Маскарад в лунном свете - Кейси Майклз

Миссис Биллингз хихикнула, прикрывшись рукой, и Маргарита улыбнулась, подумав с некоторым удивлением, что ее компаньонке, оказывается, присуще в какой-то степени чувство юмора.

— Как вы находите костюм мисс Роллингз, мистер Донован? — спросила Маргарита. Ей не терпелось услышать его мнение. Она выбрала это платье сама, и оно мало чем отличалось от остальных нарядов Джоржианы — с таким же высоким воротничком и длинными рукавами, хотя белый цвет и придавал ему некоторую драматичность. Белокурые волосы Джорджианы были скреплены высоко на макушке и ниспадали кольцами на кружеве воротничка, почти касаясь короткого, но броского ожерелья.

— Хотя я и не могу заглянуть ей под маску, я прекрасно помню черты лица прекрасной Джорджианы, — произнес Томас, не ответив на ее вопрос. — Скажите мне, мисс Бальфур, она случайно не приходится сестрой этому вашему знакомому садовнику в Тауэре? Я, как вы понимаете, имею в виду ее брови, так что не думайте, будто я лишь гадаю насчет ее личности. Так в этом и состоит ваша шутка? Она собирается в полночь сбросить маску и заговорить как торговка из Ист-Энда? Это прекрасно, и несомненно смутит лорда Мэпплтона, но, боюсь, подобная сцена будет явно недостойна вашего гения.

— О чем говорит мистер Донован, Маргарита? — спросила миссис Биллингз, лихорадочно роясь в своем ридикюле в поисках нюхательных солей. — Думаю, все это мне не понравится. Я просто знаю, что все это мне не понравится.

Маргарита не обратила никакого внимания на ее причитания.

— Не выносите мне приговор раньше времени, мистер Донован, — проговорила она, с ухмылкой глядя на Томаса. — Я, конечно, не несу никакой ответственности за решение Артура разослать во все газеты объявление о своем предстоящем бракосочетании — к слову, оно появится в утренних выпусках, но мне, признаю, хотелось бы услышать ваши поздравления по поводу всего остального. Эта столь богатая и жаждущая выйти замуж Джорджиана — не сестра Максвелла. Но вы весьма, буду в этом с вами совершенно откровенна, мистер Донован, близки к разгадке.

Томас не успел ответить, так как в этот момент зазвучали фанфары, и леди и джентльмены со смехом и шутками начали снимать маски.

Маргарита тоже сняла маску, за ней Томас, и они оба подались вперед, глядя, не отрываясь, на лорда Мэпплтона, который уже снял маску и теперь побуждал мисс Роллингз сделать то же самое.

Мисс Роллингз исполнила его желание и сняла с лица свою украшенную тремя длинными перьями розовато-зеленую маску.

Но она не остановилась на этом и сняла также с головы и парик, обнажив коротко остриженные темно-каштановые волосы.

Затем, не обращая внимания на лорда Мэпплтона, который смотрел на нее, выпучив глаза, мисс Джорджиана сняла с рук перчатки — без них она никогда не появлялась на людях — и бросила их, одну за другой, в лицо его светлости.

Все больше и больше голов поворачивалось в их сторону, а одна чрезвычайно нервная особа даже упала в обморок, увидев, как вслед за перчатками и париком мисс Роллинз освободилась от ожерелья и кружевных рюшей и в открытом вырезе платья показалась покрытая темной растительностью кожа.

В следующий момент мисс Джорджиана разорвала лиф платья до пояса, обнажив не слишком широкую, но мускулистую грудь, вид которой не оставлял никаких сомнений в том, что она была такой же женщиной, как лорд Мэпплтон королем.

— Джорджиана! — воскликнул лорд Мэпплтон, заглушив на мгновение смех и улюлюканье толпы.

— Не Джорджиана, ты, недоумок, — заговорила неожиданно баритоном «мисс Роллингз». — Джордж!

Маргарита шепнула Томасу, который подхватил в этот момент едва не рухнувшую наземь мисс Биллингз:

— Не сестра Максвелла, Донован. Его брат. Для юноши, которому только что исполнилось пятнадцать, Джордж блестяще справился со своей ролью, ты не находишь? — Она широко улыбнулась. — Поначалу все будут смеяться, но потом, поняв, что в какой-то степени их одурачили так же, как и бедного Артура, ополчатся на него, охваченные гневом. Понадобятся годы, чтобы они его простили. Так что, — промурлыкала она, подняв палец, — покончено уже с тремя. А ты еще сомневался во мне. Стыдись, Донован. И что ты теперь скажешь?

Томас не ответил. Он не мог. Как и все присутствующие, которые были ничего не подозревавшими свидетелями бурного ухаживания Мэпплтона за «мисс Роллингз», он хохотал так, что не мог выдавить из себя и слова.

ГЛАВА 18

Как пес возвращается на блевотину свою, так глупый повторяет глупость свою.

— Да, парень, славную прогулку ты мне устроил, нечего сказать, — проворчал Дули, сидевший на корточках за большим раскидистым кустом, который, как он вскоре убедился, был сплошь утыкан колючками. — Сначала заставил меня весь день проторчать у дома Лейлхема, где ровным счетом ничего не происходило, а потом, не дав мне даже толком поесть, потащил меня сюда на ночь глядя выслеживать Хервуда. Бриджет явно не понравится, что ее дорогой муженек повидал в Лондоне столь многое.

Томас присел на корточки подле Дули и прищурился, пытаясь разглядеть смутно вырисовывающуюся в прозрачном лунном свете фигуру Хервуда.

— Ты зудишь, как расхваливающая свой товар торговка рыбой, Пэдди, тебе это известно? Говори хотя бы потише. Хервуд вновь остановился, и на этот раз он, похоже, не собирается двигаться дальше.

Около семи вечера они расположились в наемном экипаже неподалеку от особняка Хервуда и прождали его там почти до половины двенадцатого, когда он наконец вышел из дома и сел в свой закрытый экипаж. Они последовали за ним до входа, как предположил Донован, в Грин-парк, где сэр Ральф вышел из кареты и быстро зашагал по едва освещенной луной тропинке в глубь леса.

Выждав на всякий случай несколько секунд, Донован с Дули последовали за ним, перебегая от дерева к дереву и то и дело прячась за кустами, пока наконец он не привел их туда, где они сейчас и находились.

— Скажи мне, Томми, зачем мы явились сюда? — прошептал Дули. — Ты, правда, говорил мне уже об этом, но сейчас, когда у меня промокли ноги и мне кажется, что моя согнутая в три погибели спина вот-вот переломится пополам, и я с удовольствием послушал бы тебя снова.

Томас вздохнул.

— Она сокрушает их одного за другим, думая, что они довели ее отца до самоубийства. Сначала она свалила Тоттона…

— Так ему и надо, этому надутому индюку, — прервал друга Дули. — И

слепому было ясно, что он этим и кончит. Из осла никогда не выйдет скакуна.

Томас согласно кивнул.

— А потом и Чорли продулся в пух и прах — с небольшой помощью человека, известного мне под именем Максвелл.