Преступники. Факел сатаны - Анатолий Алексеевич Безуглов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Да, Ольга Арчиловна, возвращаю с благодарностью, — Чикуров отдал ей книгу Смолярчука «Гиганты и чародеи слова». — Прочитал с огромным удовольствием…
В буфете они обменялись мнениями по поводу книги.
— Жаль, что мало выходит подобных работ о судебном ораторском искусстве наших современников, — заметила Дагурова.
— Мало, — не то слово! — сказал Чикуров. — Раз–два и обчелся!
— Но почему?
— Я бы тоже хотел знать: почему? Например, меня удивляет, по какой причине давно уже исчезли со страниц газет и журналов судебные отчеты по делам, представляющим общественный интерес?.. Иногда пишутся фельетоны постфактум или очерки с пересказом фабулы дела, и все. А ведь куда интереснее публиковать стенограмму судебного процесса! С речью гособвинителя и защитника. Может быть, с комментарием юриста или репортера. Самое удивительное: раньше, до войны, например, судебные выступления фиксировать было трудно. Стенографисток было мало. Магнитофоны же еще не появились в обиходе. И все же речи печатались. Теперь, когда магнитофон самая расхожая вещь, — не печатают. Вот вы, работник прокуратуры, много знаете ярких адвокатов, гособвинителей?
— Только с кем знакома лично. Или понаслышке.
— Вот–вот! А ведь таких немало. И их выступления надо издавать, сохранять, чтобы это стало достоянием широкой аудитории. Бесхозно мы относимся к наследству тех наших современников, кого уже нет рядом. Хорошо, что после смерти крупного писателя обязательно создается комиссия по его литературному наследству. Почему бы не делать то же самое после ухода из жизни видного юриста, талантливого судебного оратора?
— Вы затронули вопрос об ораторском искусстве, — сказала Дагурова. — Вас не удивляет, что его не преподают в юридических вузах?
— Удивляет. И еще как! Не только меня. — Заметив улыбку на лице собеседницы, Чикуров спросил: — Что это вы?
— Вспомнила выступление одного райпрокурора в нашей области, — ответила Ольга Арчиловна. — Проводила расследование в том районе, оказалось немного свободного времени. Я пошла на судебный процесс. Судили злостного самогонщика. Гособвинение поддерживал сам районный прокурор. Честное слово, было так неловко за него! Бубнил свою речь, уткнувшись в бумажку, слова какие–то казенные, стертые, как медный пятак…
— Что в районе — у нас в прокуратуре республики и то многие не могут без шпаргалки. Как вопьются глазами в бумажку, так ни разу не оторвутся.
— Тот райпрокурор оторвался, — усмехнулась Ольга Арчиловна. — Лучше бы уж читал до конца. Такое понес!.. Говорит: «Товарищи судьи, да вы только посмотрите, в какой посуде подсудимый варил самогон! Разве в такой варят?» И стал подробно объяснять, как на самом деле нужно гнать это зелье.
— Не может быть!
— Я бы тоже не поверила, если бы не слышала собственными ушами.
— Вам сейчас на допрос Орловой? — спросил Игорь Андреевич.
— Сначала переговорю с домом.
— Сколько же вы тратите на междугородные переговоры? — улыбнулся Чикуров.
— Муж присылает специальную дотацию на эту статью расхода, — улыбнулась в ответ Ольга Арчиловна. — Да и сама я день–другой не услышу голос Антошки или Виталия, не нахожу себе места.
«Можно только позавидовать таким отношениям», — с грустью подумал Игорь Андреевич.
На этот раз Ольга Арчиловна решила допросить Орлову в поселковом отделении милиции. Следователь позвонила в клинику. Там ответили, что у главной медсестры выходной — отгул. Тогда Ольга Арчиловна позвонила Орловой домой и попросила ее зайти к одиннадцати часам.
Орлова явилась на полчаса раньше. Дагурова как раз просматривала материалы дела, готовясь к допросу.
