Потерянная (СИ) - Катерина Марей
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ну что, Елизавета? Готова к встрече с дочкой? — это последние слова врача, которые я услышал.
После них я просто попал в какой-то ад на земле! Она плакала! Кричала! И каждый раз душу раздирало в клочья. Каждый раз сердце обливалось кровью, а я задыхался.
Какой же, сука, я никчемный! Какой же бесполезный!
Все, что я мог это сжимать ладонь малышки и в миллионный раз целовать ее личико. Я уговаривал ее потерпеть. Говорил, что еще немножко и все это закончится. А сам умирал каждый раз, когда слышал ее крик.
Сколько все это длилось я не знал… Все оборвалось в секунду. В ту самую секунду, когда палату заполнил плачь ребенка.
Кислород закончился и в груди зажгло. Я на грани истерики следил за врачами, которые укутали младенца и положили на грудь Лизы. Стук сердца в висках, судорожный вздох, маленькая ручка и серые огромные глаза.
— Машенька… — всхлипнула жена, разглядывая малышку, а затем подняла мокрые от слез глаза на меня, — Глеб, это наша дочь.
Я смотрел, не в силах сказать ни слова. Такая крошечная, беззащитная и… и родная. Моя. Моя дочь.
Протянув ладонь, которая в сравнении с Марусей была огромной лапой, я провел кончиком указательного пальца по пухлой щечке.
— Дочка…, — я перевел восторженный взгляд на Лизу.
А как смотреть на нее по-другому? Она, мой маленький и хрупкий ангелочек подарила жизнь целому человечку!
— Лиз, она прекрасна, — я снова уставился на Машу, — Какие же вы! Невероятные! Прекрасные. Самые невероятные.
— Глеб, я люблю тебя.
— Я тоже вас люблю, ангелочек, — я склонился к Лизе и поцеловал ее в лоб, — Спасибо тебе, любимая. За Марусю. За тебя. За то, что я чувствую рядом с вами. И, Лиз, прости меня.
— Простить? За что?
— Прости, но теперь моей малышкой стала она.
Лиза засмеялась, полными нежности серыми глазами смотря на меня. Прохладная ладошка легла на мою щеку.
— Я смогу это пережить, — уверила меня жена.
Уставшая, заплаканная, растрепанная. Но самая прекрасная. Ее глаза горели таким счастьем, что в груди, которую совсем недавно терзало болью и переживаниями, теперь разрослось тепло.
Нас перевели в палату. Лиза уснула, а я не мог отойти от маленькой кроватки, где спала Машуня.
И как я мог сомневаться? Как мог бояться ее рождения? Я просто смотрел и не мог насмотреться. Какая же она волшебная!
Теперь у меня была не просто любимая жена. У меня была семья! Моя собственная…Теперь у меня появилась маленькая принцесса.
Львица
"— Там, около роддома сегодня тёрся твой бывший."
©Лиза Георгиева
Я лежала на больничной кровати и с улыбкой смотрела на Глеба, который уснул в кресле рядом с моей кроватью. Ладонь мужа лежала на бортике кроватки нашей дочери, крепко сжимая его. Словно кто-то мог ее у нас украсть.
А я лежала и чувствовала абсолютное счастье. Такое, которое не ощущала даже тогда когда мы с Глебом выбрали друг друга и решили дальше идти вместе. Сейчас это были просто нереальные эмоции.
Господи, ну невозможно быть ещё счастливей! Так просто не бывает!
Как я могла совсем недавно желать чего-то другого? Так бездумно и бессмысленно обижаться на мужа. Устраивать ему истерики. Сомневаться в его любви…
Сегодня он всё прошёл вместе со мной, держа меня за руку. Я видела как его накрывает каждая волна моих схваток ничуть не слабее, чем меня саму. Он словно прочувствовал всё это. Разделял со мной мою боль. Только в то время когда у меня она была физическая, Глеб страдал морально.
А ещё в голове засела фраза, которую он сказал, наверное, даже не заметив. Просто чтобы утешить меня, подбодрить. "Я не хотел чтобы ты так мучилась. Почему родителями будем мы, а страдать должна ты одна?"
Не знаю, что имел в виду муж, но для меня это слышалось будто Глеб окончательно забыл, что Маруся биологически была не его… И если это действительно было так, то я становилась ещё счастливее.
У меня же было всё! Здоровая и прекрасная дочка, любимый и любящий муж, дом, семья. Какая деревня? Как я буду там жить? Как я буду без Киры, Зои, без папы…
Я снова посмотрела на мужа, внимательно разглядывая прекрасное лицо. Какой же он красивый. Всё в нём для меня было идеалом мужчины.
Всё-всё. И длинные пушистые ресницы. И лёгкая небритость на его щеках, которая зачастую колола мои губы и щёки. Сильные руки, в объятиях которых находиться было волшебно. Мои любимые губы, которые хотелось целовать буквально каждую секунду. Абсолютно всё!
В кроватке захныкала Машенька, и тут же Глеб распахнул тёмные как ночь глаза. До сих пор чуткий сон оставался одним из главных его оружий. Всё его тело напряглось, готовое к прыжку, к атаке или обороне, к тому что потребуется для защиты меня и дочери.
— Всё хорошо, — протянув руку, я коснулась напряжённой шеи мужа, который внимательным взглядом просканировал палату на предмет возможной угрозы, — Она просто проголодалась. Мы здесь одни.
Кажется, последняя капля сна спала и Глеб наконец-то понял, что рядом нет ничего опасного. Его взгляд смягчился, и он повернулся ко мне уже улыбаясь.
— Дашь мне ее? — отразила я нежную улыбку и кивнула на колыбельку дочери, где малышка продолжала кряхтеть, периодически пытаясь начать плакать.
— Конечно, — встав на ноги, Глеб быстро поцеловал меня висок и склонился над кроваткой Маруси, — Ну что ты, принцесса?
Он с такой аккуратностью взял малышку на руки и так трепетно прижал к себе, что внутри меня всё затрепетало. Не описать словами насколько это было необычайно дорого для меня.
Высокий, подкаченный, крепкий мужчина и он с такой нежностью смотрел на ребёнка в своих руках..!
Моя семья…
— Иди скорее к маме, — Глеб подошёл ближе ко мне и без особого рвения положил ребёнка на мою грудь, — Лиз, как так? Как вообще такое возможно?
— О чём ты? — я приложила дочь к груди и переключала внимание на мужа, который сел на край кровати и теперь не отводил глаз от малютки в моих руках.
— Мне просто не верится, — признался муж, разглядывая нашу дочь с неподдельным интересом будто что-то удивительное, — Ещё вчера её не было на этом свете… Ещё вчера в моей голове была мысль о том как поменяется наша жизнь, когда она появится…
— А теперь? Что теперь в твоей голове, мой любимый Паскаль? — я внимательно смотрела
