Пробуждение Чародея: Накануне Судного дня. Пробуждение Чародея. Планета кочующих городов - Кеннет Балмер

— Но ведь еще ночь! — прошептала Фиб.

Между полусогнутыми ногами Чарли появилось лицо полицейского инспектора. Меня поразило это лицо: оно было цвета заплесневевшего сыра. А вид у бедняги был такой, будто его загнали в психушку старых времен.

— Это… э… — пытался он говорить. Мое знание арабского было не лучше его владения английским; он перемежал эти два языка, вставляя также французские и итальянские слова.

— Да Бог с ним, выйдем скорей отсюда! — не выдержал Бреннан.

Там продолжалась перебранка голосов.

Мы друг за другом спрыгнули на песок.

Багдад исчез! Вокруг расстилались только сплошные песчаные дюны. И Тигр тоже исчез. От города Аббасидских халифов ничего не осталось.

Бреннан сдержал вскрик удивления и лишь коротко хмыкнул:

— Багдад был дважды разграблен монголами: в 1258 и еще раз — в 1401. Но такого они никогда не делали!..

Полисмены стояли на коленях: обратив головы к Мекке, уткнувшись в песок и высоко подняв зады, они с жаром молились. Я ощутил жалость к ним и осознание своей вины перед беднягами: ведь они ни с того ни с сего оказались втянуты в нашу собственную войну со Зверем Времени!

Но нелепость этих мыслей заставила меня резко сказать Бреннану:

— Получилось, что мы набрали на битву новых рекрутов. Что ж, человечество должно включиться в наши игры и помочь собственному спасению!..

— Интересно, если вдуматься, — заметила Фиб, подойдя к нам и с иронической улыбкой глядя на молящихся полисменов. — Если бы мы сразу предупредили их о возможной опасности, они бы нам не поверили. А теперь они здесь — волей-неволей. И они нам пригодятся, черт возьми! — мрачно закончила она.

— Подождите-ка! — вмешался обеспокоенный Помфрет. — Как нам дальше пробиваться? «Черный ворон» не проедет по этой сыпучке!..

— Придется пешком, — ответил ему Бреннан и оглядел горизонт, прикрывая глаза рукой от яркого утреннего солнца. — Нет! Нам не удастся. Смотрите туда!

По пескам прямо к нам, с порядочной скоростью, приближалось шесть-семь колесниц!.. Их высокие безрессорные колеса и пышно украшенные невысокие лошадки недвусмысленно говорили о высоком ранге владельцев этих боевых экипажей. Это не были рядовые армейские колесницы. Развевались огромные перья, звенели колокольчики, скрип смазанных салом деревянных осей, громкие выстрелы бичей — все это сливалось в грозную песнь величия и мощи пустынных царств, частицей которых были теперь и мы…

Колесницы, подымая клубы песка и пыли, съезжались к нам, как американские индейцы, окружающие обоз переселенцев. И это сравнение оказалось ближе к жизни, чем нам бы хотелось. Возглас команды перекрыл скрип и звон — колесницы застыли на месте. И вот уже первая одиночная стрела сорвалась с лука воина, стоящего справа от царя; она гулко ударилась в стенку полиц-фургона. Отскочив от металлической панели, стрела сверкнула на солнце и вонзилась в песок.

Я рассмеялся:

— Они этого не ждали. Смотрите на них! Думали — стрела пробьет стенку. Это было бы предупреждением. А получилось наоборот!

У воинов были массивные прямоугольные бороды, на голове — конические или округлые шлемы, низко нависавшие над бровями; каждый имел туго натянутый мощный лук из наборного дерева, стрелы, ждущие лишь команды, чтоб сорваться с тетив, и длинные, тяжелые, ярко раскрашенные одежды… Так кого же мне напомнили все эти воины с их колесницами, конями, с царем во главе?

— Они сошли прямо с ворот Салманассара Третьего! — опередил мои мысли возглас Холла Бреннана.

— Ну что ж, дата прибытия, во всяком случае, ясна, — сказал я. — Но хотелось бы знать: был ли вокруг «черного ворона» фиолетовый пузырь? Салманассар сделал своей столицей Нимруд, так ведь? А это — далеко отсюда к северу.

— Значит, ассирийцы уже распространились и сюда, — ответил Бреннан, не отрывая глаз от колесниц. — Я хочу сказать: ассирийцы всегда были на тропе войны, совершали набеги, жгли и грабили соседей; но сюда, в голую пустыню, они никак не могли забрести. Значит, их наслал на нас Камушкей Бессмертный.

— Как волк на овец, правда? — с невольным восхищением Фиб обвела рукой живописное кольцо ассирийских воинов.

— А я вот что скажу! — вскричал Джордж Помфрет, и его яростный голос заставил всех нас обернуться: — Я так скажу, ребята! Эти проклятые головорезы захватят нас, заберут наших девушек и посадят на кол! А вы тут соревнуетесь в эрудиции — какое название им дать! — и он выхватил свой «Фарли-экспресс».

— А честно ли это, Джордж? — попробовал остановить его Бреннан.

— О чем ты, старина?

— Это нечестно: твой позитронный аннигилятор — против этой кучки парней на тележках с примитивными луками и стрелами?

— Не беспокойся! — Помфрет знал, что говорит. — Эти примитивные ребята выпустят тебе кишки гораздо раньше, чем ты попробуешь пожать им руки!

— Все ж ты не прав, — вмешался я. — Посмотри на них: они не знают, что с нами делать. Даже царь не знает. Если, конечно, это царь. Они могут решить, что мы — боги, и будут на нас молиться. Или что мы — демоны, и попытаются нас прогнать. Они видели девушек — и, видимо, склоняются ко второй версии…

Тем временем полицейский инспектор принял свое решение. Он слушал нас, слушал, а теперь, вспомнив о расовой и религиозной гордости, набрался привычной храбрости. Он и впрямь был очень храбрый парень.

Он пошел навстречу ассирийцам, подняв перед собой одну руку — универсальный жест миролюбия.

И ассирийцы просто расстреляли его на месте.

Тогда сержант, вскочив с колен, выхватил свой штатный пистолет и в одно мгновение превратил центральную колесницу в груду обломков и кровавых тряпок. Его люди уничтожили всех остальных ассирийцев.

— Я вижу — им выдают «Карлсруэ I–I», — отметил Помфрет. — Славная пушечка, но может дать осечку в критический момент.

Лотти схватилась за его локоть; ее лицо казалось еще белей на фоне рыжих волос.

—. Ужасно! Ужасно!.. — повторяла она.

— Какое зверство! — с отвращением произнесла Фиб.

Дрожащие полисмены осторожно двинулись вперед — осмотреть то, что осталось после бойни.

— Такую цену мы платим за прогресс, — сказал я, не найдя ничего умней. Меня тоже мутило от случившегося. Насилие есть зло — если только устраняемое им зло не будет еще хуже; правило упрощенное — но жизненное и почти всегда справедливое…

Зверь Времени приземлил нас в древней Месопотамии — в эпохе необычайной жестокости, в эре насилия. Увы! Несмотря на высокий уровень цивилизации, на накопленные сокровища, на огромные статуи, стенные рельефы, богатую литературу, — ассирийцы вошли в историю в ряду самых кровожадных народов. Каждый лист их летописей заполнен военными походами, осадами городов, грабежами покоренных стран, жестокими казнями. Мало радости приносила жизнь простому крестьянину, — даже если его дом оставался цел…