Закат Пятого Солнца (СИ) - Штаб Юрий

Вот тут и пригодилась Марина. Переговоры продвигались тяжко. Агиляр переводил ей с испанского на наречие майя, она же переводила дальше на язык, понятный местным жителям. С другой стороны, без нее диалог бы вообще почти мгновенно зашел в тупик. Эрнан Кортес радовался своей удаче. Кто бы мог подумать, что цепь случайностей подарит ему переводчиков в лице Агиляра и Марины.

Аборигены сообщили, что являются слугами наместника великого повелителя Монтесумы, который велел встретить гостей со всей возможной щедростью. Индейцы торжественно обещали, что снабдят чужаков всем необходимым. Кортес, в свою очередь, тут же организовал обед, где рассыпался в любезностях, заверив, что прибыл ради знакомства и торговли, после чего одарил послов очень яркими стеклянными бусами. Начало мирного сосуществования было положено.

На следующее утро испанцы принялись высаживаться на берег. Эрнан Кортес, памятуя о печальной судьбе первой экспедиции, когда индейцы мнимым радушием заманили конкистадоров на берег, а потом напали, соблюдал все меры предосторожности. Вершины песчаных дюн украсились пушками. Артиллеристы долго хлопотали вокруг них, и вскоре отчитались, что вся округа находится под прицелом и они готовы отразить атаку с любой стороны.

Из ближайших поселений явилось много индейцев, посланных наместником — тот соблюдал мирный договор и велел изо всех сил помогать гостям. Помощь оказалась просто неоценимой. Во-первых, они принесли много провизии: плодов, лепешек, жареного мяса и рыбы. Во-вторых, местные жители с искренним рвением взялись помогать при строительстве. Благодаря им удалось быстро построить несколько десятков хижин. А на следующий день явились высшие местные сановники.

К испанскому лагерю торжественно двигалась процессия из добрых полутора сотен индейцев. Во главе ее плавно плыл паланкин. Приблизившись, местный губернатор неторопливо, блюдя собственное достоинство, выбрался из носилок и пошел навстречу Кортесу. Плечи сановника укрывал пестрый плащ с вплетенными птичьими перьями, юбка оказалась вся расшита ракушками и бусами. Голову венчал желтый тюрбан с ниспадающим на спину плюмажем из ткани и перьев. Знакомство сопровождалось сложными и многочисленными, но уже привычными ритуалами. В специальных жаровнях курились благовония, индейцы кланялись, касались руками земли и затем целовали свои пальцы.

Генерал-капитан, окруженный соратниками, принял посланников тепло. Он обнял губернатора, оказавшегося невысоким, но стройным и крепко сложенным мужчиной средних лет и пригласил его прослушать мессу и пообедать. После этого начались переговоры.

— Мы послы величайшего властелина на свете, могущественного короля дона Карлоса. Наш грозный повелитель столь много слыхал о вашем славном императоре. Он велел нам презреть усталость и, не боясь опасностей, пересечь бескрайнее море с тем, чтобы при встрече с великим Монтесумой выразить свое безмерное уважение.

— Готов поспорить, что эти дикари не понимают и половины того, что им вещает наш командир, — вполголоса, так, чтобы не мешать общению, заметил Педро де Альварадо.

— Главное они поймут, — ответил Фернан, к которому были адресованы эти слова. — Мы желаем встречи с их правителем.

— Наш всесильный владыка, благороднейший Монтесума Шокойоцин, повелитель ацтеков, безмерно обрадовался, узнав о вашем прибытии, — отвечал индейский губернатор. — Он давно знал о вашей стране, а также о ее могучем властелине. Это истинное чудо, что вы осилили трудности пути.

“Однако же индейцы и сами неплохо владеют искусством политической игры, — с немалым удивлением подумал Эрнан Кортес. — Как король Карлос ни разу не слыхал про Монтесуму, так и Монтесума уж точно не мог знать о нашем короле. И все же посланники, не моргнув глазом, уверяют меня в обратном”.

