Сброшенный корсет - Сюзан Кубелка

Эрмина воспитала меня патриоткой, и теперь, когда у меня обнаружилась тетушка, принадлежавшая к этому двору, я еще больше радовалась блеску моей родины.

И вот он настал, этот великий день — среда, 18 августа!

Стояла великолепная погода. На голубом небе вплоть до горизонта не виднелось ни облачка. Над городом сияло яркое солнце. Ровно в пять часов утра я проснулась, разбуженная двадцать одним пушечным залпом. Взглянув на Главную площадь, я увидела, что все окна увешаны цветами, знаменами и пышными гирляндами из дубовых веток. Уже в половине седьмого в Эннсе царила неописуемая сутолока. Перед городской башней проходила торжественная церемония, на которую в праздничных одеяниях стекались люди из Эннсдорфа, Астена, Эннсхагена и Криштайна. Они спешили посмотреть торжественный парад в честь юбилея, в котором принимали участие драгуны, ветераны, представители различных товариществ, королевские стрелки, певцы, музыканты, девушки из женских объединений, одетые в белые платья.

В городе царила атмосфера праздника. Такого я в своей жизни еще никогда не видела. По всей стране был объявлен нерабочий день, беднякам раздавали бесплатную еду, на всех кораблях военного и торгового флота устраивались пышные приемы. Красивее всего было в Эннсе. Однако праздник омрачило мне одно непредвиденное обстоятельство: Лилли Цирмиллер, портниха, не успела дошить мое новое платье для верховой езды.

Все остальное было готово уже несколько дней назад и ждало своего часа в моей комнате: блестящие черные сапоги, новое белье, новый черный «помпадур», веер, вязаные перчатки и элегантная зеленая шляпа-цилиндр, лежавшая в круглой коробке из золотистого картона. Все было на месте, кроме самого главного!

Но виновата была отнюдь не фрау Цирмиллер, а проблемы с транспортом. Дело в том, что на южном направлении железной дороги произошел несчастный случай: грузовой поезд сошел с рельс, и про товарный вагон, застрявший на запасных путях, просто-напросто забыли. В результате красная подкладочная ткань вовремя не прибыла, а материю этого оттенка невозможно было достать нигде — ни в Штайре, ни в Вельсе, ни в Линце. В конце концов пакет прибыл с последней почтой вечером накануне праздника, когда мы уже сходили с ума от расстройства.

Лилли Цирмиллер работала всю ночь напролет. Торжественная церемония на Главной площади уже подошла к концу, заканчивался и парад, но платье все еще не было готово. Скачки были назначены на пять часов.

Чтобы как-то отвлечься от тревожных мыслей, мы с дядей Луи в последний раз обошли отель. Все было подготовлено наилучшим образом.

Бокалы сверкали, портреты кайзера украшали зеленые гирлянды. Столовое серебро в ресторане начищено до блеска, на белоснежных скатертях и салфетках из дамастовой ткани ни малейшего пятнышка. Повсюду стояли вазы с цветами. Все выдержано в черно-желтых императорских тонах: желтые розы соседствовали с черными фиалками, специально выведенными для дома Габсбургов.

Наш обход закончился. Часы показывали половину первого.

Платья все не было.

— Спокойно! Держать себя в руках! Сохранять мужество! — громогласно подбадривал меня генерал. — Ты даже не представляешь себе, что случается на поле боя! Надеюсь, из-за платья ты не потеряешь силы! Все обойдется. Уверен, наша славная Лилли нас не подведет.

В воротах уже показались первые гости, разодетые в пух и прах. В ресторане хлопали пробки открываемых бутылок шампанского. Кланяясь прибывающим гостям, мы с генералом направились к столу.

За нашим столом собралось немногочисленное общество: барон, Эрмина и я. Габор, сидевший с товарищами за столом для кавалеристов, ободряюще кивнул в мою сторону. Трапеза состояла из одиннадцати блюд, включая мороженое и торты. Струнный квартет играл Гайдна и Россини. По случаю торжественного дня музыканты облачились в красные концертные фраки. Зрелище представляло собой верх элегантности.

Я же продолжала нервничать из-за платья, что усугублялось размером ставок, поставленных на меня. В горле стоял ком.

— Сейчас наша всадница заставит себя поесть, — приказал генерал, — сегодня ей потребуется много сил. И никакого кофе на десерт, это слишком возбуждает. Основный девиз сегодняшнего дня: весело и спокойно. Иначе Аду понесет. И что бы там ни случилось, помнить: тише едешь — дальше будешь. Иначе пропадем.

Я заставляла себя немного поесть, и тут произошло чудо. Вдруг у меня проснулся аппетит. Шеф-повар превзошел самого себя, и все блюда были необыкновенно вкусны. К тому же, мой корсет под летним платьем светло-зеленого цвета, привезенным из Вены, был затянут довольно слабо, так что, встав из-за стола в половине четвертого, я была в прекраснейшем расположении духа. Все мои тревоги как рукой сняло.

И кто бы, вы думали, ожидал нас внизу, в холле? Компаньонка фрау Цирмиллер, Фритци. В правой руке она держала длинный серый, скрывающий нечто многообещающее чехол для платья.

— Тысячу извинений за опоздание, — сказала она, делая книксен. Вид у нее был усталый, глаза покраснели. — Но смею успокоить вас, милостивые господа: то, что я принесла, истинный шедевр. — Она еще раз присела в книксене. Затем театральным жестом открыла серый льняной чехол.

О — ля-ля! Такое стоило всяческих ожиданий! Прощай, мой старый коричневый театральный костюм! Прощай, моя коричневая плоская, как блин, шляпа! Грядут лучшие времена!

— Очень красиво, — благосклонно заметила Эрмина.

— Сказочно красиво! — воскликнул генерал и сунул Фритци в руку золотую монету.

Я не могла оторвать восхищенных глаз от роскошного зеленого бархата, от элегантного фасона, от развевающегося подола платья.

— Фритци, ты знаешь, где находится комната госпожи Танцер? — приветливо спросила Эрмина. — Будь добра, отнеси платье туда. — И, повернувшись к генералу, добавила: — Спасибо за великолепный обед. В котором часу встречаемся?

— Ровно в половине пятого. Ожидаю вас у входа.

Чудо моего превращения в сказочную наездница-принцессу происходило в комнате Юлианы. Цилли и Йозефа все подготовили, и настал волнующий момент, когда я подошла к большому зеркалу в ослепительно белом белье, туго затянутая в корсет. Тетушка, раскланивавшаяся с сотней гостей, а потому несколько усталая, торжественно произнесла:

— Дорогая Минка, наконец-то я могу заняться тобой. Целый день только и мечтаю об этом, — она раскрыла веер и, постукивая им, вытерла несколько капелек пота со лба. — К сожалению, я не смогу долго задерживаться с вами: в четыре должна быть опять с гостями, после концерта подадут кофе, сегодня нет ни одной свободной минуты с утра до вечера. Так, а где же платье? А, вот оно! Чудесно! Какая молодец наша славная Лилли! Ну, ангел мой, наступил очень ответственный момент.