Неизвестный 1941. Остановленный блицкриг. - Алексей Исаев

Так или иначе, очередной этап борьбы на советско-германском фронте завершился. Подчиняясь директиве № 33, германские танковые группы развернулись в сторону флангов. Впереди было наступление на Ленинград с использованием части сил 3-й танковой группы (оно начнется буквально через несколько дней) и сражение за Киев с участием 2-й танковой группы. За несколько дней до окончания боев в районе Смоленска, 30 июля, Гитлером была подписана Директива № 34, в которой предписывалось: «Группа армий «Центр» переходит к обороне, используя наиболее удобные для этого участки местности». На фронте группы армий «Центр» на какое-то время воцарится относительное затишье.

Спустя несколько дней после завершения эпопеи на Ратчинской переправе, 11 августа, начальник Генерального штаба германской армии Франц Гальдер писал в дневнике: «Общая обстановка все очевиднее и яснее показывает, что колосс-Россия, который сознательно готовился к войне, несмотря на все затруднения, свойственные странам с тоталитарным режимом, был нами недооценен. Это утверждение можно распространить на все хозяйственные и организационные стороны, на средства сообщения и, в особенности, на чисто военные возможности русских. К началу войны мы имели против себя около 200 дивизий противника. Теперь мы насчитываем уже 360 дивизий противника. Эти дивизии, конечно, не так вооружены и не так укомплектованы, как наши, а их командование в тактическом отношении значительно слабее нашего, но, как бы там ни было, эти дивизии есть. И даже если мы разобьем дюжину таких дивизий, русские сформируют новую дюжину»[345]. В данном случае число 360 обозначает не общее число соединений на фронте, а количество номерков дивизий. Об их появлении немцы узнавали от пленных (см. выше выдержку из отчета отдела 1c LVII корпуса группы Гота).

Упорным сопротивлением, удержанием до последнего почти что занятого противником Смоленска, контрударами «групп» Красная армия выигрывала время на формирование новых соединений. Подобная ситуация заставляла задуматься о стратегии всей кампании. Первоначальная задача уничтожения РККА в больших и малых «котлах» значительно усложнялась. Теперь это надо было делать быстрее, чем на фронт поступали новые соединения. Альтернативой этому было перенацеливание вермахта на разрушение экономики, транспорта СССР. Разброд и шатание в целях вели план «Барбаросса» к неизбежному краху.

Заключение.

Краткие выводы

«У въезда на мост в толчее стоял громадного роста человек, без фуражки, с наганом в руке. Он был вне себя и, задерживая людей и машины, надорванным голосом кричал, что он, политрук Зотов, должен остановить здесь армию и он остановит ее и расстреляет каждого, кто попробует отступить! Но люди двигались и двигались мимо политрука, проезжали и проходили, и он пропускал одних, для того чтобы остановить следующих, засовывал за пояс наган, брал кого-то за грудь, потом отпускал, опять хватался за наган, поворачивался и снова яростно, но бесполезно хватал кого-то за гимнастерку…»

Возможно, многие помнят эту фразу из «Живых и мертвых» Константина Симонова. Точно так же вспоминаются расстреливаемые «мессершмиттом» гиганты ТБ-3 над Березиной.

За 1941 г. в массовом сознании закрепилось несколько образов, но, к сожалению, ведущим из них стала отступающая колонна. На втором месте — пробивающиеся по лесам отряды окруженцев. В 1990-е годы к ним прибавились толпы пленных из открывшейся для отечественного зрителя хроники «Дойче Вохеншау». Хотя справедливости ради нужно сказать, что у самого Симонова описания событий 1941 г. не ограничиваются картинами, подобными расстрелу ТБ-3 и бесконечным отступлением.

Может создаться впечатление, что большая часть Красной армии не воевала, а воевали только отдельные группы, сколачиваемые энергичными офицерами. На самом деле эффективность действий возникших вокруг харизматичных командиров «групп» и «отрядов» была достаточно условной. Основной действующей силой событий были все же обычные соединения Красной армии, т. е. объединенные в роты, батальоны и полки люди с пулеметами, артиллерией, а иногда и танками, управляемые из штабов по телефону, телеграфу и радио. Внимательный анализ происходившего показывает, что со стороны Красной армии сплошь и рядом наблюдается осмысленное и энергичное в пределах имеющихся сил сопротивление. Отрицательный результат (окружения и разгромы) был объективно обусловлен оперативной обстановкой. Только после этого происходил переход от осмысленного и энергичного сопротивления к потоку отступающих, которых безуспешно пытается остановить комиссар с наганом. Затем все повторялось заново на новом рубеже.

