Ветер (СИ) - Сергей Панченко

— Давай, командир поделимся пополам, и будем грести по очереди. Одна половина десять минут, потом вторая. Скорость будет меньше, но хоть уставать не так быстро будем?

Терехин признал, что это будет подходящий вариант. Лодка вновь тронулась в путь. Во время своего отдыха, Терехин сверялся по компасу и по карте. Всматривался в горизонт, надеясь разглядеть ориентиры, указанные на карте. До ночи, так и не появилось ничего. Команда с огромным облегчением бросила весла, и наскоро поужинав, тут же отключилась.

Терехин не смог уснуть сразу. Он долго вслушивался в звуки ночи. Было слышно только, как вода лениво плескалась за бортом, да команда храпела на разные лады. Храп тоже можно было считать звуками ночи, но они немного диссонировали с замершей и бесшумной природой. Сон стал смаривать командира экспедиции. Сквозь обрывки ускользающего сознания до него донесся комариный писк.

На следующее утро вся команда проснулась со следами комариных укусов. Утомившиеся люди не смогли проснуться, чтобы отогнать живность. Лица, шеи и ладони у большинства были похожи на симптомы начала бубонной чумы.

— Чувствуется, что к земле подплываем. — Проговорил один из матросов.

Действительно, когда разошелся туман, справа показалась вершина.

— Хребет Пай-Хой. — Пояснил команде Терехин. — Любопытно, что с вечера его видно не было.

Он сунул весло в воду. Вода перед ним немного забурлила, обтекая препятствие.

— Поздравляю, течение сделало за вас работу. — Сказал он, забирая весло назад в лодку.

Веснушчатый матрос перегнулся через борт и поплескался водой. Он обнюхал свою ладонь, вынув ее из воды.

— Вода здесь чистая, не пахнет. Смотрите, и водорослей не видно.

К радости всей команды винт снова опустили в воду, и лодка стремительно отправилась к цели своей миссии. По пути чистая вода еще несколько раз сменялась стоячей. Тогда приходилось снова налегать на весла. К исходу третьих суток на горизонте показались первые отроги начинающихся Уральских гор. Переночевали у самого подножия первой крупной вершины, боясь во тьме ступить на берег.

Когда рассвело, нашли удобную бухту и пристали к скалистому берегу. Команда разошлась по скале, с удовольствием ощущая твердую землю под ногами. Виктор Терехин сразу обратил внимание, что на скале полностью отсутствует всякая растительность. Мало того, скалы были словно вылизаны. Не было видно ни осыпающегося, столетие за столетием щебня, ни даже булыжников. На стенах скалы повсюду присутствовали следы ударов и оставленные ими воронки. Края воронок были не заостренными, а отполированными.

— Виктор, обрати внимание, какой силы здесь был ветер. — Терехин указал Гренцу на воронки в камнях. — Как будто снарядами било.

— Невероятно! Не могу поверить. — Гренц провел ладонью по внутренней стенке выбоины. — В голове не укладывается. Я сейчас понимаю, как наивно было надеяться на то, что кто-то мог выжить в городах или деревнях.

— Это получается, наветренная сторона была. Интересно обойти и посмотреть, что сталось с подветренной стороной?

Терехин с Гренцом отдали распоряжение обследовать гору, чтобы выяснить, где удобнее расположить на ней передатчик, а сами, по основанию горы, отправились обследовать восточную часть.

Основание горы оказалось намного длиннее, чем они себе представляли. На протяжении всего пути они замечали, как менялся вид горы. Стали появляться осыпи щебня, смешанные с грязью. Следы от ударов были скользящими. Не было видно ни одной острой грани. Ветер и все, что он нес в себе, обтесали все выступы. Чем ближе они подходили к восточному склону, тем разительнее были перемены.

В воздухе появились стайки мошкары, лезущие в глаза, рот и уши. Возможно, они, таким образом, выражали свою радость по поводу того, что еще кто-то, кроме них, смог выжить. Стали чаще появляться каменные обвалы, преграждающие дорогу. В некоторых местах на пути повстречались большие лужи черной жидкости, над которыми висели облака мошкары. Видимо, эти лужи и были фабриками по производству мошкары. Терехин и Гренц держались от них подальше.

Наконец, в самых укромных местах, там, куда не добрался ветер и вызванные им камнепады, зеленели кусты растений. Мужчины не поленились и поднялись к одному из таких мест. Под нависшей скалой образовался небольшой оазис зелени. На вид она была чахлой и больной. Сказывалась нехватка света и тепла, а так же перенесенные лишения во время катастрофы.

В этом местечке почти не было движения воздуха, и запах зелени концентрировался, вызывая приятное головокружение и наслаждение ароматами.

— Не все потеряно, командир. — Заметил Гренц. — Растения выжили, значит и люди выжили.

— Я тоже об этом подумал, когда кусты увидел. Я даже загадал перед этим, что если с подветренной стороны что-то осталось от растений, значит и люди остались.

Вскоре команда доложила, что нашла небольшую пещерку, в которой можно спрятать передатчик, провиант и немного лекарств, на случай если кто-то из последних сил доберется до этой горы. На самую вершину водрузили красную тряпку на небольшой палке. Отсюда ее было видно со всех сторон.

Это был первый настоящий выезд на «большую воду» в этом году. Жара спровоцировала более интенсивный рост водорослей и там, где была стоячая вода, они основательно мешали движению плота. Матвею приходилось стоять на носу и разгребать водоросли в тех местах, где их было особенно много. Из-за них, в первые два дня путь проделали гораздо меньший, чем рассчитывали.

На третий день, когда почувствовалось начало течения, водоросли стали пропадать с каждым пройденным метром. Поселок Каргалинский находился северо-западнее Черной пещеры. Егору хотелось, чтобы он находился перед линией водораздела. Так бы им не пришлось тащить через него плот на себе и вероятность того, что остатки поселка окажутся над водой, была выше.

Горы давно скрылись на горизонте. Вокруг, куда ни кинь взгляд, была бескрайняя водная гладь, слегка подрагивающая под легким ветерком. Чтобы ночевать на плоту, Егор придумал якорь. Примерно, килограмм в тридцать, каменюка, похожая на восьмерку, была обхвачена посередине верёвкой. Она свободно удерживала плот на одном месте, даже при нормальном течении. Длина веревки была тридцать метров. В половине случаев якорь не доставал дна, и от осознания глубины было не по себе.

Иногда, посреди нового океана из воды выступали участки суши. Вершины холмов были промыты от грязи дождями и недавним наводнением, что делало возможным стоянку на них.

— А ты знаешь, пап, что из песчаника можно было бы сложить жилище? — Сказал Матвей, разглядывая очередной остров.