Путешествия по Востоку в эпоху Екатерины II - Коллектив авторов

не остался бы долго при власти своей! Но Персиане ныне в бедности, и нет другого сильного, кроме его, Аги Магомед-Хана, который, похитив или отняв насильно у всех и каждого богатства, дошел до такой степени величества; притом несогласие между собою у прочих ханов, происходящее от общего их невежества и вкоренившегося особенно в каждом любоначалия, тем более делает затруднительным таковое предприятие.

Что же касается до силы его в Персидском государстве, то нельзя об оной сказать, чтоб оная была велика, ибо в противном случае и естьли бы был он любим своими подданными и другими ханами, давно напал бы он как на Машед[458], который ему сильно противится, так и на Систан, или на Херат[459], находящийся под властию Авганов, либо на Правителя Бухарии велинамиса Наипа[460], покорившего как многолюдную округу, называемую Маранцы[461], из которой пленники, как овцы, продаются ежедневно по всей Бухарии, так и всю почти провинцию Машед, выключая самой крепости сего имени. И тем паче должен был он, Ага Магомед-Хан, обратиться в ту сторону, что Машед недалеко отстоит от Испагана, и не более как двенадцать дней пути; или по крайней мере, естьли бы имел силы, то бы из Астрабата[462] до Хивы мог дойти в восемь или десять дней.

Но он не токмо на них напасть не в состоянии, но и оставляет без внимания помянутые происшествия, из чего и заключить можно, что силы его не далеко простираются и что прочие ханы ему не благоприятствуют. А поддерживается он единым токмо несогласием и слабостию их, или, может быть, прочие ханы уклоняются давать ему помощи для того, чтобы не постигли их такие же самые бедствия, какие чувствовали они от Надыра-Шаха[463].

Ибо такие мысли слыхал я от многих во время бытности моей тамо в следующих выражениях: «Пусть делает беззаконный что ему угодно, но мы его не допустим никогда соделаться Шах-Надиром; скорее уступим достояние наше России, нежели попустим еще усилиться более того, до чего он сам хотел достигнуть».

При этом за истинну честь имею представить вашей Светлости, что он и покорение Грузии не был бы в состоянии произвести, естьли бы не произошло то от собственных ее жителей... Но я не распространяюсь о сем, а скажу только то, что всевышний Бог рано или поздно неблагодарного накажет...

Сего ради несомненно веруя, что есть на то предопределение промысла Божия, чтобы сильною десницею Всеавгустейшей Монархини нашей, благоразумием вашим в распоряжениях по исполнению ее святой воли и геройским подвигом вашего братца Графа Валериана Александровича не только низвержен был варвар сей евнух, но и память и имя его преданы были забвению!

Се время удобное; и соизволение Божие, и совет его, и самые планеты предуготовляют путь к поражению злобного врага христианского имени и с восточной стороны. Поелику поборник нечестия, потомок Агарянский Султан Турецкий, беспрерывно ухищряющийся противу России, то ублажая деньгами одного, то возбуждая разными видами других христианских Государей, поставляет их вопреки богоугодным предначертаниям Августейшей нашей Монархини, сего ради по настоящим обстоятельствам и нужно и полезно употребить все силы к тому, чтобы благоразумным распоряжением участию Персии обращено было все внимание на поражение с сей стороны помянутого врага. Для чего и следовало бы, кажется, оставя за собою и Дербент, заключить с Персианами взаимный союз — в таком случае, имея и Грузию с вашей стороны, при первом объявлении с Турками войны, нечаянное со сторони Туркомании[464] на них нападение причинит безсомненно в короткое время конечное истребление Турецкого Государства, облегчая тем самым действие храбрых российских войск на западе, кои при первом выступе воздвигнут с той стороны знамение победы на берегах Дуная, а с восточной весьма удобно пройти могут до Трапезонта[465].

Турки, кроме сего города, не имеют другого пристанища для своих войск, откуда они всегда обыкновенно отправляют свои войски в Эрзрум, а из Эрзрума в разные пограничнне крепости, как то в Ахалциг[466], Карси[467], Ван и Баязет. Имея Персиан союзными, ими можно будет атаковать с левой стороны крепость Карси, а немного пониже к западу крепость Муйн (по турецки Муси)[468]. А Российские войска соединенно с Грузинцами не отлагая времени [атакуют] крепость Ахалциг, которою скоро завладеть можно: жители же сего города и окрестностей оного обратятся тотчас в христианство, поелику закон сей исповедуют они втайне.

Персиане без помощи Российского войска вышереченную крепость Карси не скоро покорят, то по крайней мере они могут ее держать в осаде; буде же угодно, чтобы они ее взяли, то это в вашей воле. В таком случае, когда Персиане или осаждают крепость Карси, или уже возьмут; Российские войски обще с Грузинцами должны приступить к Эрзруму, а до прибытия к оной крепости через десять или двенадцать дней сила воинская непременно удвоится, ибо большая часть жителей провинции Ахалцыгской с охотою будут присоединяться. Начальник же всех сих действий должен быть из Русских, а не из Грузинцов, ибо зависть между ими может вредить пользе службы.

Желательно бы было, чтобы сие предприятие, то есть атака крепости Эрзрума, произведена была в зимнее время потому, что Турки не могут снести тамошнего холода, и потому, что новой помощи неоткуда им тогда надеяться, притом большая часть отборного войска зимою уходит из крепостей, равно как и Курды все с семьями и стадами своими по причине холода оттуда уходят. Прибыв в Эрзрум, нечего опасаться со стороны Вана и Баязета, ибо большая часть войска Ванского состоит из Армян, которые все христиане; что же касается до Баязета, то сия крепость зависит от Грузии.

Здесь упомяну вкратце об Армянском Патриархе, пребывающем в Эзмианси[469]; желательно бы очень, чтоб тот, который прежде отказался быть союзником России, ныне нашелся принужденным склониться к таковому предложению.

Сей Патриарх великую имеет силу во всех тех местах, и почти вся нация повинуется его повелениям. Он почти самовластен. О монастыре том могу сказать, что нет в свете его богатее, разве монастарь Св. Иоанна Лорета[470], в папском владении состоящий, и собственные папские сокровища с сим армянским монастырем могут сравняться. В нем находится великое множество монахов и архиереев, ибо при каждой должности монастырской начальником должен быть один из архиереев и от мала до велика все богаты. Сокровище монастыря сего неизвестно где хранится, но, кажется, содержат его в подземных местах для безопасности.

Но почему сей сильный и самовластный патриарх с нациею, сколько многолюдною,