Хозяйка почты на улице Роз (СИ) - Анна (Нюша) Порохня

террасе. Лорда с ними не было, и мне даже стало немного грустно. Без него все казалось каким-то не таким. Пустым, что ли… Зато все семейство из замка Гэлнавим присутствовало в полном составе. Но леди Зои с ними опять не было. Подозрения снова обрушились на меня с напором снежной лавины. Здесь точно что-то происходило, но я не хотела быть игрушкой в руках первородных.

Аскольд тоже увидел меня и незаметно кивнул, намекая, что будет ждать на условленном месте. Но мы даже не договорились во сколько! Хотя какая разница… Он сегодня ничего не получит, если только не оторвет мне палец, в который врос найденный перстень!

Не знаю, может, стоит сказать, что у меня болит голова и быстренько уйти отсюда?

Когда мы оказались на кладбище, я даже немного растерялась от открывшейся передо мной картины. Вокруг сияли сотни огоньков, похожих на золотистых светлячков. Да это же лампадки! Они стояли на надгробиях, висели на нижних ветвях деревьев, украшали ступени склепа с каменным вороном. Теперь он не казался таким мрачным, да и само кладбище перестало быть пугающим местом, где царит лишь мертвая энергетика.

Люди подходили к надгробиям, клали букетики полевых цветов и угощения, которые приготовили дома. Мы тоже положили свои дары на одну из могил, а потом присели на скамью, притаившуюся в кустах жасмина.

— Пришла пора выпить за спокойный сон наших лордов! — Тилли порылась в корзинке и поставила на скамью бутылку вина. — По рюмочке за то, чтобы ничего такого ни случилось, что потревожит их!

Жозеф посмотрел на меня хитрым взглядом и подмигнул. Он-то знал, что древние спят совсем в другом месте… А здесь всего лишь их первые потомки.

— Посмотрите! Там в честь Дня Поминовения слуги первородных раздают серебряные монеты! — вдруг воскликнула Тония. — Жозеф, пойдем!

— Нужно пойти всем! — Тилли сунула корзину вдове Блумкин. — Сиди здесь, я прихвачу и на тебя!

Но старушка совершенно не расстроилась, поглядывая на содержимое корзины. Ей явно будет весело и без нашего присутствия.

Я пошла за всеми, но когда вокруг образовалась толпа, скользнула в сторону. Дорожка вела вглубь кладбища, и где тут находилась могила с плачущим ангелом, оставалось только догадываться. Мне было немного жутковато, потому что чем дальше я шла, тем меньше становилось людей. Положив дары, все бежали обратно, чтобы не пропустить раздачу монет. Вскоре вокруг стало совсем тихо.

Лампадки мигали, в кустах стрекотали сверчки, из леса слышалось уханье филина. Голоса людей становились все размытее, и я остановилась. Нет, не пойду дальше.

Я развернулась, сделала пару шагов обратно, но услышав тихий разговор, остановилась. Кто-то находился совсем рядом, возможно, за рядом красиво подстриженных кустов кизильника. Это были мужчины. Повинуясь какому-то внутреннему порыву, я пошла вдоль зеленой стены. Мне даже пришлось снять туфли, чтобы не было слышно стука каблуков.

Когда голоса стали отчетливее, я остановилась и затаила дыхание.

— Тебе не стоит думать о таких глупостях! Это совершенно не важно! Понимаешь?

Это был Вульф Коулман!

— Понимаю, но ты ведь знаешь, что я не люблю таких девиц! — ответил ему собеседник, в котором я тут же узнала Аскольда. — Она слишком своенравна!

— Ничего. Для тебя не составит труда перевоспитать ее. Ты так умело обхаживал ее с помощью магии!

Магии?!

— Можно было бы окончательно задурить ей голову, но появление Могильщика спутало все карты! — в голосе Аскольда прозвучало отвращение. — Но я разобрался с ним. Надеюсь, сюда не пришли другие.

— Совсем скоро они еще глубже забьются в свои норы. Будем вытравливать их, как крыс, — засмеялся его отец. — А леди примет наши правила.

Я не могла понять, как им удалось так провести меня? Я ведь чувствовала к ним расположение.

— Когда я стану править всеми землями, леди поселится в самой высокой башне без права выхода, — процедил Аскольд. — Как только перстень окажется в моих руках, мир перестанет быть прежним.

— Запомни, всех, кто не согласится с твоим правлением, нужно казнить, чтобы остальные преклонили колени! — горячо заговорил Вульф Коулман. — Никакие родственные связи не должны помешать твоей цели!

— Ладно, отец, иди. Не хотелось бы, чтобы кто-то увидел нас, — немного нервно сказал Аскольд. — Она может прийти в любой момент.

Я не стала ждать, когда Вульф Коулман появится на дорожке и побежала прочь, сжимая в руках туфли.

Что же делать?! Что делать?! Если я вернусь домой, разве это спасет меня? Вряд ли… Что Аскольд сделал с Деннисом? Неужели убил его? Вот почему он не пришел! С парнем что-то случилось! И это несмотря на то, что он обладал магией… К кому бежать? В какие бить колокола?! Клан серебристоволосых Коулманов собрался захватить весь мир! Для этого им и нужен перстень… Но откуда у них магия?

Опять целая куча вопросов, на которые нет ответов. И главным среди них был лишь один: как помешать им, устроить войну? А ведь без нее не обойдется. Многие лорды не согласятся с таким положением дел. Гериус, уж точно…

— Гериус… — прошептала я и бросилась к особняку.

Леди Коулман и Фиона так и стояли на террасе, а вот родственников уже не было.

— Добрый вечер, ваше первородство, — поздоровалась я, прерывающимся голосом и повернулась к Фионе. — Прошу прощения, леди Фиона, мне нужно поговорить с вами.

— Что такое? — прошипела женщина, глядя на меня презрительным взглядом. — Во-первых, милочка, как вы посмели обращаться к моей дочери? Какие у вас могут быть общие разговоры? А во-вторых, приведите себя в порядок, у нас не принято бегать босиком, это вам не почта!

— Матушка! — Фиона вспыхнула, гневно глядя на мать. — Зачем вы так?

— Иди к себе, Фиона! Немедленно! — процедила сквозь зубы леди Коулман. — Немедленно я сказала!

— Прошу вас, мне нужно знать, где Гериус! — взмолилась я. — Это очень важно! Дело касается…

— Гериус?! Гериус?! — женщина покраснела от гнева. — Да как ты смеешь… как ты смеешь… Пошла вон отсюда!

— Матушка! — Фиона бросилась было ко мне, но мать оттолкнула ее, и девушка упала.

— Убирайся! Убирайся, наглая грязнокровка! Называть первородного лорда по имени! Это такая наглость!

Я поняла, что только теряю время. Здесь мне ничего не скажут.

Мне не были обидны оскорбления, потому что они не касались моей души. Сейчас на меня свалились