За Землю Русскую! - Александр Невский

Столь мало князья российские научились благоразумию в несчастиях, с бессмысленным властолюбием споря между собою о бедных остатках государства растерзанного! Несмотря на измены бояр и двух епископов, галицкого и перемышльского, друзей Михаилова сына; несмотря на изнурение своего княжества и малочисленность войска, большею частью истребленного татарами, Даниил смирил мятежников и неприятелей; изгнал Ростислава из Галича и пленил его союзников, князей болоховских, прежде облаготворенных им и Васильком.

Достойно замечания, что сии князья умели спасти их землю от хищности Батыевой, обязавшись сеять для татар пшеницу и просо. В то же время оскорбленный поляками Даниил осаждал и взял бы Люблин, если бы жители не испросили у него мира. Восстановив свою державу, он ждал с беспокойством, куда обратится ужасная гроза Батыева. Еще некоторые отряды монголов не выходили из России, довершая завоевание восточных уделов черниговских, и князь Мстислав, потомок Святослава Ольговича Северского, был умерщвлен татарами.

Один Новгород остался цел и невредим, благословляя милость Небесную и счастье своего юного князя, Александра Ярославича, одаренного необыкновенным разумом, мужеством, красотою величественною и крепкими мышцами Самсона. Народ смотрел на него с любовью и почтением; приятный голос сего Князя гремел как труба на вечах.

Во дни общих бедствий России возникла слава Александрова. Достигнув лет юноши, он женился на дочери полоцкого князя Брячислава и, празднуя свадьбу, готовился к делам ратным; велел укрепить берега Шелони, чтобы защитить Новгородскую область от внезапных нападений Чуди, и старался окружить себя витязями храбрыми, предвидя, что мир в сии времена общих разбоев не мог быть продолжителен.

Ливонские рыцари, финны и шведы были неприятелями Новгорода. Первые сделались тогда гораздо сильнее и для россиян опаснее, ибо, лишася магистра своего, Вольквина, и лучших сподвижников в несчастной битве с Литвою, присоединились к славному немецкому ордену Св. Марии. Скажем несколько слов о сем достопамятном братстве.

Когда государи европейские, подвигнутые и славолюбием и благочестием, вели кровопролитные войны в Палестине и Египте, когда усердие видеть Святые места ежегодно влекло толпы людей из Европы в Иерусалим, многие немецкие витязи, находясь в сем городе, составили между собою братское общество – с намерением покровительствовать там своих единоземцев, бедных и недужных, служить им деньгами и мечом, – наконец, быть защитниками всех богомольцев и неутомимыми врагами сарацинов.

Сие общество, в 1191 г. утвержденное папскою буллою, назвалося орденом Св. Марии Иерусалимской, и рыцари его ознаменовали белые свои мантии черным крестом, дав торжественный обет целомудрия и повиновения начальникам. Великий магистр говорил всякому новому сочлену: «Если вступаешь к нам в общество с надеждою вести жизнь покойную и приятную, то удалися, несчастный! Ибо мы требуем, чтобы ты отрекся от всех мирских удовольствий, от родственников, друзей и собственной воли; что ж в замену обещаем тебе? хлеб, воду и смиренную одежду. Но когда придут для нас времена лучшие, тогда орден сделает тебя участником всех своих выгод».

Сии лучшие времена настали: орден Св. Марии, переселясь в Европу, был уже столь знаменит, что великий магистр его, Герман Зальца, мог судить папу, Гонория III, с императором Фридериком II; завоевал Пруссию – ревностно обращая ее жителей в христианство, то есть огнем и мечом, – принял ливонских рыцарей под свою защиту, дал им магистра, одежду, правила ордена немецкого и, наконец, слово, что ни литовцы, ни датчане, ни россияне уже не будут для них опасны.

В сие время был магистром ливонским некто Андрей Вельвен, муж опытный и добрый сподвижник Германа Зальцы. Желая, может быть, прекратить взаимные неудовольствия ливонских рыцарей и новгородцев, он имел свидание с юным Александром: удивился его красоте, разуму, благородству и, возвратясь в Ригу, говорил, по словам нашего летописца: «Я прошел многие страны, знаю свет, людей и государей, но видел и слушал Александра Новогородского с изумлением». Сей юный князь скоро имел случай важным подвигом возвеличить свою добрую славу.

Король шведский, досадуя на россиян за частые опустошения Финляндии, послал зятя своего, Биргера, на ладьях в Неву, к устью Ижоры, с великим числом шведов, норвежцев, финнов. Сей вождь опытный, дотоле счастливый, думал завоевать Ладогу, самый Новгород, и велел надменно сказать Александру: «Ратоборствуй со мною, если смеешь; я стою уже в земле твоей».

Александр не изъявил ни страха, ни гордости послам шведским, но спешил собрать войско; молился с усердием в Софийской церкви, принял благословение архиепископа Спиридона, отер на пороге слезы умиления сердечного и, вышедши к своей малочисленной дружине, с веселым лицом сказал: «Нас немного, а враг силен; но Бог не в силе, а в правде: идите с вашим князем!»

Он не имел времени ждать помощи от Ярослава, отца своего; самые новгородские воины не успели все собраться под знамена: Александр выступил в поле и 15 июля [1240 г.] приближился к берегам Невы, где стояли шведы. Там встретил его знатный ижерянин Пелгуй, начальник приморской стражи, с известием о силе и движениях неприятеля. Здесь современный летописец рассказывает чудо. Ижеряне, подданные новогородцев, большею частью жили еще в идолопоклонстве, но Пелгуй был христианин, и весьма усердный.

Ожидая Александра, он провел ночь на берегу Финского залива во бдении и молитве. Мрак исчез, и солнце озарило необозримую поверхность тихого моря; вдруг раздался шум: Пелгуй содрогнулся и видит на море легкую ладью, гребцов, одеянных мглою, и двух лучезарных витязей в ризах червленных. Сии витязи совершенно походили на святых мучеников Бориса и Глеба, как они изображались на иконах, и Пелгуй слышал голос старшего из них: «Поможем родственнику нашему Александру!»

По крайней мере так он сказывал князю о своем видении и предзнаменовании столь счастливом; но Александр запретил ему говорить о том и как молния устремился на шведов. Внезапность, быстрота удара привела их в замешательство. Князь и дружина оказали редкое мужество. Александр собственным копьем возложил печать на лице Биргера. Витязь российский, Гавриил Олексич, гнал принца, его сына, до самой ладьи; упал с конем в воду, вышел невредим и бодро сразился с воеводою шведским.

Новгородец Сбыслав Якунович с одним топором вломился в середину неприятелей; другой, именем Миша, с отрядом пехоты истребил шнеки их, или суда. Княжеский ловчий Яков Полочанин, предводительствуя горстью смелых, ударил на целый полк и заслужил отменное благоволение Александра, который везде был сам и все видел. Ратмир, верный слуга князя, не уступал никому в храбрости: бился пеший, ослабел от ран и пал мертвый, к общему сожалению наших.