Сотворение мира - Гор Видал

— Дарий никогда не был Ахеменидом. Он их очень дальний родственник. Как и глава любого из персидских кланов. Когда Камбиз пошел на Египет, он оставил за себя своего брата Бардью. Было условлено, что, если Камбиз умрет, Великим Царем станет Бардья. В Египте Камбиза отравили. Не знаю кто. Сам Камбиз считал, что кто-то из местных жрецов. Как бы то ни было, яд медленно делал свое дело. Камбиз очень мучился. Он стал невменяем. Но когда приходил в себя, то соображал вполне ясно. — Ксеркс помолчал, теребя пальцем край золотого воротника. — Вопреки всему, чему нас учили, Камбиз был не менее великим монархом, чем его отец Кир.

Я слушал затаив дыхание.

— Когда в Сузах узнали, что Камбиз болен, Бардья провозгласил себя Великим Царем. Услышав об этом, Камбиз тут же обвинил брата в захвате власти и двинулся домой. По дороге его снова отравили, на этот раз кто-то из близких. Если помнишь, считалось, что он сам ранил себя мечом. Думаю, в этой части официальная версия не врет. Но меч был смазан смертельным ядом, и Камбиз умер. Теперь Бардья был Великим Царем по закону. У него не было соперников. Его любили.

Но тут поползли слухи: Бардья — на самом деле не Бардья. Говорили, что Бардью убили два брата-мага, и один из них, Гаумата, выдает себя за убитого. Как всему миру известно, Дарий с Шестью убили лже-Бардью, и Дарий сделался Великим Царем. Потом он женился на Атоссе, дочери Кира, сестре и жене Камбиза, жене и сестре так называемого лже-Бардьи, и в итоге сделал своего сына, меня, законным Ахеменидом.

Ксеркс хлопнул в ладоши. Появился виночерпий. Если он и подслушивал, то не подал вида. Да он бы не посмел.

Когда виночерпий ушел, я задал очевидный вопрос:

— Кого же убил Дарий?

— Великого Царя Бардью, брата Камбиза, сына Кира, убил мой отец.

— Но, конечно, Дарий думал, что убивает мага Гаумату, лже-Бардью.

Ксеркс покачал головой:

— Никакого мага не было. Был только Великий Царь, и Дарий убил его.

Мы в молчании пили вино.

— Кто же, — спросил я, зная ответ, — был тот человек, что отравил меч Камбиза?

— Оруженосец Великого Царя, — сказал Ксеркс без всяких эмоций. — Дарий, сын Гистаспа. — Он отодвинулся от стола. — Теперь ты знаешь.

— Я не хотел этого знать, владыка.

— Но теперь знаешь. — И снова меня поразила печаль в голосе Ксеркса. — Теперь ты знаешь, что я стал тем, чем стал, потому что мой отец убил одного моего дядю, а затем — другого.

— Как же еще получают трон, владыка? — пробормотал я. — В конце концов, Кир тоже убил своего тестя, и…

— Тогда была война. А тут — кощунственное преступление. Предательство с единственной целью — захватить власть. Перс убил вождя своего клана. — Ксеркс улыбнулся, не разжимая губ. — Когда ты рассказал мне о тех двух индийских царях, убитых своими сыновьями, я подумал об отце. Я подумал: что ж, меж нами нет разницы. Мы тоже арии. Но мы знаем, как должны знать и индийцы, что преступивший священный закон навеки проклят сам, как и его потомки.

Ксеркс твердо верил, что будет наказан судьбой за преступление своего отца. Я не согласился. Я сказал ему, что если сам он будет следовать Истине, то Мудрый Господь не придаст значения тому, что отец его следовал Лжи. Но Ксеркса преследовали все те демоны, которых мой дед пытался изгнать из этого мира. Ксеркс верил, что все кровавые долги отца будет вынужден заплатить сын. Рано или поздно, считал он, старые боги отомстят за убийство Великих Царей, и только священной кровью можно смыть пятна священной крови.

— Гистасп знал? — спросил я.

— Да. Знал. Он был в ужасе. Он верил, что, посвятив себя Зороастру, сможет искупить вину Дария. Но ведь это невозможно, правда?

— Да, — сказал я. — Это мог сделать только Дарий с помощью Мудрого Господа.

Я был слишком потрясен для утешений.

— Я так и думал.

Ксеркс поставил на стол свой кубок и перевернул его вверх дном. Вино он допил, но оставался трезвым.

— Да, мой трон запятнан кровью. Атосса считает это естественным. Но она наполовину мидийка, а мидийцы в этих вопросах отличаются от нас.

— Откуда ты все это узнал?

— Еще ребенком. В гареме. Старые евнухи не раз шептались об этом. А я слушал. В конце концов спросил Атоссу. Сначала она солгала. Но я настаивал. «Если я не узнаю правды, — говорил я, — как я замечу, когда и на меня снизойдет грозное величие владыки?» Тогда она рассказала. Она жестокая женщина. Но я не должен говорить так: она спасла тебе жизнь. И спасла жизнь мне, и посадила сюда.

— Но как ей удалось спасти свою жизнь?

