Знаменитые Козероги - Федор Раззаков

А. Будникова: «Ленечка, ведь люди поймут так, что ты хочешь, чтобы вернулись те семьдесят лет».

Интересно, что же такого УЖАСНОГО пережила А. Будникова в советские годы? Может быть, ее гноили в лагерях, ущемляли в правах, лишая права на отдых и на профессию? Или она голодала и чуть не умерла от истощения? Ведь наверняка и профессию художника она приобрела в те самые «жуткие» советские годы, причем при всеобщем бесплатном образовании. Видимо, эти же самые мысли пришли в голову и третьему участнику этого разговора, журналисту «Правды» Вадиму Горшенину, который решил подать голос и спросил у художницы-антисоветчицы:

«Позвольте перебить, но есть же и другая сторона дела. Подойдите к любой бабушке-нищенке, которая в прежние времена никогда на такое унижение не пошла бы. Что скажет вам она?»

А. Будникова: «Ой, не надо примешивать сюда эту бабушку. Она намного богаче вас. А пример этот – обыкновенная спекуляция».

В. Горшенин: «Тогда другой пример. Недавно был я в деревне. Работают люди на ферме с раннего утра до вечера, а зарплату получают… шесть тысяч рублей». (В те годы те шесть тысяч рублей были в десять раз дешевле нынешних. – Ф. Р.)

А. Будникова: «Это все спекуляция, чистая спекуляция».

Л. Филатов: «Алин, ты хочешь слушать только себя и только свою теорию».

А. Будникова: «У этой бабушки должен быть внук, поэтому…»

Л. Филатов: «Поэтому пусть она умоется и помолчит, да?»

А. Будникова: «Да, пусть помолчит. Это ведь еще одна свобода – ей разрешили сидеть на улице с протянутой рукой. И она должна терпеть. Ради того, чтобы ее дети и внуки жили нормально. (Вот оно, истинное лицо «демократа», вернее, «дерьмократа». – Ф. Р.) Терпеть не могу всех этих разговоров, что в Москве разруха. Неправда, что город гибнет. Я вижу абсолютно другое. С Москвой происходит что-то потрясающее! Кругом красота, и люди привыкли к такой жизни. И поэтому не надо говорить, что мы чем-то недовольны, что все плохо, что все рушится, что старушки сидят с протянутой рукой».

Л. Филатов: «Это вонючим коробкам, которые понаставлены вдоль дорог, ты так умиляешься? Да в них же сплошная отрава! Говоришь, что появилось все, а что появилось? «Сникерс», «Марс»?»

А. Будникова: «Нет, Лень, появилось все. В «Новоарбатском» я бываю, захожу и вижу – есть все, как за границей. Люди стоят и смотрят».

Л. Филатов: «Так потому и смотрят, что купить не могут».

А. Будникова: «Нет, народ покупает».

Л. Филатов: «Но эта твоя картинка существует лишь для энного количества людей».

А. Будникова: «Нет, нет, это правда».

Л. Филатов: «Страна не производит ни черта. Она не может сама себя накормить».

А. Будникова: «Это просто переходный период. Давай через пять лет с тобой поговорим».

Л. Филатов: «Давай. Если доживем».

Отметим, что оба они доживут до указанного срока, однако более 4 миллионов россиян нет – они умрут в ходе ельцинских реформ: кто от паленой водки, кто от бандитских пуль и ножей, а кто просто от стрессов. Смертность в России в эти годы будет просто катастрофическая. А потом, в 98-м, грянет такой дефолт, который выбьет из жизни еще несколько миллионов россиян. И все это, заметьте, без сталинских лагерей, без репрессий.

Но вернемся в сентябрь 1993 года.

Выйдя с «Мосфильма», Филатов и Горшенин продолжили общение, но теперь уже в автомобиле по дороге к Театру на Таганке. Речь вновь коснулась интеллигенции. «Я думаю, что интеллигенция занимает у нас нишу среднего класса, то есть тех, кого обычно называют обывателями, – заметил Филатов. – Вы помните, еще Цветаева говорила: не смейте называть меня интеллигентом, я – аристократка. Так вот, на мой взгляд, из-за отсутствия аристократии в нашей стране и решила занять ее место интеллигенция. Которая сама вышла из детей лавочников, совслужащих, средней инженерии, которые сами, в свою очередь, были детьми совслужащих. Отсюда-то и появилось нечто, которое называется интеллигенцией. Есть, безусловно, в нашей стране те, которых интеллигентами можно назвать не в оскорбительном смысле, а в возвышающем – это Аверинцев, Лихачев. Но их-то – единицы. Большинство же к этому понятию не принадлежит. Поэтому устраивают такие дикие шабаши, как Конгресс интеллигенции, вызывающие смех у всех здравомыслящих людей и в своей стране, и в мире. Сидят люди, которые приглашены в этот зал начальством, которые избраны как бы…»

В. Горшенин: «Точнее, назначены быть…»

Л. Филатов: «Да, назначены быть – цветом нации. Мне поэтому хотелось бы спросить каждого из них: тебе, как цвету нации, посмотри, не жмет нигде?..»

Уже подъезжая к «Таганке», Филатов вновь вернулся к сегодняшним бытовым проблемам: «Чтобы купить машину, надо работать и день, и ночь. И зарабатывай ты денег хоть по мешку в сутки, вечером из-за инфляции они будут превращены в одну десятую того, что заработал. Таким образом, опять сложности. Нам с женой только вот в самое последнее время удалось приобрести колеса. Но делать это было нужно. Потому что уже скоро в России настанут времена, когда про бедного человека уже никто не скажет: бедный, но гордый – все это будет выглядеть уже по-другому. Жалко будет выглядеть».

В. Горшенин: «То есть вернемся к Достоевскому, к его «Униженным и оскорбленным».

Л. Филатов: «Все перестраивается стремительно, просто треща меняется вся система наших былых приоритетов. Совсем, кажется, недавно был один приоритет: гордое противостояние, например, художника с властью – это случай с Владимиром нашим (речь идет о Владимире Высоцком. – Ф. Р.). А сейчас… Какие приоритеты сейчас в обществе – их же и не поймешь!»

Спустя две недели после этого разговора грянули события, которые стали роковыми для Леонида Филатова: Ельцин отдал приказ расстрелять из танков парламент, в котором засели оппозиционеры. Весь мир видел жуткие кадры того, как «демократы» убивают своих же соотечественников.

Видно, в те дни окончательно спала пелена с глаз и у Филатова. Не случайно в гороскопе Собаки на год Петуха (1993) сказано: «В этот год у Собаки происходит развенчание иллюзий прошлого года». За всем происходящим у Белого дома он наблюдал, как и миллионы людей во всем мире, по телевизору. Увиденное настолько сильно его потрясло, что 4 октября, как раз в те самые часы, когда начался обстрел Белого дома из танков, у Филатова случился инсульт. Актера немедленно доставили в больницу, где врачи определили природу инсульта – почечная недостаточность. Ситуация была серьезной: все блокировалось, шлаки не выходили, что привело к интоксикации всего организма. Филатова перевели в Институт трансплантологии искусственных органов, где были все условия для эффективного лечения. Тогда он в первый раз оказался в реанимации. К счастью, на этот раз обошлось.