Агент Тартара - Борис Иванов

— Кто же?

— Ученик Сайруса. Да-да. Того самого Сайруса Ноттингема из Агентуры, которого отправили к заблудшим уже больше года назад. Он совсем еще мальчишка — этот ученик. И мальчишка этот привел с собой трех весьма интересных людей. Вам еще предстоит поговорить с ними

Следователь ответил ему неприязненным и задумчивым взглядом.

— Я не понимаю... — сказал он. — Я не понимаю, что происходит там у них — наверху..

— Война, — ответил ему напарник. — Везде и всюду происходит только одно — война.

ГЛАВА 12

ОДИН НА БОРТУ

Кэн без всякого восторга глядел на открывающийся на экране обзора вид. Место второй посадки «Саратоги» только тем и отличалось от покинутых окрестностей Поселения, что простирающийся к югу горизонт был далек и бескраен, а громада Седых хребтов надвинулась и грозной тенью нависала над горизонтом с севера. И все же — может, из-за этой громады, довлеющей над всем вокруг, — Кэн почти сразу пожалел о том, что опустил корабль именно здесь. Нехорошие это были места, он готов был поклясться в этом. Кому угодно и чем угодно.

Теперь даже защита силового поля — мощная, но невидимая — не казалась ему надежной. В самом деле: была ли у него, собственно говоря, гарантия того, что смертельная опасность не таится прямо здесь, на борту «Саратоги»? Что кто-то из оживших мертвецов не притаился в закоулках лабиринта корабельных отсеков и переходов? Что Нелюдь только ждет своего часа, чтобы добраться до него — единственной живой души, оставшейся лицом к лицу с пришельцами из ниоткуда?

Странно, Кэн Кукан боялся не самой схватки с нежитью, не смерти и мучений... Нет. Его сжимал ледяной ужас при мысли о том, что нежити этой заблагорассудится превратить его в нечто, чего он не мог себе представить. Сделать его своим... Собственное умонастроение все меньше и меньше нравилось Кэну. Это начинало напоминать тихое сползание в пропасть безумия.

«Возьми себя в руки! — скомандовал Кэн самому себе. — Ты не маленький мальчик, чтобы бояться пустого корабля. Ты сам хорошо знаешь, что там — на сотни метров вниз — нет решительно ничего страшного: только тонны металлокерамики, километры трубопроводов, кабелей, стекловолокна... Пара надежных реакторов и три десятка еще и половины ресурса не выработавших планетарных движков. Компьютерная сеть экстра-класса. Надежная обшивка. Защитное поле... И все. Никакой мистики!»

Но неприятный холодок все равно забирался ему в душу.

Чтобы как следует отвлечься, Кэн забрался в кресло штурмана и принялся прогонять основные бортовые системы через систему послепосадочного тестирования. С удовольствием выловил и отладил пару «багов» и, вознаградив себя баночкой пива, снова приступил к тестированию корабельной машинерии. На этот раз — к предстартовому.

Но все хорошее кончается. Даже предстартовое тестирование.

Кэн хотел заняться хоть чем-нибудь еще, но неожиданно для себя понял, что не сможет. Мешал страх. Тоскливый страх, подкравшийся к нему в одиночестве и теперь выбравший момент, чтобы навалиться всей своей душной тушей.

И само по себе это было страшно — то, что Одиночество предало его. Кэн привык к тому, что оно всегда было на его стороне, Одиночество. Лучший друг и неизменный спутник «ночного народа» — охотников за чужим добром. Оно же и их вечное проклятие. Но никогда не враг. А вот теперь оно играло против него: стало убежищем для зыбких, призрачных теней. Отворило черный ход для невидимого противника. Позволило страху пустить корни в его душе. Да, это было предательством. Ударом в спину.

Вообще говоря, то «хоть что-то еще», чем собирался заняться Кэн, было прогулкой по сейфам «Саратоги» — занятием, по всей видимости сулящим неплохой улов и ставшим теперь абсолютно безопасным. Кэн не собирался застревать на корабле до той поры, когда его неизбежно возьмут в оборот многочисленные комиссии, которым непременно надо будет знать: что же, собственно, приключилось с двумя звездолетами, встретившимися на пути к Чуру? Он не представлял себе еще, как добраться до хранящихся в номерном абонентском ящике орбитера документов на свое настоящее имя, но ускользнуть с корабля было относительно легко: на борту имелась, как раз на случай аварийной посадки, пара глайдеров с запасом энергоносителя. На худой конец как транспортное средство годилась и сама «Саратога».

К тому же была и неплохая отмазка, если уж дурная судьба отдаст его в руки властей, то он — навигатор Лесли Коэн — меньше, чем кто либо, отвечает за то, что сейфы и абонентские ящики корабля, несколько часов пробывшего под контролем пиратов, оказались обчищенными. «Война все спишет», как временами говаривал Щишел-Мышел.

Однако сейчас Кэн просто не мог себя заставить спуститься в полутемный лабиринт жилых и служебных помещений «Саратоги». О приснопамятных грузовых ее отсеках и речи не было.

«Пресвятая Богородица, — сказал он себе. — Кажется, я заработал комплекс... Чертовы мертвяки... Чертовы вояки! И чертовы ищейки!»

Он гвозданул кулаком по подлокотнику капитанского кресла.

«Да бляха же муха! (Еще одно Щишелово любимое выражение пошло в ход.) Возьми себя в руки, Кэн! Ты раскис и превратился в тряпку! В медузу!!».

Из многочисленных лекарств от страха Кэн предпочитал одно, самое, пожалуй древнее, после поедания мухоморов и танцев с бубнами. Он вытащил из оружейного рундучка боевой бластер (черт с ними, с правилами применения оружия на борту космического судна) и пристегнул его к поясу. Потом заставил себя подняться и, стиснув зубы, спуститься на пару уровней вниз, в хорошо обжитый бар для офицерского состава.

Пара экстренных маневров, проведенных в «крутом» аварийном режиме, превратила все незакрепленное оборудование бара в кучу мусора. В его составе преобладали осколки декоративной посуды и стеклянных — проклятая традиция! — бутылок из-под дорогого спиртного. Наличествовали также компоненты различных закусок с примесью игральных костей и кетчупа.

При появлении посетителя в лице Кэна Кукана над всем этим великолепием включился приглушенный свет и заиграла тихая музыка. Кэн покрыл сервисную автоматику плохими словами, прошел за стойку и покопался в контейнере с инструментом, содержавшимся под ней. Оказавшимся под рукой ковыряльником неизвестного назначения отворил витрину, за которой в гнездах из упругого пластика ждали своей очереди охлажденные бутыли с наиболее дорогим пойлом, положенным личному составу экипажа «Саратоги». Выбрал «Грант», вытащил из холодильника кювету с кубиками льда и стал искать глазами целый стакан.