоне Лавр Георгиевич свою новую должность принял. Речь ведь шла не просто о провале наступления и военном поражении. Нет, по всей стране тогда творилось нечто невообразимое. Хаос и неуправляемость, обильно посеянные Временным правительством в марте-апреле, к июлю уже давали обильные всходы. «Работать никто не желал. Все стояло, словно заколдованное, в том виде, как застала „бескровная“, производя ужасно жуткое и тяжелое впечатление — вспоминал об этих месяцах очевидец, казачий полковник Поляков — Дороги не ремонтировались, рабочие самовольно разошлись, многочисленный технический персонал номинально сорганизовался в комитеты, а фактически каждый делал все, что хотел и устраивал свою судьбу, как ему казалось лучше».
«В стране продолжались эксцессы, беспорядки, анархия, захваты, насилия, самочинство, неповиновение» — вторит ему Суханов — Гиммер. Переполнены такими же новостями и газеты того времени. Их заголовки говорят сами за себя: «Анархия, Беспорядки, Погромы, Самосуды». Министр торговли и промышленности, беспартийный господин Прокопович уведомил правительство «что не только в городах, но и над армией висит зловещий призрак голода, ибо между местами закупок хлеба и фронтом — сплошное пространство, объятое анархией, и, нет сил преодолеть его». Министр внутренних дел смело мог добавить, что повсюду в стране идут разбои и грабежи, с которыми новая народная милиция не в состоянии справиться. Да не справилась бы и старая полиция! На всех железных дорогах, на всех водных путях расхищалось все и вся. Так, в караванах с хлебом, шедших в Петроград, по пути разграблено крестьянами — 100 тыс. пудов из двухсот. Статистика военного министерства за одну неделю только в тыловых войсках и только исключительных событий давала двадцать четыре погрома, двадцать четыре «самочинных выступления» и шестнадцать «усмирений вооруженной силой».
А ведь кризис, помимо политического аспекта, имел и экономические последствия. В стране, где из пункта «А» в пункт «Б», товары было уже не довести без риска их потерять, торговля замирала! Следствием этого стало массовое закрытие промышленных предприятий, что опять таки приводило к резкому ухудшению качества жизни населения. Промышленное производство уменьшилось примерно на 35%. Одновременно усилилась натурализация хозяйства, денежная торговля уступала место обмену. Но происходило это все не само собой. Руку к экономическим проблемам активно приложило Временное правительство. Именно министры новой свободной России, а не царские сатрапы включили на полную мощность печатный станок. Николай II этого себе позволить не мог, искренне заботясь о вверенном ему народе. «Временщики» … на то они и «временщики»!
За неполные 8 месяцев правительство «свободной» России напечатало бумажных денег на сумму свыше 9,5 млрд. руб. Более того, казначейству было разрешено выпускать «примитивные» деньги на плохой бумаге, с плохой защитой от подделок, без подписи и дат. Такие купюры достоинством в 20 и 40 рублей получат в народе название «керенки». Это окончательно подорвало денежную систему. Быстро росла инфляция, покупательная способность рубля упала в 15 раз. Государственный долг России вырос на 14 млрд., достигнув к осени 1917 года 49 млрд. золотых рублей.
Но в первую очередь, от хаоса и ухудшения экономической ситуации страдал фронт. Наладить нормальное снабжение войск становилось просто невозможно. Командир Кавказской туземной дивизии так рисовал положение Подольской губернии, где стояли его части: «Теперь, нет сил дольше бороться с народом, у которого нет ни совести, ни стыда. Проходящие воинские части сметают все, уничтожают посевы, скот, птицу, разбивают казенные склады спирта, напиваются, поджигают дома, громят не только помещичьи, но и крестьянские имения...». Страшно становилось жить в новой, свободной России. Бездействующая власть отбивала у населения привычное уважение к государству, слабость и безволие которого были великолепной питательной средой для жестких и решительных экстремистов ленинского типа.