Падение сквозь ветер - Олег Никитин

Занеся последнее «показание», Валлент замер и несколько минут невидяще смотрел на текст, не в силах заставить свой мозг осмыслить новые факты. Но он быстро стряхнул оцепенение и продолжил работу. «Остальные маги – члены Ордена – отсутствовали в Ханнтендилле (согласно независимым данным) и их упоминание в данном документе считаю нецелесообразным. Далее: лица, постоянно или периодически появляющиеся в исследуемом здании. Блоттер: после полудня находился в Ордене, не поднимаясь с первого этажа. Мунна: в Ордене отсутствовала. Халлика: в Ордене отсутствовала».

Самым последним Валлент опустил на подставку кристаллик погибшего мага. Он хотел знать точное время его смерти. Так и есть: Мегаллин, находившийся в Ордене с трех часов пополудни, перестал представлять интерес для охранной системы в семнадцать часов и несколько – пять или десять – минут.

Других камней в кармашках не было. Магистр, не давая себе времени расслабиться, спрятал перо и созданный им манускрипт в карман, затем споро разместил компоненты системы по местам. Несмотря на предполагаемую невиновность Деррека, он не хотел оставлять здесь ни малейших следов. Приняв все меры предосторожности, он извлек из пасти чучела распорку. И только установив крокодила в прежнюю позу, – стеклянные глаза зверя больше не буравили взломщика, уставясь в противоположную стену, – он отер пот со лба и прислушался. В здании Ордена было по-прежнему тихо. Но все же следователь не рискнул покинуть кабинет Мастера через ближайшую дверь, предпочтя легкому пути проверенную дорогу через библиотеку.

В луче света, пробивавшемся сквозь полузадернутую штору в лаборатории погибшего мага, затанцевали тонкие пылинки, поднятые колебанием воздуха, когда магистр переступил ее порог. Он сел в кресло и закрыл глаза, сознательно не думая о том, что уже во второй раз он вынужден начинать почти с начала, отыскивая мотивы убийства Мегаллина. Обломок полена неприятно давил на бок, и он вытащил его из плаща. «Кажется, я подрастерял свою следовательскую смекалку, – с горечью подумал следователь, механически вертя палку в руке. – Мечусь от версии к версии вместо того, чтобы просто собирать факты. Не припомню, чтобы мне дважды приходилось менять направление расследования одного дела, да еще за такой короткий срок».

Магистр выдвинул ящик стола, чтобы кинуть в него щепку, и наткнулся взглядом на баночку с желтой мазью, когда-то небрежно брошенную им сюда же. Он медленно извлек ее на свет. Неведомое вещество глянцевито поблескивало сквозь матовый слой стекла, все еще храня след Мегаллинова пальца. Валлент с некоторым трудом вывернул притертую стеклянную пробку и принюхался. Мазь слабо пахла сушеными насекомыми. После недолгого колебания магистр запустил в емкость указательный палец и «зачерпнул» им изрядную толику, затем наклонил голову и нанес вещество на заднюю часть шеи.

И тут же почувствовал слабое покалывание, как будто в него разом впились тысячи крошечных иголок. Это было даже приятно, и все же он закрыл баночку с остатками мази и вновь спрятал ее в ящик, решив для начала ограничиться небольшой «дозой». Сидя с закрытыми глазами, он «прислушивался» к собственным ощущениям в попытках поймать тот неуловимый момент, когда он поймет, что субстанция действительно возымела некое действие, а не просто пощипывает кожу. Сознание постепенно наполнялось новыми, необычными ощущениями – к нему словно протянулись живые щупальца мироздания, и каждый, даже самый далекий предмет стремился оставить в мозгу магистра информацию о своем присутствии, пусть самую незначительную и несущественную. Три цвета постепенно вытесняли все остальные, хранящиеся в его памяти, и спустя некоторое время он не мог представить себе ничего, что не было бы окрашено в белый, черный или зеленый цвет.

Встревоженный, магистр открыл глаза и огляделся. Хоть и не утратив полностью краски, мир стал каким-то выцветшим и словно покрытым налетом молочно-белого тумана. Отдельные предметы выделялись на общем фоне лишь более темными очертаниями. И он мог смотреть сквозь них! Бордовая штора на окне, в действительности плотная и темная, стала почти прозрачной: за ней Валлент отчетливо увидел размытые моросящим дождем контуры императорского дворца. Более того, сама резиденция Императора утратила в его глазах монолитность, позволив магистру, хоть и с трудом, но различить голубую полоску далекого горного хребта. В тоже время каким-то образом ему удалось сохранить чувство перспективы: он знал, какой предмет расположен ближе к нему, и мог оценить примерное расстояние до него. На всякий случай Валлент ощупал все, до чего мог дотянуться, и убедился в том, что мир остался прежним. Изменился он сам, и ему это нравилось.

Немного усилив напряжение глазных мышц и сфокусировав взгляд на стеллаже, Валлент вдруг понял, что тот обрел полную материальность и непрозрачность. То есть магистр внезапно утратил «проникающее» зрение и вновь увидел обстановку лаборатории такой же, как всегда, наполненной цветом и объемом. Расслабившись, он вернул себе приобретенную благодаря мегаллиновой мази способность. Менять свойства зрения получалось без труда: стоило только захотеть что-либо увидеть, и любые препятствия на пути к этому предмету растворялись, сохраняя лишь бледные очертания, заполненные сероватой мутью. Валлент подозревал, что если бы он использовал всю имеющуюся мазь, даже такая незначительная преграда его «проникающему» зрению, вероятно, исчезла бы. Но все же он поостерегся снова лезть в баночку, оставив себе время на испытание своего нового качества.

На глаза следователю попался филин. Оказывается, внутри у него висел некий кристаллик, а сам он имел на спине скрытую перьями щель. Несколько минут Валлент размышлял над тем, разрушить ему этот элемент системы безопасности или оставить в покое. Он остановился на последнем – настоящую угрозу таил только крокодил. Очевидно, в недрах зубастой твари было сокрыто нечто, позволявшее «наблюдать» за помещениями Ордена. Вспомнив о собственном запястье, магистр вытянул раненую руку и взглянул на нее своим новым зрением – то есть сквозь нее.

Половины руки не было. Точнее, она была мертвой – грязно-серой и бесформенной.

Он перевел взгляд на другую кисть – она имела вполне отчетливые очертания, ничуть не хуже, чем у всех остальных вещей, но подсвеченные зеленоватым ободком. Валлент ощупал прокушенную руку здоровой. Все было на месте – и кожа, и кости, и даже пальцев имелось именно пять. Простое зрение также не выявило ничего необычного, разве что черные точки укусов. Но своим новым зрением он видел руку только серой; как магистр ни старался расфокусировать взгляд, расслабляя глазные мышцы, ничего не получалось: зеленая аура не возникала.