В немецких документах есть масса свидетельств осмысленного и энергичного сопротивления с первых дней войны. В донесении группы армий «Центр» от 23 июня 1941 г. есть такие слова: «Противник сражается в основном упорно и ожесточенно. Число пленных невелико»[346]. То же самое наблюдается и в дальнейшем. В донесении от 19 июля 1941 г. читаем: «Упадка боевого духа в русской армии пока еще не наблюдается»[347]. Толпы пленных появлялись, когда части Красной армии попадали в действительно безвыходное положение, оставаясь без снабжения в окружении. Также необходимо отметить, что непосредственно с оружием в руках на поле боя действует лишь часть войск. Помимо них есть тыловики, связисты, артиллеристы, которые не имели пехотной выучки и не могли постоять за себя на поле боя. Собственно, они и образовывали затем колонны понурых пленных.

В немецких донесениях летом 1941 г. рефреном проходит тезис о том, что потери в кампании на Востоке по крайней мере не выше, чем на Западе. На самом деле эти слова едва ли не лучшая похвала в адрес советских войск, т. е. сила сопротивления недоразвернутой РККА была на уровне полностью отмобилизованной и развернутой (к маю 1940 г.) французской армии, считавшейся лучшей в Европе до войны.

Собственно, упреждение Красной армии вермахтом в мобилизации и развертывании является главной причиной неудач июня — июля 1941 г. Обладая простым численным преимуществом в количестве одновременно участвующих в бою соединений (как танковых, так и пехотных дивизий), вермахт сначала сокрушил оборону на границе, а затем успешно атаковал растянутый фронт армий внутренних округов на рубеже Днепра и Зап. Двины. Проблемы с уровнем подготовки бойцов и командиров, связью и т. п. были уже второстепенными и лишь ухудшали и без того почти безвыходную ситуацию. Длительные перерывы со связью с передовыми соединениями имели место и у немцев. Однако успешному наступлению это не мешало.

Один из главных вопросов, возникающих в связи с событиями в Белоруссии летом 1941 г., это «куда делись чудо-танки 6-го мехкорпуса?». Первый ответ лежит на поверхности и не требует изучения конкретных обстоятельств — КВ и Т-34 вовсе не были чудо-оружием. Они вполне могли быть подбиты и выведены из строя на поле боя. Наоборот, феноменом были 102 привезенных из боя попадания КВ под Рославлем.

Также никто не отменял технических недостатков КВ и Т-34, снижавших их боевую ценность. Так, командир 4-й танковой дивизии 6-го мехкорпуса Потатурчев, будучи на допросе в немецком плену, в ответ на вопрос о причинах оставления Красной армии большого количества бронетехники сказал: «Они либо останавливались из-за перегрева двигателя, либо у них заканчивалось горючее». Позже он усилил и конкретизировал это утверждение: «Тяжелые танки слишком медленные, их моторы слишком быстро перегреваются». Технические проблемы сохранялись и далее. Так, командир 25-го мехкорпуса С.М. Кривошеин в июле 1941 г. писал, что на Т-34 «от неумелого вождения горят главные и бортовые фрикционы, гнутся тяги передач, и машина остается на поле боя под расстрел противника»[348]. Дело, впрочем, было не только и не столько в неумелом вождении. Еще осенью 1940 г. от конструкторов танка требовали переработать главный фрикцион. Проблема с короблением его дисков сохранилась до конца войны.

Судьба БТ-2, БТ-5 и БТ-7 из 29-й моторизованной дивизии не требует дополнительных объяснений. Выживаемость советских легких танков под огнем противника была на достаточно низком уровне. В свою очередь, КВ и Т-34 4-й и 7-й танковых дивизий 6-го мехкорпуса были потеряны:

— в ходе контрудара под Гродно с вечера 24 июня по 26 июня;

— на маршах в ходе маневрирования корпуса с 22 по 28–29 июня;

— в боях на Нареве в составе отрядов, сформированных вокруг мотострелковых полков дивизий;

— в ходе попыток прорыва в период с 27 по 30 июня (последние машины были потеряны даже позже, 2 Т-34 и 1 КВ появились в Слониме 1 июля).

Каждый из этих эпизодов, конечно, не мог уничтожить матчасть двух дивизий целиком. Однако в каждом случае выбивалось какое-то количество танков, которые в сумме вполне укладываются в предвоенную численность соединений Потатурчева и Борзилова. У нас есть примеры действий танков новых типов того же характера на других направлениях. Наносили контрудары 8-й и 15-й мехкорпуса под Дубно и Бродами, сдерживал наступление пехоты противника 4-й мехкорпус под Львовом. В каждом из этих случаев боевое применение новых танков сопровождалось чувствительными потерями.