Разговор тек дальше. Исполненный заверений в самой искренней дружбе, щедро пересыпанный комплиментами, он тянулся весьма долго. Кортес, рассказав о христианстве, принялся настаивать на встрече с Монтесумой. Местный сановник увиливал от ответа. Он отдал приказ, и на земле тут же расстелили широкое покрывало. Из принесенных с собой деревянных сундуков индейцы споро принялись выкладывать многочисленные подарки.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Или же этот регион куда богаче золотом, чем Табаско или же нас здесь гораздо больше рады видеть, — пробормотал ошарашенный Альварадо. — Может, они попросту не знают цену драгоценному металлу, раз так щедро его раздают?

Действительно, посмотреть было на что. Ожерелья, медальоны и статуэтки из золота, изящные и весьма талантливо сделанные, ярко блестели на солнце. Искусство местных ювелиров не уступало лучшим мастерам Европы. Также испанцам подарили много великолепной хлопковой одежды. Ткань накидок, одеял и головных уборов то сверкала снежной белизной, то пестрела всеми оттенками радуги. Особое внимание привлекали широкие плащи, сверху донизу украшенные многоцветными птичьими перьями. Не меньшую ценность в этот момент представляла собой и провизия — мясо, мука, лепешки, овощи и фрукты.

Эрнан Кортес не верил своим глазам. Такая щедрость по отношению к первым встречным казалась ему просто немыслимой. Индейцы как будто и в самом деле ждали посольство испанского короля. Однако на лице генерал-капитана не мелькнуло даже тени удивления. Он принял все подарки столь естественно, как будто его везде встречали точно так же. В ответ Кортес с величайшей торжественностью, как немыслимую драгоценность преподнес индейцам яркие стеклянные бусы. Граненые, разноцветные, они сверкали в лучах солнца ничуть не хуже настоящих драгоценных камней. Местные жители остались весьма довольны.

Завершив переговоры, губернатор отдал приказ сопровождавшим его людям. Это оказались художники, которые быстро и с похвальной точностью зарисовали конкистадоров, их коней, оружие, корабли. Фернан смотрел за всем этим с легким беспокойством — очень уж это смахивало на попытку оценить силы возможного противника, чтобы решить, стоит ли на него нападать. Он поделился своими опасениями с Кортесом, но тот лишь рассмеялся:

— Не можем же мы им глаза выколоть! Пускай рисуют, постараемся сделать так, чтобы на их донесениях мы выглядели как можно более грозно.

По его приказу кавалерия под командованием Альварадо несколько раз промчалась по побережью, а канониры дали пару залпов из пушек. Фернан по опыту знал, что живопись индейцев весьма далека от реальности, и потому очень удивился, когда взглянул на рисунок одного из художников. Оказалось, что они могли изобразить человека или зверя вполне натуралистично, если ставили перед собой такую цель.

На листе бумаги, нарисованный разноцветными красками, как живой стоял Эрнан Кортес, в кирасе с наплечниками и в пластинчатых набедренниках. Голову его укрывал шлем с нащечниками и стальным гребнем, украшенный пышным плюмажем. Темные глаза смотрели пристально и грозно. Подбородок оттеняла короткая черная борода. Вокруг него виднелись ближайшие соратники, с мечами, щитами и облаченные в доспехи. Фернан подумал, что не зря командующий приказал воинам надеть латы к приходу послов. Кирас было мало, хорошо, если десятка три, но на картинке все это выглядело грозно и солидно.

Еще более пугающей оказалась попытка зарисовать артиллерию. Индейцы не понимали, конечно же, принцип ее работы, поэтому тут художник немного дал волю фантазии. Пушка приобрела явное сходство с ужасным демоном. На конце его длинной черной шеи виднелась устрашающая морда, из распахнутой клыкастой пасти вырывался длинный язык пламени. Вдалеке зияли черные провалы и брызги разлетающегося в стороны песка и камней. Видимо, так индеец пытался передать попадание ядер. Впечатление пушка на него произвела потрясающее, поскольку тут он слегка приврал, изобразив ее раза в три больше, чем на самом деле. Люди на бумаге рядом с ней казались лилипутами. Кони тоже выглядели свирепо и внушали вполне простительную робость. Глядя на рисунок, Фернан и сам с легкостью мог поверить, что лошади питаются исключительно человеческим мясом, которое добывают самостоятельно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})