ЖУРНАЛ «ЕСЛИ» №6 2007 г. - «ЕСЛИ»

— А кто отбирал рассказы для экранизации? Ведь там были тексты Жюля Верна, Уэллса, Беляева, Грина, Ефремова, Стругацких, Булычёва, Брэдбери, Шекли, Ле-ма, Порджеса…

— Мы сами и отбирали. На свой вкус. Основательница передачи, я, плюс еще иногда нам помогали люди, которые хорошо знали и любили фантастику. А однажды к нам пришло известие, что передача удостоена награды Европейской ассоциации фантастов. Мы получили не деньги, а некий сертификат. Но мы очень радовались, потому что это было признание! Хорошая литературная основа и замечательная актерская игра — вот рецепт этого успеха.

— Известные актеры очень любят сниматься в детском кино. И даже зачастую сами рвутся туда. В вашем случае актеры приравнивали фантастику к детскому кино и выстраивались в очередь?

— Не скажу, что рвались, но почти всегда соглашались с охотой.

— Кроме актеров в передачах принимали участие и известные фантасты. Аркадий Стругацкий, Кир Булычёв, другие…

— Да, мы их приглашали в качестве «вторых ведущих». Кстати, если говорить о Стругацких, то тогда существовал фактический запрет на их выступления по телевидению. Когда я вернулся из космоса и меня пригласил подмосковный клуб фантастов, я сказал, что, если не будет Стругацкого, не поеду. Тогда космонавтов было не так много и относились к ним с пиететом. Да хозяева и сами хотели видеть Аркадия. Там работало телевидение, и мне таким образом удалось организовать прорыв Стругацких на экран. Мы с Аркадием подружились, да и с Борисом встречались — в те времена он был более открыт, принимал участие в семинарах. Я заглядывал на его семинары под Ленинградом — это были объединенные мероприятия фантастического и приключенческого жанров.

— Изначально «Этот фантастический мир» был викториной — то есть интерактивным действом. Ведь любители фантастики в своих письмах не только отвечали на вопросы викторины, они наверняка еще и делились рассуждениями. Большую почту собирала передача?

— Огромную. Но гораздо интереснее в этом смысле для меня была другая телепередача. Называлась она «Спор-клуб». Она затрагивала разные вопросы, но один из выпусков посвятили фантастике. Меня пригласили ведущим этого выпуска. Причем в ЭФМ моя роль как ведущего была незначительна, потому что готовилось все заранее, по сценарию, а если я и привносил что-то от себя, то совсем немного. А для «Спор-клуба» никто не писал никакого сценария. И первое, что поразило меня во время передачи, — глаза этих ребят. Я всегда стараюсь смотреть в глаза, когда вхожу в какую-нибудь аудиторию. Сейчас надо буквально выискивать в аудитории такие радостные, ищущие, открытые глаза. А то была аудитория живая, жаждущая, рвущаяся. Я заранее продумал, как буду вести эту передачу — я стал их запутывать. Мне было интересно, распутаются или нет? Я их спросил: а за что вы, собственно, любите фантастику? Если вы жаждете приключений, то откройте приключенческую прозу. Если предпочитаете философский аспект, это даст вам философская литература. Если хотите заглянуть в будущее — к вашим услугам футурология. И так далее. Мне было интересно, что они скажут. И они довольно быстро вышли на идею, что фантастика как бы заостряет все эти проблемы — и философия там на пределе, и приключения. А самое главное — это герои. Герои, которые ищут. Так же, как я когда-то искал. Ведь космонавтом я стал только потому, что читал «Аргонавтов Вселенной» Владко, «Красную планету» Богданова, позже — Стругацких, Ларионову…

— А какая была ваша первая фантастическая книга?

— «Изгнание владыки» Адамова, книжки Беляева, Казанцева…

— Какие книги вы брали с собой на орбиту?

— Самые любимые. «Трудно быть богом» — мне очень нравилась эта неочевидная идея, что, несмотря на все могущество развитой цивилизации, она не может ускорить прогресс другой, отсталой. Эту идею Стругацкие также и в «Попытке к бегству» выдвигали. Вторая книжка — сборник Ольги Ларионовой, где были ее замечательные рассказы и повесть «Леопард с вершины Килиманджаро». И еще одну книжку взял — автора, которого очень люблю, перечитал все его вещи — Грэма Грина. Эту книжку, «Наш человек в Гаване», побывавшую в космосе, я потом, когда мне посчастливилось встретиться с Грином, ему подарил.

— С кем-то из западных фантастов были знакомы?

— Наших знал многих, даже ездил на конференции — в частности, на «Аэлиту», а из иностранцев хорошо знаком только со Станиславом Лемом.

Беседовал Дмитрий БАЙКАЛОВ

ТЕМА:

Кузнецы своего несчастья

Европейская премьера фильма «Последняя зима» ( The Last Winter )* состоялась зимой этого года на Роттердамском кинофестивале. От названия веяло благостной семейной мелодрамой, однако интуиция подсказывала, что здесь все не так банально. Во-первых, Роттердамский фестиваль не очень жалует благостные мелодрамы. Во-вторых, режиссером картины был Ларри Фессенден, человек, склонный к экстремальным сюжетам и уже сказавший свое слово в кинофантастике.

* Оригинальные названия приводятся только для фильмов Л.Фессендена. (Прим. авт.)

Ларри Фессенден родился в 1963 году в Нью-Йорке. Его фото в интернете чем-то напоминает ни-колсоновского Джека Торренса из фильма «Сияние» Стэнли Кубрика: такая же всклокоченная шевелюра и широкий лоб с залысинами, только вот в глазах не зловещий маниакальный блеск, а отсвет ироничной улыбки. Сходство с Николсоном и его героем не случайно: параллели с «Сиянием» можно найти сразу в нескольких картинах Фес-сендена. Кроме того, Фессенден хорошо известен как актер, не раз игравший роли наркоманов и безумцев в «независимых» проектах и трэш-хоррорах, вроде «Малбер-ри-стрит» (2006) Джима Микки, где люди мутируют в мерзких крысопо-добных тварей. Но, вообще-то, как и многие деятели независимого кино, Фессенден являет собой пример человека-оркестра. В большинстве своих картин он не только режиссер и актер, но также и сценарист, продюсер, оператор и даже композитор.

Снимать короткометражки на 8-миллиметровой пленке и видео Ларри начал еще тинейджером (злые языки говорят, все началось с того, что его выгнали из школы), но его первым фильмом, всерьез воспринятым критикой, стал фантастический хоррор «Почём знать?» (No Telling, 1991; второе, более красноречивое название — «Комплекс Франкенштейна»). Рядовым зрителям эта авангардистская, «не по-людски» снятая и смонтированная лента не понравилась. Прежде всего потому, что, обличая в подтексте своей истории ученого-вивисектора, ради экспериментов безжалостно кромсавшего животных, Фессенден слишком часто и натуралистично показывал, как подопытных братьев меньших ловили, калечили, резали пополам и потом сшивали — но уже с половинкой другой особи. А вот кинокритики обратили внимание именно на подтекст, отметив, что, если в кадре и появляется полутеленок-полупёс, то делается это отнюдь не в целях дешевого эпатажа, но для вынесения приговора нашей цивилизации homo faber — «людей деятельных», не устающих чинить насилие над их природой.