Роковая молния - Уильям Форстен

— Это означает конец нашего воздушного флота, — печально заметил Шнайд.

Эндрю ничего не ответил, он уже приказал Джеку подняться в воздух. Он не хотел доверять последний аэростат неопытному экипажу «Республики». На секунду он вспомнил о судьбе Майка Хомулы и прикрыл глаза.

— Винсент, твоему корпусу предстоит занять позиции на восточном краю гряды, — после недолгого молчания продолжил Эндрю. — Командный пункт будет на центральной артиллерийской батарее.

Готорн ничего не ответил, только внимательно посмотрел на карту.

— Марк, весь 7-й корпус будет располагаться слева от Готорна, дополнительно вам выделяется одна дивизия 5-го корпуса в качестве резерва.

— Эндрю, а кто будет охранять берег на юге?

— Думаю, там справится одна дивизия. По-моему, мерки снова сосредоточат свои силы в центре, где полегли их основные силы. Вы уже видели, что почти все они сражаются пешими, большая часть лошадей находится в тылу. Будем надеяться, что они не сунутся на юг.

Марк кивнул.

— Шнайд, ты растянешь фронт до правого крыла корпуса Готорна. Одна из дивизий Барри будет у тебя в резерве.

— Эндрю, сегодня к вечеру они почти вплотную подобрались к пороховому заводу. Мне необходим этот резерв, — возразил Барри.

Тебе придется обойтись без него, — ответил Эндрю, и Барри уныло кивнул в знак согласия. — Григорий, вы с Пэтом останетесь в тылу позади позиций Готорна. Держите людей в боевой готовности, вы можете понадобиться в случае кризиса на любом участке фронта.

Григорий улыбнулся при мысли о командовании корпусом. Неважно, что его корпус по численности не превосходил одной бригады.

— Удачи вам, джентльмены. Теперь расходитесь по своим позициям.

Кабинет постепенно опустел, остался только Пэт, спящий в углу комнаты. Эндрю в который раз рассматривал карту. Решение было принято, но он до сих пор сомневался в его правильности. Опять он почувствовал холодок на спине и постарался выбросить из головы мысли о предстоящем сражении. Эндрю не покидало неприятное чувство, что кто-то враждебный пытается прочитать его мысли, проникнуть в его секреты.

В этот час одна из лун уже поднялась в небе, вторая только показалась над горизонтом. Несмотря на близкую полночь, в лагере было неспокойно. Со стороны госпиталя слышалось неясное бормотание, справа доносились голоса людей, укрепляющих позиции артиллерийской батареи. Из долины все еще доносились крики раненых, там виднелись фонари в руках тех, кто разыскивал своих пропавших товарищей. Раздавались редкие выстрелы — это караульные охраняли брод, а на противоположном берегу мерки безжалостно добивали своих раненых.

Вот из-за реки донесся совсем другой звук, протяжный глухой рев. По-видимому, это был призыв к мести, оплакивание убитых и раненых. Временами трудно было представить себе, что мерки способны испытывать боль. С мятежниками на родине все было по-другому, они разговаривали на одном языке, молились одному Богу.

Эндрю не мог позволить себе испытывать жалость к врагу, особенно сейчас, когда ощущал чье-то незримое присутствие. Нельзя проявлять слабость. Он не имел права уступить отчаянию, которое стремилось завладеть его душой, слишком легко было скатиться в эту бездонную пучину. Завтра, завтра мерки могут разбить его армию еще до захода солнца. Эндрю призвал на помощь всю свою волю.

— Завтра тебе придется еще хуже, — убежденно прошептал он.

Глава 11

Покачиваясь и спотыкаясь на костылях, Джек Петраччи доплелся до ангара. Из-под кабины выглянул Чак.

— Я слышал, ты собираешься лететь? — спросил Чак.

Джек кивнул.

— Как Оливия?

— Надеюсь, она поправится, — с явным облегчением в голосе ответил Чак.

— Жаль, меня не было на фабрике. Чак выбрался из-под аэростата и поднялся на ноги.

— Ты свое дело сделал. Тебе не стоит лететь сегодня.

— Эндрю меня попросил. Чак вздохнул и вытер руки.

— Я тут кое-что придумал.

— Да, я слышал об этом.

— Это устройство очень простое в эксплуатации. Я укрепил примитивный прицел в передней части кабины. Можешь поворачивать ствол примерно на десять градусов в обе стороны, но помни, что ты должен быть на той же высоте, что и противник, и прямо напротив него.

Джек кивал, внимательно слушая объяснения Чака.

— Расстояние не должно превышать двухсот ярдов. Я поставил достаточно чувствительный спусковой механизм в носовой части, так что он должен сработать от удара. Но если даже не сработает, здесь расположен взрыватель, рассчитанный на одну секунду. У тебя их будет три штуки, по количеству гарпунов. Это все, что я успел сделать. Когда будешь готов, передвинь телеграфный ключ влево на единицу, потом на двойку, потом на тройку, потом нажимаешь, и дело сделано.

В ангар вошел бригадир наземной команды.

— До рассвета осталось полтора часа. Пора начинать.

Джек вздохнул и жестом попросил помочь ему. Чак вместе с бригадиром подняли его в кабину и помогли устроиться поудобнее.

— Вытаскивайте аэростат, — сказал Джек. Подбежавшие рабочие вывели аэростат из ангара.

Над головой висел убывающий серп одной из лун, вторая находилась градусов на двадцать ниже; робкие призрачные проблески рассвета окрасили небо. При свете звезд Джек разглядел искореженные останки двух аэростатов с краю поляны.

— Давайте заканчивать приготовления, — произнес Джек.

В этот момент он увидел Федора, направляющегося к кабине.

— Я велел тебе оставаться на земле. На этот раз я полечу с Даноловым. Он механик этого корабля.

— А Юрий был его пилотом. Кроме того, если я останусь на земле, то обязательно ввяжусь в драку у реки, а это слишком опасно.

Не ожидая разрешения, Федор вскарабкался в кабину. Он нагнулся и запустил двигатель, чтобы как следует его прогреть, потом посмотрел наверх, над выпускным отверстием задрожала струя нагретого воздуха.

— Проверьте подъем, — скомандовал он, и бригадир отступил назад, осматривая аэростат, приподнявшийся над землей.

— Отпускай! — крикнул Джек и махнул рукой. Рабочие отпустили канаты, бригадир отдал честь взлетающему кораблю.

— Постарайтесь не продырявить его! — крикнул он на прощание.

Как только аэростат поднялся над деревьями, Федор запустил пропеллер, «Республика» повернула влево, направляясь к Испании, оставив по правому борту дымящиеся развалины порохового завода.

На этот раз лошадей пришлось отогнать на пастбище у дальнего склона холмов, едва различимых в утреннем тумане. Ритуал встречи солнца уже закончился, и Тамука осмотрелся по сторонам, потом поднял голову и увидел над собой аэростат янки.