Владетель Мессиака. Двоеженец - Ксавье де Монтепен

Гильона сделала последнее усилие и дошла, или лучше сказать, дотащилась до леса.

«Теперь мы спасены! — подумала девушка. — Я посажу матушку под деревом и пойду за извозчиком».

В это время Гильона, выпустив руку дочери, проговорила, задыхаясь:

— Мне очень дурно… я умираю…

С этими словами она упала на землю и затихла. Хильда растерялась, она стала на колени, подняла голову матери и поцеловала в глаза, устремленные на одну точку.

— Но это невозможно!… — рыдала Хильда, ломая руки. — Мама, ты ведь не умерла!… Так не умирают… Ты ведь сейчас говорила со мной… Тебя можно еще спасти… Нужно только доктора… доктора!…

Обезумев от ужаса и горя, Хильда все-таки ясно понимала, что времени терять нельзя, что каждая минута дорога. Она перетащила Гильону под дерево, прислонила ее к стволу и пустилась бежать по направлению к Венсену.

Она совершенно забыла об усталости. Она неслась так быстро, как только могла, почти летела…

Вконец запыхавшись, она достигла города.

Крестьянин, стоявший у входа своего дома, не без удивления посмотрел на нее.

Хильда остановилась.

— Доктора!… — сказала она с придыханием, удерживая руками усиленное биение своего сердца. — Мне нужен доктор… ради Христа… моя мать умирает!…

Не задавая никаких вопросов, крестьянин быстро произнес:

— Третий дом направо, доктор Савар…

— Благодарю!… Благодарю…

И девушка побежала к дому доктора.

К счастью, он был дома. Молодой человек тотчас же все понял.

— Проводите меня! — сказал он, взяв свой мешок с лекарствами. — Я следую за вами…

Хильда повиновалась.

Умирающая женщина в лесах Венсена! Это было своего рода событие, и потому за доктором и Хильдой последовала целая толпа.

Не прошло и десяти минут, как они уж пришли к дубу, под которым лежала все еще бесчувственная Гильона.

Доктор наклонился и осмотрел больную.

— Ну, что вы скажете, доктор? — спросила Хильда.

— Апоплексический удар!

— Есть ли надежда?

— Сейчас узнаем.

— Доктор вынул из мешка ланцет, приподнял руку Гильоны, засучил ей рукав выше локтя, перевязал и проколол вену.

Хильда побледнела и, глядя на эту операцию, едва сдерживала рыдания. Кровь долго не показывалась, и доктор покачал головой.

Вскоре потекла черная, как смола, кровь.

— Она еще не умерла! — сказал доктор. — И может быть, нам удастся спасти ее.

У Хильды вырвался радостный крик.

Гильона сделала слабое движение. Ее широко открытые глаза уже не глядели так неопределенно, губы зашевелились, но не произнесли ни одного звука.

— Могу сказать определенно, что опасность миновала, — шептал медик на ухо Хильде, которая все еще стояла на коленях перед матерью. — Но я опасаюсь, как бы не последовал паралич. Должен предупредить, что ваша матушка, может быть, потеряет способность говорить и часть ее тела останется без движения…

Услыхав эти слова, Хильда зарыдала.

Доктор остановил кровь бандажом. Общими усилиями из веток соорудили носилки, и Гильону перенесли в маленькую гостиницу, которая находилась почти напротив дома доктора.

Как только голова Гильоны коснулась подушки, она впала в глубокий сон.

— Все идет к лучшему! — сказал доктор. С этими утешительными словами он вышел, обещая прийти еще вечером.

Тогда, и только тогда вспомнила Хильда, что Жерар се ждет и что она не успеет к назначенному времени в Париж. Ее сердце болезненно сжалось: она ведь начинала любить!

«Что-то он подумает? — спрашивала себя девушка. — Сомневается ли он во мне?… Нет, он поймет, что обстоятельства задержали меня… А если Жерар осудит меня, не выслушав, то он недостоин моей любви».

После этих размышлений девушка уже больше не думала о Нойале и занялась исключительно матерью.

Верный своему слову, доктор пришел вечером навестить больную.

Цыганка все еще спала. Доктор сделал значительную гримасу.

— Этот длительный сон не предвещает ничего хорошего, — сказал он. — Впрочем, увидим, что будет завтра.

Но и на следующий день не было ничего утешительного. Доктор решил, что часть мозга парализована, что Гильона останется без языка, что вся ее правая сторона будет неподвижной.

— Останется ли она живой? — спрашивала в отчаянии Хильда.

— По мне, лучше бы она умерла… Жизнь может продлиться еще некоторое время, а может внезапно погаснуть… Впрочем, ее без опасения можно перевезти домой, если вы того желаете.

Спустя несколько часов мать и дочь прибыли на извозчике в Париж.

Дома, уложив Гильону на кровать, Хильда вспомнила о Жераре.

«Он сейчас придет! — думала девушка. — И узнает, как дорого я поплатилась за свою преданность. Если бы я не торопила матушку, она не находилась бы теперь в таком ужасном положении!… Она без движения… не говорит… ничего не понимает…»

Глава IX

НЕЗНАКОМЕЦ

Нойаль, как уже известно, не должен был придти к Хильде, письмо, в котором он извещал се о своем отъезде, было сожжено еще накануне.

Мы не будем распространяться о том отчаянии, в котором находилась Хильда из-за отсутствия Жерара.

Первый раз в жизни надежда закралась в ее душу, девушка начала верить в осуществление своих заветных желаний, и вдруг все разрушилось!… Хильдой овладело полное отчаяние, и, может быть, она совсем упала бы духом, если бы ей не приходилось заботиться о больной, беспомощной матери.

Два раза в день покидала девушка свою мансарду для закупок необходимых припасов и лекарств для Гильоны.

В одну из таких отлучек она шла, по обыкновению, очень быстро, завернувшись в черную шерстяную мантилью и опустив глаза. И вдруг ей повстречался некий военный высокого роста и явно знатного происхождения.

Он казался одних лет с Жераром де Нойалем; его стройна я, высокая фигура дышала здоровьем и силой, а мужественное красивое лицо имело серьезное, почти строгое выражение.

Когда Хильда проходила мимо, незнакомец невольно обратил на нее внимание и был поражен чудными чертами ее лица, ее эффектной красотой.

«Бедное дитя! — подумал незнакомец. — Какое горе может быть у этого чудного создания? По одежде она, кажется, принадлежит к низшему классу, — прибавил он, обернувшись еще раз… — Я предчувствую, что здесь кроется какая-то тайна… Я должен узнать, кто она».

И молодой человек последовал за Хильдой.

Но девушка шла быстро и намного опередила его, ее черная одежда мелькала вдали между прохожими. Военный поспешил следом, стараясь не терять ее из виду.