Фантастика 2002. Выпуск 2 - Игорь Борисенко

— О, тысяча извинений, почтенный, тысяча извинений! — раскланялся тот. — Не предупредил. Виноват, виноват. — Он протянул руку к кувшину на столе. — Хотите шербету?

— Не хочу я вашего шербету! И вообще я сейчас охрану вызову, — предупредил Петухов.

— Ну, не стоит. Право же, не стоит. Я вам очень признателен, и мне не хотелось бы портить с вами отношения. Вы же не хотите испортить со мной отношения?

Петухов почувствовал, что происходит что-то неладное, что ситуация выходит у него из-под контроля, и постарался взять себя в руки. Как бы то ни было, любая попытка причинить им с Тоником какой-либо вред заведомо была обречена на провал. И все же…

— Отпустите его, — скомандовал он. — Сейчас же!

— Кого? Его? — переспросил гость и посмотрел на Тоника… — Да пожалуйста!

И разжал руки.

Тоник как тряпка соскользнул на пол, однако тут же спохватился и взобрался обратно. Петухов окончательно перестал понимать, что творится.

— Тоник, — севшим голосом позвал он. — Что случилось?

Тоник обратил к нему сияющую, словно маленькое солнце, мордочку.

— Джинн приехал! — объявил он.

— Что значит… — начал было Петухов, и через два мгновения почувствовал, что до него начинает доходить.

Гость между тем опять раскланялся.

— Честь имею рекомендовать себя, — представился он, — Каралбек Рустам Абдул-Хасан ибн Мустафа ибн Арахчи ибн ас-Садык ат-Куафи.

— Так это вы сидели в той бутылке?! — наконец осенило Петухова.

— Истинно так, — вновь раскланялся тот. — Именно я. И очень благодарен вам, что присмотрели за моим приятелем, пока я отдыхал.

— Отдыхали? Так это вы… выходит… отдыхали? — изумленный своей догадкой, по частям промолвил Петухов. — Так это что же получается, три года у вас… отпуск был?

— Ну, можно сказать и так. Как бы то ни было, спасибо вам. Иногда, знаете ли, надоедают даже старые привязанности… — Джин посмотрел на часы и сделал удивленное лицо: — О, уже четыре! Нам пора. Тоник! — Он ссадил зверушку на пол. — Попрощайся с дядей. Мы уезжаем.

— До свидания, — послушно сказал Тоник. Глаза его лучились от счастья. — Мне было весело у тебя.

— То есть как уезжаете? — закричал Петухов, холодея ногами. — Это ведь я вас выпустил! Вы мне обязаны… Да я вообще…

— Ну право же, — поморщился незваный петуховский визитер, — право же, не стоит так горячиться. Ну, выпустили, с кем не бывает? И потом, я думаю, все это, — он обвел рукой апартаменты, видимо, включая в этот жест все, что успел нахапать Петухов за время своего служения у Тоника, — все это послужит вам неплохой компенсацией за ваши тяжкие, хе-хе, труды… Ну все. Мы пошли. Тоник! Ап!

Тоник подобрался и как кошка прыгнул джинну на плеча. Тот развернулся и направился к выходу.

Петухов судорожно сглотнул.

— Вы плащ забыли, — сказал он, чувствуя себя полным идиотом.

— А? — обернулся тот. — О, не стоит суетиться. Это вам. Примите, так сказать, в подарок. В знак искренней благодарности. Салям алейкум. И прощайте.

— Э, э, постойте! — спохватился Петухов. — Но вы же не можете просто так уйти!

Однако джинн только махнул рукой, прощаясь с ним, обрисовал на стенке контуры двери и вышел вон через образовавшийся проем. Желтая лапка Тоника на мгновение показалась из стены на фоне бледно-голубых обоев, махнула Петухову на прощание, и оба исчезли из виду. В воздухе возник и спланировал на пол иссиня-черный прямоугольник глянцевого картона с золотым обрезом. Петухов ошалело поднял его и уставился на арабскую вязь.

За окном стал накрапывать дождь. Через несколько минут он хлынул как из ведра. Над Нью-Йорком закружились тучи. Погода безнадежно портилась. Петухов посмотрел на плащ, по-прежнему лежащий на кресле, на дорогую шляпу и только теперь вдруг осознал, что остался один.

Сказать, что после исчезновения Тоника все в жизни Петухова пошло наперекосяк, — значит ничего не сказать. Все его умение влиять на мир, на ход события в нем, как видно, представляло собой свойство Тоника, но уж никак не Петухова. Он стремительно терял влияние на людей, еще стремительнее терял свое имущество и деньги. Предприятия разорялись, банки лопались, тресты распадались, все вложения оказывались невыгодными. Мир крутился мимо Петухова, а если и входил с ним во взаимодействие, то только для того, чтобы зацепить каким-нибудь финансовым скандалом или прочим катаклизмом. В финансовых делах сам Петухов не смыслил ни хрена, а управляющих нанять додумался, только когда было уже слишком поздно. В считанные месяцы он растерял девяносто девять процентов собственности, средств и друзей и в итоге оказался у разбитого корыта. Он перебрался обратно в родной город и некоторое время перебивался, спекулируя недвижимостью, пока законники и свежее поколение «братков», уже довольно слабо помнящих о злоключениях своих прошлых сотоварищей, не прижали его окончательно, обложив налогами и запустив ему громадный «счетчик».

Было уже поздно что-либо предпринимать. Тоник, этот растреклятый глупый желтый потребитель, видно, составлял не только и не столько объект приложения сил, но в какой-то мере и сами эти силы. Кто был реагентом, кто — катализатором, теперь уже выяснить было нельзя. Петухов и сам теперь, конечно, мог проделать кое-что (три года в роли исполнителя желаний не прошли для него даром), но все это по большей части было несерьезно и проблемы не решало. После бессчетного количества неудачных попыток повлиять на мир Петухов понял, что сам свои желания он исполнять не может, разве что вполне традиционными и не магическими средствами, вроде покупки в магазине, а этого ему уже было явно недостаточно. Ему был нужен новый хозяин, но попытка отыскать его ни к чему не привела. Похоже, если не считать нескольких дотошных психиатров, в этом мире не было существ, которым так необходим был нынешний Петухов, чтобы востребовать его умений и способностей, и даже Любочка Неверова (к этому времени уже не Неверова, а чья-то жена и мать двоих детей) не проявила к нему былого интереса. Он был волшебник слабый и незрелый, если разобраться, никуда не годный, способный лишь присматривать на время за домашними зверушками. Одинокий, брошенный и загнанный, уставший от опасностей, невзгод и разочарований, он пришел к необходимому решению и в один из осенних дней пошел на площадь до ларька.

В окошке, к удивлению Петухова, обнаружился давешний кавказец в кепке-«аэродром», с которого, собственно, все и началось. Завидев Петухова, тот всплеснул руками.

— Вах, какие люди! Какие люди и бэз охраны! — воскликнул он, торча в окошке своим гнутым южным носом. — Вам как всэгда? Или чего-нибудь покрэпче?