Проблемный вампир - Линси Сэндс

на грудь и ложась, превращаясь в своего рода теплое пушистое одеяло. Но это не годится для тебя. Ты можешь убить беднягу.

Санто вздрогнул от этих слов, а затем, сообразив, что прижимает одеяло к подбородку, как викторианская мисс, он нахмурился и позволил ему немного опуститься, когда она сказала: «Поэтому мы научили Мишку лизать тебе ноги, а если это не сработает, то лаять».

«Кто это мы?» — спросил Санто грубым рычанием.

— Твоя мать, Паркер и я.

Его брови взлетели на лоб. — Мама тренирует вас обоих?

«Да. Она решила тренировать Паркера, потому что считает, что ему опасно находиться рядом с Куинн, пока мы не убедимся, что она справляется, — объяснила она, а затем добавила: Ты мог бы делать это сам».

В ее тоне не было обвинения, это была констатация факта, но Санто все равно вздрогнул. Сжав рот от чувства вины, навалившегося на него, он спросил: — Как Паркер?

«Хорошо. Он очень хорошо приспособился и быстро всему научился. Ему нравится твоя мать, — добавила она, а затем добавила: — Мне тоже. Если тебе не все равно.

— Конечно, меня это волнует, — жалобно прорычал он. — Ты моя спутница жизни, Пэт. Я тебя люблю. Но я не могу спать с тобой, я боюсь причинить тебе боль.

— Мне и так больно, — тихо сказала она, а затем развернулась на каблуках и направилась к двери. «Знакомься/Налаживай отношения с Мишкой. Он хороший пес».

«Пэт, подожди!» Отбросив одеяла в сторону, он соскользнул с кровати и поспешил за ней. «Пэт!»

Догнав ее в холле, он схватил ее за руку, чтобы развернуть. Пэт повернулась, но Санто вдруг обнаружил, что из под него выбили ноги. Он рухнул на пол с ворчанием, а затем уставился на нее с изумлением.

«Это Вин Чун», — спокойно сказала Пэт, ее взгляд скользнул по его обнаженной груди и свободным штанам черной пижамы, которые он носил. «Это то, что я использовала с Патриком, когда он напал на меня в моей квартире. Я не смогла бы победить его лишь этим приемом, но он помог мне остаться в живых, чтобы схватить нож, который действительно спас меня».

Она отступила на шаг, когда Санто начал вставать, а затем добавила: «Мне нравится говорить людям, что я этим занималась, с подросткового возраста и проходила этап «Все по-китайски», но это неправда».

Санто криво улыбнулся. «Фаза «Все по-китайски»?»

— Когда я настояла на изучении всего китайского, — сухо сказала она. «Я изучала китайскую письменность, фэн-шуй, китайскую архитектуру, не ела ничего, кроме китайской еды, и изучала китайский зодиак».

Его брови удивленно поднялись. «Китайский зодиак?»

«Да, Ну ты знаешь, его происхождение, двенадцать животных и их черты. Было действительно интересно и очень познавательно. Например, я узнала, что я собака, а ты осел».

Санто моргнул. «В китайском гороскопе нет осла».

Пэт пожала плечами. — Ты все еще осёл.

По какой-то причине это заставило его улыбнуться, но затем Санто вздохнул и спросил: «По какой причине, на самом деле, ты занималась Вин Чун?»

«Я начала заниматься в шесть лет, когда прилетела в Америку испуганным ребенком, который видел, как убили ее родителей и сестру. Я хотела чувствовать себя в безопасности».

Санто кивнул. Это было то, чего он ожидал. Устало проведя рукой по черепу, он сказал: — Прости, Пэт. Воистину, я, тоже хочу обезопасить тебя. Я не могу рисковать заниматься с тобой любовью, упасть в обморок, а затем, возможно, причинить тебе вред во сне. Я могу это сделать».

— Ну, это ложь, — сухо сказала она.

«Что?» — спросил он с удивлением.

— Это ложь, — повторила она. — Ты лжец, да еще и эгоистичный.

«Как ты вообще могла сказать такое?» — потребовал Санто, и внезапно разъяренный, он взревел: «Я только и делал, что пытался защитить тебя с самого начала».

«Мне не нужно, чтобы ты защищал меня», — прорычала в ответ Пэт. «А ты лжец, потому что ты делаешь это не для меня, ты делаешь это для себя. И тебе не нужно будет чувствовать себя виноватым, если ты случайно причинишь мне боль».

Пока Санто стоял, моргая, глядя на нее, Пэт добавила: «И если бы ты действительно заботился о том, чтобы причинить мне боль, тебя бы беспокоило то, что ты причиняешь мне боль, отказываясь сделать меня своей спутницей жизни, и ты бы сделал что-то, чтобы это исправить. Потому что ты сделал это со мной. Ты ухаживал за мной и заставил влюбиться в тебя, а потом обратил меня и дал мне надежду, а потом ушел. И позволь мне сказать, что сломанная кость может болеть от нескольких минут до часа, пока ее не починят нано, но мое сердце болит каждую минуту каждого дня последних шести недель с тех пор, как ты ушел от меня.

Пэт повернулась к нему спиной и пошла прочь.

Санто стоял, глядя вслед Пэт, ее слова эхом отдавались в его ушах, а затем выпалил: «Как? Как я могу это исправить?»

Пэт остановилась и медленно повернулась. Какое-то мгновение она просто смотрела на него, а затем пошла назад, пока не оказалась в футе (30 см) от него. — Ты перестанешь меня отталкивать. Ты веришь, что я смогу помочь тебе выбраться из подземелья, разделив наши сны, и что Мишка разбудит тебя, если тебе приснится кошмар. Криво улыбнувшись, она добавила: «И как, видишь, если мы занимаемся любовью во сне».

Санто тоже криво улыбнулся, но спросил: «А что, если эти две вещи не сработают и я причиню тебе боль?»

«Тогда мы спим в разных комнатах, и я приковываю тебя к кровати, когда мы занимаемся любовью, чтобы ты не смог мне навредить, но мы не сдаемся. Мы никогда не сдаемся.»

Санто глубоко вздохнул, отказываясь не от нее, а от борьбы со своей потребностью в ней. Он не мог жить без Пэт. Последние шесть недель были адом. Он должен был попробовать. Санто слишком долго ждал, чтобы сдаться сейчас.

— Ты готов перестать быть идиотом? — спросила она торжественно.

Санто слабо улыбнулся. — Я был идиотом, не так ли?

«Да. Но ты мой идиот, — сказала она хриплым голосом. — Я люблю тебя, Санто.

— Я тоже люблю тебя, tesoro, — выдохнул он, сокращая небольшое пространство между ними и заключая ее в свои объятия. «Я постараюсь не быть идиотом в будущем».

Пэт пожала плечами в его объятиях. «Ты ничего не можешь с этим поделать. Ты осёл по китайскому гороскопу. Это в твоих звездах.

— В китайском гороскопе нет осла, — раздраженно сказал он, подхватил ее и повернулся, чтобы отнести обратно в