— Хитростью, — ответил Ксеркс. — Убив Бардью, Дарий вызвал Атоссу. Он собирался казнить ее, потому что она одна точно знала, что убитый был в самом деле ее мужем и братом, истинным Бардьей.

— Но разве остальной гарем не знал?

— Откуда? Пока Камбиз был жив, его брат оставался за него на троне, но не в гареме. Но когда стало известно, что Камбиз в конце концов умер, Бардья быстренько женился на Атоссе, к ее радости. Он был ее любимым братом. А через год, когда Дарий пришел в Сузы, она распустила слух, что Бардья был вовсе не Бардья, а маг-самозванец. Дарий убил этого так называемого самозванца. И теперь на земле оставался лишь один человек, знающий правду, — Атосса.

О том, что случилось после, я слышал три версии: от самой Атоссы, от Лаис и от Ксеркса. Все они немного разнятся друг от друга, но основной смысл таков.

Когда Дарий вошел в гарем, Атосса в диадеме царицы сидела перед статуей Кира Великого. Атосса держалась уверенно, или так казалось. Грациозным жестом она велела своим слугам удалиться, а затем, как индийская кобра, напала первой.

— Ты убил моего мужа и брата — Великого Царя Камбиза!

Дарий не ожидал такого. Он думал, Атосса бросится к его ногам и будет умолять сохранить ей жизнь.

— Камбиз умер от раны, — сказал Дарий, переходя в защиту, — ошибка, какой он не позволял себе на войне. — Случайно сам себя поранил.

— Ты был царским другом. Ты был его оруженосцем. Ты смазал ядом лезвие меча.

— Твои слова не сделают это правдой, — сказал Дарий, начиная приходить в себя. — Камбиз мертв. Это так. А как он умер — это не твое дело.

— Все, что касается Ахеменидов, — мое дело, и только мое. Потому что я — последняя из них. У меня есть доказательство, что ты убил моего мужа и брата — Великого Царя Камбиза…

— Что за доказательство?

— Не перебивай, — прошипела Атосса. Когда хотела, она умела шипеть, как настоящий питон. — Я царица из рода Ахеменидов. И мне известно, как и тебе, что ты убил моего мужа и брата — Великого Царя Бардью.

Дарий попятился было от опасной женщины, но остановился.

— Он был твоим мужем, но не братом. Это был маг Гаумата.

— Он был магом не больше, чем ты. Но в отличие от тебя он был Ахеменид, которым тебе не бывать.

— Я Великий Царь. — Дарий уже отгородился от Атоссы креслом (я цитирую версию Атоссы). — Я убил мага, самозванца, узурпатора…

— Ты сам узурпатор, Дарий, сын Гистаспа. Одно мое слово кланам, и восстанет вся Персия.

Это привело Дария в чувство. Он отодвинул кресло и двинулся к сидящей царице.

— Никакого слова не будет, — сказал он, приблизив свое лицо к ее лицу. — Понятно? Ни единого. Потому что все, кто хочет верить, будто этот маг был действительно Бардьей, умрут.

— О, жалкий авантюрист! Убей теперь меня! И посмотрим, что получится.

Атосса подарила ему очаровательную улыбку (в те дни это в самом деле могло быть так: белый жемчуг вместо черного). И вот в этот момент голубоглазый узурпатор с темно-рыжими волосами показался царице необычайно привлекательным — так она рассказывала Лаис. То, что они с Дарием были ровесниками, скорее усиливало вдруг возникшее чувство, чем ему мешало.

Атосса сделала самый смелый в своей жизни шаг.

— Я уже разослала своих людей в Вавилон, Сарды и Экбатану. В случае моей смерти они откроют военачальникам в преданных нам городах, что Дарий совершил двойное цареубийство. Вспомни, как восхищались Камбизом. Вспомни, как любили Бардью. Вспомни, что они были последними сыновьями Кира Великого. Города восстанут. Я обещаю. Ты просто дерзкий молодой авантюрист — и больше ничего. Пока.

Это «пока» положило начало сложному мирному договору, чьи основные условия выдвинула Атосса. Если Дарий женится на ней и сделает их первого сына наследником, она заявит всем, что он в самом деле убил мага, за которого она была вынуждена выйти замуж. Хотя оба сделали друг другу кое-какие уступки, основной пункт договора признала и та и другая сторона.

Демокрит хочет знать, действительно ли Атосса разослала своих людей в Вавилон и прочие города. Разумеется, нет. Она была великолепнее всего в импровизациях, направленных к достижению великой цели. Поверил ли ей Дарий? Этого никто никогда не узнает. Нам известно лишь, что и после этого рискованного договора он не переставал бояться Атоссу и восхищаться ею. В течение последующих тридцати шести лет он старался отстранить царицу от государственных дел и, нужно сказать, добился своего. Со своей стороны, Атосса была очарована молодым цареубийцей и видела в нем прекрасного управляющего для империи ее отца. Результатом этого замешанного на крови договора явился Ксеркс. К несчастью, сын оказался человеком с чувством равновесия в вещах. Если положить на бревно доску, то один ее конец опустится, если другой поднимется. Раз Дарий не страдал от своих преступлений, страдать предстояло сыну.