Аза Даниловна была одета в неброского цвета крепдешиновое платье, сшитое у хорошей портнихи. Дагурова отметила, что на ней не было никаких украшений.
Ольга Арчиловна подумала, что главной медсестре не терпится, видимо, узнать, чем вызвано приглашение следователя. Она предложила Орловой сесть, заметив при этом, что Аза Даниловна пришла раньше назначенного времени.
— Вы уж извините, что поторопилась, — смутившись, сказала Орлова, доставая из сумочки паспорт. — Понимаете, мы с дочкой собирались съездить в Сафроново, надо кое–что прикупить для поездки на море.
— Она у вас где сейчас? — спросила Ольга Арчиловна, списывая данные с паспорта в бланк протокола допроса.
— В пионерлагере, — ответила Орлова, выжидательно глядя на следователя. — Сегодня хочу забрать.
Ольга Арчиловна намеренно не спешила: пусть еще побудет в неведении…
— Это, наверное, вам участковый нажаловался? — не выдержала Аза Даниловна. — Манукянц?
— По поводу чего? — вскинула на нее глаза Дагурова.
— Известно, — вздохнула Орлова. — Живет у меня жених… Без прописки… Манукянц говорит, что это нарушение. А я доказываю ему: жених то приезжает, то уезжает. Мы к свадьбе готовимся… Он больше двух–трех дней подряд не жил…
— Порядок есть порядок, — сказала Ольга Арчиловна. — Кажется, это у вас не первый раз…
— Случалось, — замялась Орлова, поправляя прическу, которая была в идеальном порядке.
— И часто? — продолжала Ольга Арчиловна.
— Что вы имеете в виду? — с некоторым вызовом спросила Аза Даниловна.
— Много, спрашиваю, женихов приезжало? — уточнила свой вопрос следователь.
Орлова усмехнулась краешком губ.
— Это вас очень волнует?
— Раз уж зашел о них разговор… — пожала плечами Дагурова.
— Что ж, приезжали. Сколько, я не считала. Но многим я тут же давала от ворот поворот, — с достоинством ответила Орлова.
Она вроде успокоилась и держалась уверенно. «Хорошо, поговорим о женихах, — подумала следователь. — Пусть отвлечется, расслабится».
— Это почему же? — спросила она.
— А чтобы думали, прежде чем свататься! В зеркало бы на себя посмотрели! С таким гонором приезжают!.. Считают, если женщина дала объявление в газету, то каждому будет рада…
— Вы давали объявление в газету в рубрику «Знакомства»? — спросила следователь.
— Да. Их печатают в приложении к рижской «Вечерке», — ответила Аза Даниловна, — Называется «Ригас балсс»… А что в этом плохого?
— Как раз наоборот. Я считаю, что эта газета делает хорошее дело.
— Вот вы понимаете, — обрадовалась Орлова. — А есть такие, кто смеется… Что с них взять? Глупцы и мещане! Правда, я тоже сначала сомневалась, давать объявление или не давать, И все–таки послала… Вы не можете себе представить, сколько я стала получать писем после публикации объявления! Пачками! Отовсюду! Даже из Южно–Сахалинска!.. Честно говоря, растерялась. Кому отвечать? Всем не напишешь. Да и не хочется обижать людей, подавать им ложную надежду… А с другой стороны, вдруг проворонишь того, кого ищешь? Значит, надо было выработать какую–то систему отбора… Первое — почерк. Я читала где–то, что по нему можно узнать характер. Например, если пишет мелко, убористо, значит — жадный… Второе — грамотность. Тут уж видно, образованный человек или нет. Третье — как он излагает мысли. Бывает, что вроде и грамотный, а на самом деле дурак дураком… Так вот, если письмо написано корявым почерком, безграмотно да еще и глупо — сразу ставила крест… У иного красивые буковки, аккуратные строчки, а такую
